Сердце Льва - 2 - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Разумовский cтр.№ 6

— О, Таподхана, отец мой, — с улыбкой Воронцова склонила голову и попыталась незаметно сдвинуть ноги, — печаль моя проистекает от неудовлетворенности желания. Желания постичь премудрость истины. Поведай мне о камне Чинтамани, и токи моей праны умерят бег, вольются в русло, уготованное совершенством и плавностью своей уподобятся Гангу. Поведай мне, о Таподхана, я жажду знания!

С чувством сказала, складно. Так что сидящий рядом Хорст хмыкнул про себя и внутренне зааплодировал — теперь-то брахман уж расскажет чего-нибудь. И дважды рожденный не подвел, действительно разговорился. Начал, правда, издалека, с замысловатых сказаний о нагах, мудрых полубожественных существах, наполовину людях, на три четверти гадов. Они — хозяева подземного царства Поталы, живут в блистающих золотом и бриллиантами дворцах и обладают несметными сокровищами. Им принадлежит тайна элексира бессмертия, с его помощью они не только способны неограниченно продлевать жизнь и сохранять вечную молодость, но и оживлять мертвых. Наги легко принимают человеческий облик и часто вступают в любовную связь со смертными людьми. Особенно изощренны в сексуальных утехах красавицы нагиги. И квинтэссенцией их искусства является змеиная связка. Постепенно Свами Чпндракирти добрался и до сути: да, давным давно с неба прилетел Камень богов Чинтамани — Неописуемый, Непознаваемый, Сияющий Совершенством. Изначально он находился на горе Меру — окруженной семью небесами, с северным склоном из чистого золота. Южным — из лазурита, западным — из рубинов, восточным — из серебра. На той самой, о которой сказано в Махабхарате:

Есть в мире гора крутохолмая Меру,

Нельзя ей найти ни сравненья ни меру…

Однако, увы, вслед за согрешившим человечеством пал на землю и камень Чинтамани и навсегда утратил свою целостность. Стараниями бодхисатв, отцов-питаров и аватаров многие его осколки найдены и помещены в сокровищницы, но это лишь слабый отблеск, жалкое подобие прежнего могущества. Тем не менее значительная часть камня пребывает в Гималаях, в главной башне обители махатм. Другие размещены в святилищах по всей земле и связаны незримыми лучами с Шамбалой. Все прочие осколки считаются утраченными и ждут своего часа, дабы обрести целостность, однако, обладая магическими свойствами, открываются далеко не всякому. Чтобы увидеть, а тем паче взять их, нужно быть брахманом и владеть сиддхами, правда, если дружить со змеями и понимать их язык, то они способны помочь. Дело в том, что наги, те самые, живущие в Потале, делают свой элексир бессмертия из небесных камней и посылают на их поиски своих слуг-гадов. О, змеи могут многое поведать тем, кто понимает их. А лучше всех в этом преуспели псиллы, люди из маленького племени на севере Африки. Именно к ним когда-то обратился Октавиан, чтобы спасти укушенную коброй Клеопатру — но, как видно, с опозданием. Издревле, веками псиллы наблюдали за змеями, изучали их повадки, поведения, рефлексы, проверяли на врагах свойства ядов, учились врачевать, учились врачевать укушенных. Так, неутомимая Кундалини медленно и упорно поднимается по колодцу Сушумны, чтобы достичь в конце концов сокровища, спрятанное в недрах тысячелепесткового лотоса. Лучше своя плохая, но честно исполненная дхарма, чем хорошая, но чужая…

Тихо, с задумчивой улыбкой делился откровениями брахман. Доброе лицо его было светло, бесхитростные глаза полузакрыты, чуткие, чуть подрагивающие пальцы переместились Воронцовой на бедро. Все дышело миром, спокойствием и согласием — сидеть бы так, сидеть, до скончания времен. Но только не Хорсту. Ему уже было не до еды, поучительных бесед и флюидов мудрости, летающих над столом. Ему хотелось в Африку, к гадам.

Женился Тим спонтанно и по американской системе. Собственно, если глянуть в корень, заокеанская метода была в общем-то не при чем, а главной движущей матримониальной силой явился зам декана по науке КТН Опарышев. Весной сей доцент вернулся из загранкомандировки окрыленный идеей тотального тестирования, столь распространенного в иных мирах. Особенно вдохновил Окатышева так называемый тест Ай-Кью, по-нашему говоря, определение уровня умственного развития, немедленный внедреж которого он распорядился провести во всех подведомственных подразделениях… Старшие товарищи несколько охладили пыл младорефоматора, справедливо указав на нецелесообразность подобного мероприятия среди профессорско-преподавательского состава, поскольку оно может обернуться большим конфузом и вызвать нежелательное брожение умов. Приняли решение ограничить круг тестируемых аспирантами и студентами, в число которых нелегкая занесла и Тима. Распечатка результатов, выданная ему в деканате, польстила его самолюбию чрезвычайно. Надо же, он набрал 244 балла — этот показатель умственного развития с запасом вписывался в самую верхнюю графу: «220 и больше — чрезвычайно высокий». Кроме него в эту самую графу вошел только еще один человек, правда, с результатом в 256 баллов и, что самое интересное, женщина. Некая аспирантка Регина Ковалевская. А все говорят — из ребра, из ребра… Впрочем нет, что касаемо Регины Ковалевской, то судя по всему к мужчинам она, вернее, с мужчинами никаких отношений не имела — тонкие поджатые губы, надменный взгляд, серый старомодный костюм в синюю клетку. Слава богу, что не синие чулки. А еще — неистребимое амбре «Лесного ландыша», сиреневая блузка с широким галстуком и хорошо поставленный, чуть скрипучий голос. Что поделаешь — 256 баллов по Ай-кью. Ноблесс оближ. Этакая неприступная как монолит целомудренная академическая дива. Гипатия, Блаватская и Жанна д'Арк в одном лице.

Однако, как говорится, в тихом омуте черти водятся. Где-то недели через две после теста Тим встретил Ковалевскую в публичке. Та сидела тихо, пригорюнившись, и листала «Энциклопедию для женщин». На ее лице было запечатлено страдание.

— А, конкурирующая фирма? Привет, — Тим, не преминув сделать ручкой, хмыкнул, бодро уселся по соседству, подмигнул. — И что это мы такое читаем? Гм… про клиториальный оргазм? Это с умственным-то коэффициентом в 256 баллов? Брось, дурацкое дело оно не хитрое.

— Метельский, скажи мне, — Регина, затуманившись, вдруг захлопнула книгу и как-то уж очень близко придвинулась к Тиму, — я уродина, да?

— Да нет, что ты, что ты, — успокоил ее Тим.

— Я дура? Я зануда? От меня не так пахнет?

— Да нет, нет, ты само очарование, — Тим, сожалея, что подсел, стал отодвигаться. — Чертовски пикантна, самая обаятельная и привлекательная.

— Тогда пойдем.

Регина поднялась, цепко ухватила его за локоть и чуть ли не силком потащила к выходу. По пути она умудрилась сдать свою «Женскую энциклопедию», зацепиться подолом за скамью и основательно припечатать каблуком Тиму ногу. А он послушно шел за ней, как бычок на веревочке. В глубине души ему было страшно и смешно — похоже, половой инстинкт крепко взял Ковалевскую за живое. А потом ведь, как дама скажет. Тем более с коэффициентов 256 баллов. Один хрен, сегодня вечером делать нечего.

По дороге от публички до Садовой, где стоял массивный дом Регины, он все пытался завести умный разговор — о романтичном простаке по имени Мартын Эдельвейс, малолетней стервозе Лолите, интеллектуальном гурмании по фамилии Годунов-Чердынцев, однако Ковалевская шла молча и разговора не поддерживала, на ее суровом, с конопушками лице играл лихорадочный, прямо-таки туберкулезный румянец. Наконец пришли.