Сердце Льва - 2 - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Разумовский cтр.№ 101

Хорст молчал, внимательно слушал, уже другими глазами смотрел на ворону. Да, прав шаман, в одну и ту же реку не войдешь дважды. Грустно заморачиваться прошлым, тягостно, накладно и прискорбно. Хоть весь Кольский обойди, а Марию не вернешь…

— Ты вот сказал, однако, все есть у тебя, и нет ничего, — нойда докурил до огонька, вытер руку о штаны, понюхал, поплевал. — Верно сказал, бедный ты. Главное богатство это связь с богами, а где они, твои боги-то, генерал? Один ты. Помочь тебе некому однако. Хотя… Помнишь, может, Нюрку-то? Тетки-Дарьину? Ну ту, кобылищу неогулянную, недоделанную? Так вот после поездки на Костяной в нее вселился дух лося, шибко сильный однако. Теперь и она шибко сильная нойда, имеет силу тридцати медведей и видит на пятьсот полетов стрелы. Заматерела однако, в Ленинграде камлает. Вот у нее и спроси, она тебя знает, все про судьбу да жизнь расскажет. А мне никак, слабый я однако нойда. Ну что, похолодало однако. Что, не осталось огненной воды?

Осталось. Хорст вусмерть упоил шамана, и в самом деле оказавшегося слабаком, переночевал кое-как в грязной его избе, а утром, отбросив весь свой идеализм, стерву-ностальгию и дуру-мечтательность, взял крус на Ревду, с прицелом на Оленегорск. Скоро он уже был в Мурманске — брился, стригся, обновлял гардероб, быстро превращаясь из романтика-туриста в процветающего, средней руки барыгу-бизнесмена. Съел положенное количество копченого палтуса, полюбовался на местные красоты да и отчалил с карельских земель на ижорские, на часто приземляющемся куда не надо, ревущем похоронно «ТУ». Однако на сей раз все обошлось — сто пятдесят четвертый благополучно прибыл в Пулково. Хорст без проволочек получил багаж, нанял частника-дедка на жигулях и приказал везти себя в «Россию», гостиницу, как он помнил, в меру респектабельную, в меру доргую и оставляющую вобщем-то неплохое впечатление. Только увы, было это давно. Теперь прямо у входа торговля, нет, не русскими матрешками, — заокеанской «Кока-колой», цены словно в пятизвездочном отеле, тетка на рецепшен видом словно бандерша да и ведет себя соответственно — предлагает то мини-секс, то макси, то девочку, то мальчика. Что-то на первый взгляд «Россия» походила на занюханный бордель. Да и если отбросить кавычки… Целый вечер Хорст не от ходил от телевизора — зрил, удивлялся, вздыхал. Одно дело читать все это в сухих агентурных сводках, другое дело увидеть воочию. А ночью его мучили кошмары. Ему снились депутаты, дерущиеся в Думе, — народные, неумелые, неуклюжие, бестолковые, словно недоразвитые дети, хмурый, с бодуна, гарант конституции, горестно скорбящий вслух о потерянных сотнях триллионов, недостроенные чудо-корабли, проданные как металлолом на потребу азиатским хищникам. Неужно такое может быть наяву?

— Андрей Андреич, тьфу, Тимофей Корнеич, к нам бандиты приходили, — сказала однажды ликвидаторша, когда Андрон привез ей после обеда с трудом добытую «красную шапочку». — Сказали, что я мышь, падла, крыса и им по жизни должна. Вобщем хотят видеть вас, приедут вечером.

В голосе ее, севшем и сиплом после радионуклеидов, слышалась обеспокоенность — нет, не за свою покрытую коростой шкуру, за дальнейшую перспективу. Ведь пока-то все как хорошо складывается — Андрей Андреевич, тьфу, Тимофей Корнеевич, деловитый, работящий и не жадный, а каждый день пятнадцать процентов с оборота это вам не чернобыльские гроши, выплачиваемые с задержкой по полгода. А ну как все накроется?

— Значит, говорят, по жизни должны, — жутко развеселился Андрон, сплюнул гадливо и принялся затаскивать в киоск фунфырики. — Ладно, будем поглядеть. Впрочем на нынешних отморозков в спортивных шкарятах он уже насмотрелся достаточно. Беспредел голимый, не так блатные, как голодные. На зоне такие дальше паханов стола (уборщик стола) не тянут. А бандиты, как и обещались, заявились вечером под закрытие. Нагло так, вызывающе, пнули дверь, и голос, почему-то показавшийся Андрону знакомым, пробасил:

— А ну, падла, открывай. Барыга центровой нарисовался?

Кто же это говорил, так низко, раскатисто, по-хулигански растягивая гласные? Неужто…

— А ну, Аркаша, ша, бери на полутона ниже, — заранее ухмыляясь, Андрон открыл дверь и очень по-блатному свирепо оскалился. — А ну-ка фу! Оборзел? Нюх потерял? На своих тянешь?

Перед ним действительно стоял его бывший шнырь рыночный уборщик Аркадий Павлович Зызо, только вместо лома и метлы он баюкал сотовую нокию и одет был не в ватник, а в кожкуртку и естественно в комплекте со спортивными штанами. Рядом с ним притулилось какое-то чмо, тоже на понтах, но без лайки — в бардовом мешковатом пиджаке. Та еще парочка — баран да ярочка.

— Э-ы, Андрей Андреевич… бля… — Зызо сразу сдулся, утратил весь апломб, и в голосе его прорезалась радость. — Ы-ы, живой… А мы это… Того… самого… Ну кто, блин, знал…

И сделав что-то вроде книксена, он пхнул локтем застывшее чмо.

— Гнутый, это же бугор мой, Андрей Андреевич, помнишь, я рассказывал? Ну тот что ментов положил и тачку ушатал, чтоб легавым не досталась. Э-э… Извините, Андрей Андреевич, ошибочка вышла. И с возвращеньицем вас.

Вот так, как в том дурном анекдоте про еврея и советскую границу — никто никуда уже не идет.

— Ну что, это дело надо бы отметить, — Андрон, как бы подобрев, бросил скалиться и крепко поручкался с уборщиком и его коллегой. — Или может быть здесь кто-то против?

Нет, нет, все были только за. А потому, усевшись в древний, видавший виды мерседес, с третьей попытки завелись и, брякая подвеской и рыча глушителем, покатили в маленькое полуподвальное кафе, скромно названное в честь впавшего в маразм бандита «Бармалей». Заведение не процветало, отнюдь. На лестнице было нассано, публика отсутствовало, за стеной чудились бомжи, крысы и пьяные водопроводчики. Угощение было подстать — водянистые сосиски, слипшиеся макароны и опять этот мерзкий заокеанский кетчуп, оказавшийся на деле разбодяженной томатпастой. Пили мерзкий, напоминающий сладкую мочу безалкогольный крюшон «Забава». У себя на зоне в лучшие времена Андрон питался куда сытнее. М-да, он брезгливо отодвинул тарелку, с опаской приложился к «забаве», поморщившись, хлебнул и со вздохом оглянулся на соратников Зызо, в количестве полуотделения давившихся парашей.

— Эх, Аркаша, Аркаша. И оно тебе надо? Кстати, не зови меня на людях Андреем Андреевичем. Я теперь Тимофей Антонович. Конспирация, брат. Всесоюзный розыск не шутка.

— Дык, Андрей… блинн… Тимофеевич, поначалу-то все было не так, путево, — Зызо с опаской и уважением воззрился на Андрона, икнул и огорченно шмыгнул носом. — Знаешь, как я стоял… Это уж потом начались обломы.

И волнуясь, матерясь сдержанно и проникновенно, Аркадий Павлович поведал свою скорбную повесть. На заре перестройки он словно гайдаровский Тимур сколотил свою команду и принялся выколачивать из спекулянтов торгашей преступно нажитые излишки. Но — по-христиански, без вставляния паяльника в задницы, проглаживания электроутюгами животов и привязывания зимой в голом виде к новогодней елочке. Просто бил морды. А потом в городе появились черные. Они были хитры, напористы и плевали на все. «Русские словно бараны на своей земле, — говорили она. — Им нужен пастух». И они принялись погонять предпринимательское стадо при помощи паяльников, утюгов и крутого кипятка, весело сбегающего по бизнесменовским промежностям. Так что посмотрел народ, посмотрел да и стал платить лаврушникам, а не Зызо. А когда тот предъявил и назначил стрелку, то черножопые козлы ее продинамили и наслали на Зызо купленных ментов, отчего многие его пацаны влетели, прокололись и загремели под фанфары. Вобщем беспредел голимый. Русского Ваню как всегда оставили в дураках.