Снежная королева - читать онлайн книгу. Автор: Джоан Виндж cтр.№ 24

– …конец анализа! – Слова эти эхом отдались у нее в ушах, голова с облегчением упала на грудь. Мун судорожно вздохнула, вновь возвращаясь в привычный мир. Стоя на коленях, откинулась назад, расправляя затекшие мышцы спины, глубоко вдыхая воздух и отчетливо ощущая каждый незначительный отклик собственного тела на эту возвращенную действительность.

Наконец она решилась открыть глаза и сразу, к великому своему облегчению, увидела, как из противоположного угла комнаты ей ободряюще улыбается Данакиль Лю, сидящий в грубо сколоченном деревянном кресле. Теперь уже, погружаясь в Транс, она способна была сама контролировать собственное тело – ее больше не нужно было держать или даже привязывать. Она с усталой гордостью улыбнулась своему наставнику и уселась на тканой циновке, скрестив ноги.

В дверь заглянула Клавалли, заслонив тот луч солнца, что так приятно согревал спину Мун. Мун поежилась, но тут следом за Клавалли в комнату ворвался новый луч – из широкого окна. Клавалли как-то рассеянно погладила Данакиля Лю по вечно встрепанным каштановым волосам. Он был спокойный, почти застенчивый человек, однако отлично ладил с Клавалли, легко сносил ее вечные причуды и лишь смеялся в ответ на ее капризы. Он порой просто поражал Мун своим полным несоответствием всему на этом острове – особенно внутри этих грубых хижин из пористого камня… Она понятия не имела, откуда он родом, но иногда замечала в его глазах тоску по тем, неведомым ей, местам или какой-то невысказанный вопрос, обращенный к ней, Мун, словно он где-то ее уже видел, словно они уже встречались раньше, только он никак не может вспомнить где, и это не дает ему покоя. На шее и на щеке у него были безобразные шрамы, будто оставленные когтистой лапой зверя…

– Ну, что же ты видела? – Вопрос был традиционным: Клавалли и Данакиль Лю специально задавали ей вопросы, на которые легко было ответить, чтобы научиться контролировать свое состояние после Транса и привыкнуть управлять своим телом и разумом. Их самих когда-то учили так же. Мун уже усвоила, что никогда не сможет точно припомнить, что именно отвечала на тот или иной вопрос, заданный ей непосредственно перед погружением в Транс: едва услышав первые слова, она мгновенно уносилась в мир видений, начинала падать в черный колодец – бездонный, как сама смерть… а потом ее окружал переменчивый мир снов, порождаемых тайной сущностью совершенно иного бытия. Каждый из заданных вопросов каким-то мистическим образом не только проявлялся в отдельном видении, но при этом с нею оставались связанными Клавалли или Данакиль Лю; они помогали ей не только погрузиться в Транс, но и уменьшить шок, порой чудовищный, от увиденного или узнанного ею.

– Я снова попала в Ничто. – Мун тряхнула головой, как бы освобождаясь от остатков воспоминаний, от тех теней, что все еще шебуршились у нее в голове. Первое, чему ее научили после прохождения обряда инициации, – это устанавливать телепатические барьеры и сосредоточивать внимание на чем-то конкретном, чтобы не сойти с ума, разом получив доступ ко всем тайным мыслям Хозяйки, и быть способной прочесть одну лишь конкретную ее мысль: ответ на заданный сивилле вопрос. – Почему мы чаще всего попадаем именно туда? Это словно утонуть…

– Не знаю, – ответила Клавалли. – Может быть, мы и тонем… Говорят, у тонущих тоже бывают видения…

Мун поежилась.

Наставники засмеялись. Клавалли присела на корточки возле Данакиля Лю, растирая ему плечи с какой-то рассеянной нежностью; ожерелье из морских раковин у него на шее мелодично позвякивало. От промозглого холода, что царил по ночам в домах на острове, у него буквально мертвели руки и ноги, он страдал от ужасных болей, но никогда не жаловался. Может быть, это потому… Мун теснее сжала руки между колен, глядя на них обоих.

– Ты отлично владеешь собой, Мун. – Данакиль Лю улыбнулся одновременно и ей, и Клавалли. – Ты с каждым разом все успешнее входишь в Транс – у тебя очень сильная воля.

Мун рывком заставила себя встать.

– Я, пожалуй, немного пройдусь, подышу воздухом, – собственный голос казался ей слабым и тонким. Она быстро вышла из комнаты, понимая, что нужен ей вовсе не свежий воздух.

Она почти бегом спустилась по тропе на берег узкого залива, где у причала стояли лодки; потом пошла по краю заросшего сине-зелеными водорослями и продуваемого всеми ветрами мыса. Тяжело дыша, бросилась на толстую, густо просоленную естественную подстилку, зарывшись в нее ногами и, видя перед собой южный утес, где жила, словно птица небесная в орлином гнезде, в течение долгих месяцев. За морем в голубой дымке виднелись холмистые очертания главного Острова Избранных, младшим братишкой которого был этот их островок… Она вдруг необычайно живо вспомнила последнее погружение в Транс и связанное с этим видение, которое, по воле Хозяйки, навсегда отделило ее от Спаркса. Мне ничуть не жаль! Она сильно замахнулась кулаком, но ладонь тут же раскрылась, и удар оказался больше похож на шлепок по влажным водорослям.

Она поднесла руку к самому лицу и стала внимательно рассматривать тонкую белую линию у запястья, где во время инициации Клавалли металлическим серпиком сделала надрез сперва ей, а потом – себе. Данакиль Лю сложил их руки так, чтобы кровь обеих женщин смешалась и единой струей потекла на землю, а сам тем временем пел гимн Матери Моря. Это было здесь, на этом самом месте. Здесь, на берегу бескрайнего моря, она была посвящена Хозяйке, и ей на шею повесили колючий трилистник; здесь они поздравили ее со вступлением в новую жизнь, а потом все по очереди испили морской воды из священной чаши; здесь, после совершения обряда, она получила право стать членом их святого братства. Она дрожала от страха, ее бросало то в жар, то в холод – она чувствовала рядом с собой присутствие Хозяйки… и, в конце концов, она упала без чувств и очнулась лишь на следующий день, все еще чувствуя в теле слабость и жар, а в душе – напряженное ожидание и восторг. Она оказалась одной из немногих избранных: по количеству шрамов на запястьях у Клавалли и Данакиля Лю можно было сделать вывод, что до нее они посвятили не более полудюжины неофитов. Мун сжала в руке трилистник, вспомнив, что Спаркс тоже всегда оберегал свою медаль – символ того, что их разделяло. Ощупывая острые края трилистника, она устало думала: смерть тому, кто полюбит сивиллу… смерть – стать ею…

Но ведь любовь среди предсказателей не запрещена! Мун оглянулась, завистливо подумав о том, что в ее отсутствие Клавалли и Данакиль Лю, вполне возможно, предаются любовным утехам. Теперь слова, сгоряча сказанные Спарксом при прощании, казались ей лишь чем-то вроде тоненькой линии где-то на горизонте – вроде едва заметного шрама у нее на запястье. Время и пережитое смыли причиненную боль – так морская волна смывает следы ног на песке, делая его вновь гладким и блестящим, – и теперь Мун остро чувствовала тоску и потребность видеть его. Ее любовь к нему осталась прежней. Он по-прежнему был ей нужен. Никогда не откажется она от него!

Она дала обет, а потому тайна ее любви скрывалась в ее душе подобно маленькому демону. Для жителей Летних островов любовные игры были столь же естественны, как и прочие признаки взросления человека, однако говорить о своей интимной жизни они не любили; так что Мун вынуждена была долгие часы проводить в одиночестве, в сосредоточенной медитации, которая слишком легко переходила порой в настоящие сны наяву, полные неистового желания. И по крайней мере одно она теперь о предсказателях знала точно: они были всего лишь людьми. Печаль, гнев и многие другие человеческие порывы по-прежнему прорастали из тех семян, что таились под ее священным титулом сивиллы, ясновидицы, а лучшие ее начинания порой приводили к весьма плачевным результатам – как и прежде. Она по-прежнему смеялась и плакала, и ей по-прежнему до боли хотелось порой почувствовать рядом его тело…