По следу тигра - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 46

Что, собственно, происходит? В городе (или где-то недалеко от него) появляется очаг распространения сибирской язвы. Каков набор обязательных мероприятий в случае обнаружения признаков появления этой болезни? Вводится карантин, выявленные больные животные изолируются, а их трупы сжигаются без вскрытия и захораниваются по всем санитарным правилам под бетонным саркофагом. А что мы видим здесь? Сибирская язва обзывается африканской чумой, находятся крайние — «распространители» заразы. Власть с блеском демонстрирует заботу о здоровье граждан — ей оперативно удается найти «виновных», показательно их покарать и тем самым ослабить внимание к этому вопросу. А настоящий очаг распространения болезни продолжает успешно функционировать. И это возможно только в двух случаях — или он недоступен, или… Или недоступен, но по другим причинам.

— Корова, говорите? — переспросил Максим, — корова, корова. А овца? Или свинья? Они тоже могут заразиться этой дрянью?

— Крупный рогатый скот, лошади, ослы, овцы, козы, олени, верблюды, — перечислял, загибая пальцы, Олег потенциальных жертв биологического оружия массового поражения, — и человек тоже, не забывайте. Зато домашние животные — кошки, собаки — к этой заразе маловосприимчивы.

— Я помню. — Обстановка изменилась на глазах, новая вводная упала как снег на голову. «Чтобы дояркой работать — очередь по триста человек на место». По триста человек. Чтобы работать дояркой за две тысячи долларов в месяц. С коровами, которые больны сибирской язвой. Мать вашу, извините за мой французский.

— Олег, я слышал, что где-то здесь, недалеко, есть то ли ферма, то ли что-то похожее, где людям платят сказочные деньги. Вы что-нибудь знаете об этом? — после минутной паузы спросил Максим.

— А, это вы про «Ассортимент». Это не ферма, там целое предприятие, огромное — с птичниками, коровниками и еще много с чем. У них там все как когда-то в колхозах. Девушка одна — у нас работает, вернее, работала — туда устроиться пыталась. Поехала, пришла на проходную и говорит: на работу к вам хочу. А ей отвечают — через пять лет приходи, не раньше, тут желающих девать некуда, отбор как в банк или в нефтянку.

Так, значит, эта легенда жива и активно поддерживается среди местного населения. Следующий вопрос — зачем, с какой целью? Но опять же — пока не спросишь, не узнаешь. Кого спрашивать? Да самих сотрудников. А где их найти, если живых работников «Ассортимента» в городе в глаза никто не видел? И тот водила-ассенизатор признался, что на территории фермерского хозяйства пусто, как на кладбище. Отсюда вывод…

Дверь во второй тамбур вздрогнула от ударов, послышались раздраженные голоса, крики и ругань. Малышка заржала, встала на задние ноги и грохнула передними подкованными копытами по стене денника. Жеребенок ржал тонко и испуганно, жался к животу разъяренной мамки и еле-еле держался на тонких журавлиных ножках. Лютик вел себя спокойнее, он лишь грыз передними зубами не оббитую железом кормушку и молча бил задом. Олег схватил винтовку, ринулся вместе с Гоблином к дверям, Максим бросился за ними следом. И остановился у двери напротив Олега, сжав в руке пистолет. Времени на принятие решения не оставалось, выход был только один.

— Валите отсюда! — рявкнул Максим и выстрелил через дверь. Пуля прошила деревянную створку, крики мигом стихли, зато раздался дружный топот. Нападавшие такого отпора не ждали и коллективно ломанулись назад. Вроде криков и воя не последовало, значит, все целы. Повезло. Гоблин радостно заливался лаем и кидался передними лапами на дверь.

— Так, времени у нас нет. Вы куда остальных лошадей отвезли? И коневозка где?

После вчерашних событий, бессонной ночи и неожиданного финала мирной беседы Олег вконец потерялся. Он смотрел то на дырку в двери, то на Максима, то на пистолет в его руке.

— Там, — родил он наконец и ткнул пальцем в продырявленную дверь.

— А лошади? — поторопил изумленного до крайности человека Максим.

— В Еремине. — Олег на всякий случай отступил назад, к деннику Лютика.

— Где это, сколько километров отсюда? Тридцать? В какую сторону? Ладно, я понял. Пошли, они теперь не скоро сунутся.

Малышка успокоилась настолько, что позволила взнуздать себя и даже вывести из денника. Зато в проходе уперлась, опустила голову и снова заржала, но уже глухо и грозно. Олег держал ее под уздцы, тащил на себя, умолял и проклинал одновременно, но все зря. А время уходило, истекало, как опилки сквозь пальцы, из-за дверей снова доносились крики и вой сирен подъехавших на подмогу милицейских машин.

— Ничего не получится! — чуть не плача проорал Олег. — Она не пойдет!

— Пойдет, никуда не денется. — Максим пролез под брюхом Малышки, ворвался в денник. Жеребенок забился в угол под яслями и не ржал, а тоненько блеял дрожащим голосом. Рядом метался Гоблин, тявкал укоризненно и толкал жеребенка носом. Со второй попытки Максиму удалось накинуть на голову жеребенка огромный, не по размеру недоуздок и вывести дрожащего малыша из денника. Кобыла всхрапнула, рванула следом, и теперь уже Олег ехал по бетонному полу за лошадью, как на буксире.

Максим бежал впереди, распахнул дверь и вместе с жеребенком выскочил на улицу, Олег с Малышкой вылетели следом.

— Назад! — крикнул Максим скакавшему рядом Гоблину, и пес послушался, побежал обратно в конюшню к брошенному в одиночестве Лютику.

Жеребенок дрожал всем телом, все пытался повернуть голову и заржать, но Максим зажимал ему морду. Олег стащил с себя свитер и замотал Малышке голову так, что закрыл ей даже глаза. Тихо, как воры, они прокрались к разрушенной секции забора, проскочили через нее и оказались рядом с необитаемым, с заколоченными дверями и окнами деревянным домом.

— Туда! — не оборачиваясь, махнул рукой Максим и ринулся в обход дома, к полуразвалившимся сараям с противоположной стороны двора. Хлипкая трухлявая дверь после двух хороших рывков за скобу ручки слетела с одной петли. Максим втащил жеребенка в полутемное, заваленное рухлядью и хламом помещение и едва успел выскочить наружу. Малышка с Олегом на поводу влетела в сарай и замотала головой, чтобы избавиться от свитера. Прижатый спиной к стоящей у стены стремянке Олег вцепился обеими руками в затылочный ремень оголовья лошади и заговорил что-то негромко и успокаивающе. Жеребенок прижался к боку матери с другой стороны, расставил все четыре тонкие ножки и затих.

— Документы где? Не забудь, понял? Выйдешь отсюда минут через десять, загрузишься в коневозку. Вон туда отъедешь, вниз, к реке, а минут через двадцать выруливай и в объезд езжай, в город не суйся. У переезда Деулинского встретимся. Да все нормально будет, они про тебя через полчаса забудут. — Максим хлопнул побледневшего Олега по плечу и побежал обратно в конюшню. Опрокинул попутно ящик с песком у входа, разбросал сколько смог по сторонам, заметая ведущие к забору следы подков на снегу. Потом распахнул настежь обе двери, закрепил надежно в гнездах верхние и нижние штыри, рванул к деннику Лютика. Оголовье здесь, вот оно, на амуничнике, а где седло? Максим вместе с высунувшим язык Гоблином промчался по проходу туда-обратно, заглянул в подсобки. И нашел наконец единственное старое спортивное седло, перебросил его через левую руку, рванул обратно. Взнуздать Лютика он успел и даже положил ему на спину седло, когда в дверь снова грохнули.