Седьмая Казнь - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Ридер Дональдсон cтр.№ 29

«Нужды короля, королевства и моего собственного дома неразделимы».

– И делал он это, сам находясь в безопасности.

«Человек только тогда полностью человек, когда он может войти в каждую комнату своей души и испытать радость».

– Если он сражался за Беллегер, то это было его единственной добродетелью.

Но попытки Слэка «искупить» привели его к предательству. Когда он говорил о «нуждах короля, королевства и дома», он говорил об Амике.

Этого принц не понимал. Чего бояться Амике? Ее магистры не потеряли своей силы. А у Беллегера нет книги Гексина Марроу.

Кламат ничего не сказал. Похоже, он и не слышал.

Когда тень сгустилась, а над головой появились первые тусклые звезды, Элгарт приподнялся на одном локте. Вглядываясь в темноту, он рискнул спросить:

– Вопрос, Ваше Высочество. Простое любопытство.

Принц только кивнул, стараясь сберечь силы.

– Вы говорили, – начал Элгарт, – что покончили бы со всей теургией, если б могли. Но Беллегер зависит от нее еще со времен появления первых магистров. – Он неясно взмахнул рукой. – Ну, столетия и столетия тому назад. Без нее мы окажемся в затруднительном положении, даже если перестанем воевать с Амикой. Мы и так уже в затруднительном положении. Вы же видите. Мы все видим это.

Что бы вы сделали, если б у вашего сына оказался дар? Положили бы конец и его силе?

Принц Бифальт вздохнул, совсем как Кламат недавно. Он не думал об этом. Он просто ненавидел теургию. Но у него был ответ.

– У меня не будет сыновей. И дочерей. Я не женюсь. Если мои враги-заклинатели не позволят мне умереть, то они же не позволят мне и жить. Они постараются использовать меня. И либо преуспеют в этом, либо потерпят неудачу. Если они преуспеют, я потеряю себя. Если же потерпят неудачу, то вряд ли позволят мне уцелеть.

Элгарт смотрел все так же пристально.

– Не сомневаюсь, Ваше Высочество. Я верю вам. Но мне все еще любопытно. Позвольте, я задам свой вопрос по-другому. Есть ли предел вашей ненависти? Вы можете представить такого заклинателя, которому бы вы оставили его силу?

Несколько озадаченный, принц ответил:

– Я дал уже свой ответ, но ты его не принял. Я постараюсь сказать то же самое по-другому. Моя ненависть ограничена тем, что она моя. Должен ли я говорить, что я только человек? Один из людей? Мои желания тщетны. Я не правлю миром. Я не правлю Беллегером. И если по каким-то превратностям судьбы после кончины моего отца я стану королем – если мои враги сохранят мне жизнь, – мы все еще будем в состоянии войны с Амикой. Мои желания останутся такими же пустыми. И я буду нуждаться в магистрах – если смогу их достать.

Разве ты забыл о нашей цели? Я хочу лишить Амику теургии. Это верно, безусловно. Но это не закончит войны. Это только сделает ее несколько более справедливой. У нас есть винтовки. У Амики больше людей. Война будет продолжаться. Мы не сможем покончить с ней до тех пор, пока не устроим все так, чтобы у Беллегера была магия, а у Амики нет.

К удивлению принца Бифальта, Элгарт язвительно хмыкнул.

– В таком случае я ошибался в вас, Ваше Высочество. Вы называете магию бесчестной, но вы не уклоняетесь от нее. Вы только хотите снять это бесчестье с плеч Амики и возложить его на плечи Беллегера.

Это был удар ниже пояса, у принца внутри что-то екнуло. Он не говорил, что желает родине бесчестья. Как мог его товарищ так извратить смысл его слов? Да что Элгарт о нем думает?

С самого рождения принца воспитывали для войны с Амикой. Как и на поле сражения, он ответил вызовом на вызов.

– Ты снова оскорбляешь меня, – отрывисто сказал он. – Ты хочешь, чтобы я сомневался? Ты думаешь, я начну колебаться? Нет. Не начну. Я не брошу своих поисков, не откажусь от выполнения приказа моего отца только потому, что ты вздумал составить обо мне плохое мнение.

Элгарт снова издал свой невеселый смешок.

– Прошу простить, Ваше Высочество. Я не собирался оскорблять вас. Я только любопытствовал.

Правда, временами любопытство сродни отчаянию. Или гневу. Оно сжигает изнутри. Жизнь воина трудна. Вы знаете это так же хорошо, как любой другой солдат. Тренировка, снова тренировка, а затем сражение и смерть. Бывают дни, когда любопытство – это все, что у меня остается. Оно сдерживает отчаяние. Поэтому я удовлетворяю его, когда могу.

Я бы хотел еще узнать, какие будут ставки, когда вы встретитесь лицом к лицу с теми магистрами, что требуют, чтобы вы были «готовы».

Принц отвернулся, недовольный как допросом Элгарта, так и собственным невежеством.

– Как мне ответить? – тихо проговорил он в сгущающуюся темноту. – Я не могу даже представить, какая у них цель. Они спрашивают, готов ли я, но не открывают, к чему я должен быть готов.

Мы уже говорили об этом. Почему я был избран? Почему втайне? Если меня сберегают от смерти, то почему не защищены мои товарищи, которые тоже охраняют мою жизнь? Ты знаешь мой страх. Я был избран для того, чтобы нанести Беллегеру роковой удар. – Принц содрогнулся. – Они хотят сделать меня предателем.

Но, несмотря на всю свою силу, они не знают меня.

Принц Бифальт решил не обращать больше на Элгарта внимания, но ответ он услышал.

– Если вы нужны им, Ваше Высочество, вы со временем узнаете ответ. Если они настойчиво сохраняют вам жизнь и спрашивают, готовы ли вы, а затем не скажут, чего они от вас хотят, значит, они психи.

«Точно, психи, – подумал принц. – Или сам я псих. Других вариантов нет».

Даже во тьме пустыня плодит галлюцинации. Неясные тени дюн словно извивались под тусклым светом звезд. Это, как и расспросы Элгарта, не давало принцу Бифальту покоя.

Следующие два дня путники изо всех сил боролись с безжалостной пустыней. Они с трудом брели вверх и вниз по дюнам – в основном по ночам, отдыхая под тонким покровом своих сорочек, пока солнце висело над головой. Ближе к вечеру с особенно высокой дюны они впервые разглядели горы – зубчатую полосу на востоке. Но расстояние до них было еще очень далеким. Прищурив глаза, принц Бифальт всматривался вперед и явственно понимал, что острый голод и растущая жажда не позволят его отряду достичь их. Их тела будут лежать среди песков, пока ветры не засыплют их или пока солнце не оголит их кости.

Принц вспомнил о том могучем заклинателе, что выбрал его. «Если ты собираешься и дальше спасать меня, спаси сейчас».

Отряд не продержится дольше следующего дня.

Затем ландшафт изменился. Когда на третий день солнце поднималось над горными вершинами, путники с трудом спустились с последней дюны и оказались на голом, непокрытом песком камне. Невдалеке опять поднимались дюны, скрывая из виду горы, но в этом месте ветер по какой-то прихоти вымел в пустыне полосу достаточной ширины, чтобы по ней могла пройти целая армия. Полоса тянулась на север и на юг, но не по прямой: она извивалась плавными и резкими поворотами, словно ее приспосабливали под прихотливые изгибы пустынных дюн.