Одесский юмор. Рассказы, миниатюры, афоризмы - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Хаит cтр.№ 10

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Одесский юмор. Рассказы, миниатюры, афоризмы | Автор книги - Валерий Хаит

Cтраница 10
читать онлайн книги бесплатно

И Сеня сдал научный коммунизм! Он получил «четыре». Видимо, какой-то из этих вопросов все-таки вызвал у него затруднения…

Но это было еще не все. Как известно, Яша Хейфец номер один стал тем, кем он стал, только после того, как переехал из России в Америку. Этот же путь предстояло проделать и Хейфецу номер два. Конечно, в семидесятые годы отправить Сенечку в самое логово капитализма было даже для Бени сложнее, чем помочь ему сдать научный коммунизм. Но Беня решил и эту задачу. Уж как он отыскал где-то в Черновцах еще сравнительно молодую вдову, имевшую разрешение на выезд в США с целью объединения с горячо любимой двоюродной тетей, остается загадкой. Но Беня отыскал ее и представил своему ученику в качестве невесты.

— Бе-е-ениамин Моисеевич!.. — взмолился было Сеня, который при виде своей будущей жены сделался на какое-то время заикой.

— Прекрати! — строго прервал его профессор. — Да, она не Мерлин Монро. Но, по-моему, так даже лучше. Во всяком случае, ее внешний вид никогда не будет отвлекать тебя от занятий!

И молодая чета отбыла в Нью-Йорк.

А вся Одесса застыла в ожидании мирового триумфа Сени, а значит, и Бени. И ждала лет пятнадцать. Причем, как оказалось, совершенно напрасно.

Как выяснилось впоследствии, попав в Америку и оглянувшись вокруг, Сеня наотрез отказался ехать в Нью-Йорк, а, наоборот, узнав, что какой-то оркестрик в тихом провинциальном городке остро нуждается в скрипаче на последний пульт вторых скрипок, поехал прямо туда. Услыхав его игру, местный дирижер, естественно, чуть не упал в обморок и сразу же предложил Сене работу солиста. Но Сеня наотрез отказался.

— В гробу я видел так упираться! — заявил он. — Только вторые скрипки! И только последний пульт! Не возьмете — уеду!..

— Да что вы такое говорите! — испугался дирижер. — Конечно, возьмем! В конце концов, Бостонский оркестр славится тем, что у них самая лучшая в мире струнная группа. Чикагский — что духовая. Так мы теперь прославимся тем, что у нас самый лучший в мире последний пульт вторых скрипок!..

— А вот теперь все! — объявил Сеня жене, получив первую зарплату. — С этого дня я начну возвращать себе то, чего меня лишили в детстве!

И начал возвращать. На скрипке он больше не занимался. Играл только на работе. Все остальное время на протяжении нескольких лет Сеня безудержно ел. Пирожные, мороженое, конфеты. Ел и смотрел телевизор. На остальные деньги каждый день покупал себе детские игрушки: машинки, самолетики, танки… Потом начал читать. Выписал из России «Дядю Степу» и «Приключения Незнайки». Годам к сорока прочел «Тимура и его команду» и начал заглядываться на старшеклассниц…

Я встретил его недавно в Америке прямо на улице. В огромном розовощеком толстяке можно было узнать нашего Сенечку, только если предположить, что его кто-то долго и упорно накачивал автомобильным насосом.

— Ты уже сегодня обедал?! — закричал он мне вместо приветствия. — Очень хорошо. Я тоже. Значит, сейчас будем обедать опять. В этой стране вообще глупо обедать один раз в день. Ты посмотри, сколько вокруг всего наготовлено… И обязательно передай Бене, что я ему очень благодарен. Ну, действительно, как тут живет наша эмиграция? Работа, работа и еще раз работа… А я благодаря Бене все свое уже отработал в Одессе. Теперь вот здесь отдыхаю… Было бы ужасно, если б получилось наоборот…

«Не передам, — думал я, возвращаясь в Одессу. — Наверное, Бене это не понравится. Человек так мечтал воспитать второго Яшу Хейфеца — и что получилось?»

А может, он сам виноват? Может быть, в деле воспитания гениев и лошадей нужен не только кнут, но и пряник? То есть хотя бы чуточку любви и свободы? Странно, что такой профессор, как Беня, этого не знал. Вот Фроим Грач небось понимал эту простую истину. Может, поэтому Бабель и не писал своего Фроима с нашего Бени? Да, что ни говори, а хорошего биндюжника можно написать не с каждого профессора.

Пьяный переулок

Мы живем в плену предрассудков. Вот говорят: литр спирта — смертельная доза для человека. А кто проверял? Никто. Иностранцы — потому что боятся. Наши — потому что денег не хватает… Так что смертельная она или нет — еще не известно. Может, даже наоборот. Тут один пьяный человек с девятого этажа свалился. На трезвого человека. Так что бы вы думали? Трезвого в травматологию отвезли, а пьяному хоть бы хны! Так это он после пол-литра водки свалился. А если бы после литра? Да еще спирта?! Так где бы он тогда уже был, этот трезвый?..

В общем, неясно что-то с этой смертельной дозой. Может, она как раз раскрывает в человеке какие-то невероятные способности? Надо бы эксперимент провести.

Хотя что я темню… Был такой эксперимент, был! И результаты он дал просто необыкновенные!..

Все началось с того, что в гастроном на углу Мукачевского переулка завезли «Біле міцне». Помните, было такое вино когда-то? Жутковатый напиток. Тот, кто не пил, — тот помнит. А тут еще какой-то чудак на базе что-то напутал и в накладной на это вино в графе «цена» поставил прочерк не перед словом «коп.», а перед словом «руб.». А единицу — не перед словом «руб.», а перед словом «коп.». Получилось, цена бутылки — копейка.

Продавщица заподозрила было что-то, но потом махнула рукой: это что, ее магазин?..

И началось!

Жители Мукачевского, бывало, это вино и по рублю моментально расхватывали. А тут ящиками понесли! «Видимо, это у них там, наверху, или коммунизм начался, — размышляли они, — или конец света. Во всяком случае, что-то такое, что долго продолжаться не может. Так что нужно успеть…»

Целую неделю Мукачевский переулок пил не переставая. Но в конце концов у Саввы, Славы и Павы — трех алкашей, известных даже в Мукачевском переулке под прозвищем Три Поросенка, копейки кончились раньше, чем в гастрономе бутылки. Тогда Пава вспомнил, что ему на фабрике слепых, где он числился сторожем, к Международному дню солидарности трудящихся, наверное, положена премия. Вспомнив это, Пава уселся на буфер пятого трамвая и поехал на фабрику. А Савва и Слава легли под скамейку на трамвайной остановке и начали ждать.

Прошло два часа. Потом еще несколько. Пава не возвращался. Савва и Слава стали уже трезветь и даже заволновались. Но тут часы на одесском вокзале показали роковое число семь, и Павины приятели поняли, что волноваться уже бессмысленно, потому что наверняка произошло самое страшное.

Была только одна причина, способная помешать их другу вернуться до закрытия гастронома, в котором «Біле міцне» продавалось по одной копейке. И причиной этой могла быть только Павина смерть.

Весть о кончине Павла мигом разнеслась по Мукачевскому переулку. И уже через несколько минут Савва и Слава во главе такой же еле держащейся на ногах делегации от скорбящей общественности ввалились в комнату старухи Кузьминичны — единственной Павиной родственницы.

— Давай, Кузьминична, это… доставай, что ты там накопила за свою трудовую жизнь! — волновались они. — Будем поминки устраивать. А то не по-христиански получается: такого человека, можно сказать, потеряли сегодня, а пьем, как в обычный день!..

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию