Эпидемия стерильности. Новый подход к пониманию аллергических и аутоиммунных заболеваний - читать онлайн книгу. Автор: Мойзес Веласкес-Манофф cтр.№ 56

Говоря об иммунной системе, Рук обращает особое внимание на неизбежность избыточности. Мы не должны поручать выполнение всей работы по обучению толерантности только одному организму. «С эволюционной точки зрения это было бы крайне неразумно, не так ли? — говорит он, перекинув ноги через подлокотник кресла. — Вы же не хотите попасть в зависимость от одного микроорганизма, которого однажды может убить какой-нибудь специфический вирус или что-то в этом роде, совершенно неожиданно оставив людей без всякой иммунорегуляции».

Тем не менее именно это произошло в прошлом столетии, причем речь идет не об устранении одного ключевого организма, а об уничтожении целой совокупности жизненно важных организмов.

На протяжении столетий финнам приходилось искать свой путь в условиях конфликта интересов между двумя геополитическими силами: расположенным на западе Королевством Швеция, которое сотни лет управляло большей частью Балтийского пояса, и раскинувшейся на востоке Советской Россией, под контролем которой находилась охватывающая целый континент территория, простирающаяся от Тихого океана до Балтийского моря.

На протяжении сотен лет страна, известная сейчас как Финляндия (в прошлом ее называли Великое княжество Финляндское), поочередно попадала то под контроль Швеции, то под контроль России. А начиная со Второй мировой войны часть исторически финской территории осталась на стороне Советского Союза, а после его распада — на стороне России. Этот регион, ограниченный с запада Финским заливом и испещренный большими пресноводными озерами и реками, называют Карелией.

В финских политических кругах это положение вещей обозначают термином «карельский вопрос». Карелы в лингвистическом, культурном и генетическом плане близки к финнам. Вопрос состоит в следующем: когда российская Карелия, в которой сейчас живет много этнических русских, воссоединится со своей финской половиной и произойдет ли это вообще?

Однако с точки зрения ученых, проявляющих интерес к гигиенической гипотезе, в этом регионе сложилась ситуация, которую можно было бы обозначить как «карельский ответ».

Обстоятельства сложились так, что постоянное перемещение границы (когда один и тот же народ снова и снова делили на части) подготовило почву для эксперимента, представляющего огромный интерес для эпидемиологов: две генетически сходные группы населения живут в разных условиях, зачастую в полутора сотнях километров друг от друга. Обе группы обитают на одной широте; обе коротают нескончаемые зимние ночи и наслаждаются бесконечными летними днями. Тем не менее в этих двух Карелиях совершенно разные показатели распространенности аллергических и аутоиммунных заболеваний.

По каким-то загадочным причинам в Финляндии имеет место один из самых высоких уровней распространенности аутоиммунных заболеваний, а по распространенности диабета первого типа эта страна занимает первое место (Сардиния находится на втором). Финны страдают аллергией и астмой в такой же степени, как и жители любой другой промышленно развитой страны. В то же время у российской Карелии по обоим пунктам гораздо более низкие показатели — настолько низкие, что финским ученым приходится возвращаться к бедной, в основном аграрной, Финляндии 40-х годов, чтобы найти хотя бы отдаленно сопоставимые статистические данные ^[228].

Несмотря на идентичные наборы вариантов генов, повышающих риск аутоиммунных заболеваний, диабет первого типа отмечается среди жителей российской Карелии в шесть раз реже, чем среди финских карелов. Целиакия также встречается с российской стороны сравнительно редко. Хотя российские карелы потребляют столько же пшеницы (которую часто обвиняют в том, что она вызывает целиакию), они страдают этим заболеванием в пять раз реже, чем финские карелы, — в одном из 535 случаев по сравнению с одним из 107 случаев в Финляндии.

Одной из причин иммуноопосредованных заболеваний, от астмы до рака, принято считать дефицит витамина D. Тем не менее обе группы карелов обитают на одной и той же широте, с 62-го по 66-й градус северной широты (для сравнения: Анкоридж (Аляска) находится на 61-м градусе). Кроме того, финские ученые подтвердили, что в крови финнов и русских одинаковое содержание витамина D ^[229]. В обоих регионах одинаковый уровень загрязнения окружающей среды, причем не очень высокий. А уровень урбанизации, который часто служит в качестве предиктора аллергических и других иммуноопосредованных заболеваний, на самом деле выше в российской Карелии, жители которой в меньшей степени подвержены аллергии.

Финские ученые случайно открыли для себя эту «живую лабораторию» в 90-х годах. На протяжении большей части десятилетия они проводили исследования по теме хронических заболеваний в обеих Карелиях. Именно тогда ученые обратили внимание на то, что в Финляндии распространенность сенной лихорадки в четыре раза выше, а распространенность астмы в два с половиной раза выше, чем в России ^[230].

Финские ученые сразу же приступили к количественной оценке различий между финской и российской Карелиями. Самым очевидным различием был уровень благосостояния. Пересекая границу, ученые перемещались из самого богатого региона Европы в один из самых бедных. ВВП снижался при этом в семь раз. Финляндия могла похвастать таким же показателем ВВП на душу населения, как Швеция, Япония и Германия. В этой стране находились штаб-квартиры известных во всем мире корпораций, например Nokia. Кроме того, у Финляндии была репутация страны с эффективной экономикой, низким уровнем коррупции и высоким качеством жизни.

Российская же Карелия напоминала Финляндию накануне Второй мировой войны. Люди жили в тесноте. Многие семьи держали коров и кур. Такие большие различия в уровне материального благосостояния соответствовали значительному разрыву в инфекционной нагрузке. Российские карелы были носителями множества возбудителей инфекции, которые с каждым очередным поколением все реже встречались в Финляндии ^[231]. Каждый пятый ребенок в российской Карелии был носителем Toxoplasma gondii; у девяти из десяти детей был Helicobacter pylori, а восемь из десяти детей рано или поздно заражались гепатитом А.