Ненаглядный призрак - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сахновский cтр.№ 78

Кому-то, наверно, этого хватило бы для написания эпохальных мемуаров «Мои встречи с Высоцким». Мне хватило – чтобы мысленно передать курительный привет от побирушки Мули.

Рука под столом

Приятель позвал меня на встречу с человеком по фамилии Ельцин. Встреча проходила в университете, где мы уже доучились. Ельцин тогда ещё не всходил на танк и не стал кремлёвским небожителем. Он откровенничал с нами, как с сообщниками. Сейчас это звучит почти комично. Вот, например, какая ужасная беда: московские аппаратчики исключили из компартии Тельмана Гдляна! «Ну ничего, – сказал нам Ельцин с хитроватой улыбкой, – мы условились с ребятами из Ленинграда. Они его там, у себя, восстановят в партии!» Прямо от сердца отлегло… Хорошо, если сейчас хоть кто-нибудь вспомнит, что это за птица такая – Гдлян?

Я впервые подумал о Ельцине как о человеке сильной динамики, когда он перестал прятать от людей покалеченную, без двух пальцев, кисть левой руки. Раньше он привычно и старательно скрывал её – то за партийной трибуной, то под столом.

Ни в какие отношения Ельцин со мной не вступал, врать не буду. Причина самая уважительная – он не курил.

Голкипер Маккартни

В 2000 году мне предложили сотрудничать с одним лондонским изданием. Я заехал в гости к Никите Ситникову, фотокорреспонденту London Courier. Количество знаменитостей, заснятых Никитой, не поддаётся исчислению. Диапазон – от принцессы Дианы до Пугачёвой. Горбачёв на какой-то английской сцене долго-долго тряс Никите руку, чуть не вывихнул (фото имеются). Киркоровская жена в сердцах размахнулась так, что чуть не вышибла камеру. Но самой травматичной была встреча с бывшим «битлом». Сэр Пол Маккартни прибыл на презентацию музыкального бутика. Никита стоял наготове впереди всех лондонских папарацци. Когда Маккартни возник из лимузина, толпа рванула с такой силой, что Никита головой, как футбольным мячом, влепился в грудь сэра Пола. Голкипер Маккартни достойно принял удар. На этом их отношения исчерпали себя.

Отрыв

Один бессонный попутчик ночью на высоте 8000 над землёй уверял меня, что наиболее опасная стадия любого авиарейса – не вход в грозовые облака и даже не посадка. А взлёт. При отрыве от земли, на максимальных оборотах самолёт напрягает все свои силы предельно. Отрыв – самый рискованный и отважный момент. Но без него невозможно стать ни воздушным мостом между городами, ни светящимся объектом в ночном небе, ни даже просто городской звездой.

Время действия – осень 2000 года. Место – Красная площадь, Москва.

После ночного перелёта Хитроу – Шереметьево «Трансаэро» любезно доставляет меня автобусом до метро «Охотный Ряд». Ни свет ни заря – всё пока закрыто. До поезда у меня ещё часов пять свободных.

Не нахожу ничего лучше, чем пойти в Александровский сад, просто посидеть покурить. Тихо и относительно чисто. Кремль опять же. «Утро красит нежным светом…»

Рядом на скамейке – девочка лет шестнадцати, такая маленькая Клара Лучко из сибирского посёлка, но в модной шляпке. Изо всех сил мечтает посмотреть Москву. Мама сказала – надо начинать с Мавзолея! «Как туда попасть? Не поможете?» Говорю абстрактно: «Разве это сложно?… Часов в десять откроется». – «А сколько билет стоит? А Ленин там настоящий? А правда, что его скоро уберут?» И заглядывает в глаза – и я поневоле вхожу в роль этакого мавзолейного специалиста. В итоге соглашаюсь пойти с ней вместе. Как та сестра-наставница: «Я поведу тебя в музЭй…»

Ближе к десяти утра выдвигаемся в сторону площади. На повороте к Историческому музею нас тормозят два милиционера: «Сдайте сумки в камеру хранения». Это где-то в противоположном конце Александровского сада. Ладно, идём – куда торопиться? Пришли, сдали свои невеликие сумки, заплатив по двадцать-тридцать рублей.

Идём назад по саду. Утро пока ещё красит… Вернулись к тому же повороту. Там поджидают решительные молодые люди с погонами: «Пройдите назад и обойдите сверху, вдоль Манежа». – «А что случилось?» – «Сейчас будет возложение депутатов к Вечному огню». Так и сказали. Начинаю тихо чертыхаться. Клара солидарно, как-то по-старушечьи вздыхает.

Идём назад по саду снова. Взбираемся к Манежу, огибаем сад. Наконец спускаемся к «историческому» повороту – и попадаем в тесный загончик, ограждённый железным штакетником, где уже томятся человек сорок таких же верных ленинцев. И вот тут нас маринуют ровно тридцать шесть минут – без указания причин и сроков.

Солнце успевает привстать и посуроветь. «Ну мы и попали!» – говорит один из ленинцев, потея в куртке Adidas. Я начинаю замысливать побег на волю, но Клара глядит из-под шляпки жалостно и виновато. Думаю: дотерплю. Что у нас там впереди?

Впереди был натуральный шмон. «Личный досмотр» – чересчур благородно звучит, если некий сержант со странной кривенькой улыбкой тщательно щупает твои ягодицы. Слегка обалдевшие от такой милицейской ласки, мы с Кларой выходим, в конце концов, на совершенно пустую, от всех отгороженную Красную площадь. Острое чувство зоны. Оглядываюсь. Сержант у загона следит за нами и ждёт. Очевидно, сценарий такой: как только мы чинным шагом доходим до Мавзолея – он сразу щупает и впускает новеньких.

У входа в святыню ещё одно должностное лицо молча водит вокруг нас чёрной рамкой, глядя куда-то ниже пояса. Как бы изгоняет бесов. Внутри святыни потёмки, а после сильного солнца – совсем египетская тьма. Мрамор под ногами скользит. Ползём по ступеням вниз, как слепцы. Не хватало ещё здесь грохнуться. Впереди, вместо лампочки, белеет гневное лицо охранника. Клара боязливо шепчет:

– Ой, тут чё-то так темно-о…

– Не разговаривать! – кричит охранник.

Это на нас, баранов, он покрикивает. Чтоб не забывались.

На вас давно не кричали? Рекомендую. Сильное чувство.

Ленин лежит совершенно мёртвый, со слипшейся бородкой. И весь ярко-розовый – не то излишек грима, не то глубокое удовлетворение (такое государство учредил!). Больше ничего не выражает.

Выйдя наружу, минуем кладбищенскую шеренгу Сусловых, Ждановых, Шкирятовых.

– Так много писателей! – тихо восторгается Клара.

«Какое счастье, – думаю. – Теперь можно уйти отсюда навсегда, куда угодно! Только сумки забрать…»

Напоследок нас порадовал ещё один гражданин с кокардой: «Площадь закрыта. Обойдите здание ГУМа с тыла!»

«Так тебе и надо, – сказал я сам себе. – До сих пор не понял?»

Лишний раз уточню. Это не репортаж из КПЗ города Мухосранска. Это, как у нас говорят, самое сердце России, столица нашей Родины. Начало двадцать первого века.

На Тверской в книжном магазине «Москва» я купил два тома Набокова, а Клара – «Объятых страстью» в мягкой обложке.