Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Савченко cтр.№ 15

Валерьян Вениаминович чувствовал растерянность и унижение. «И стыдно, и смешно, и ноги не идут… первооткрыватель! Еще покачивания эти – неужели нельзя было жестче натянуть канаты?.. И ведь я все фокусы НПВ понимаю. До чего, оказывается, ничтожно мое теоретическое знание, если по ощущениям я переживаю то же, что пережила бы забредшая сюда корова! Да корове и легче бы пришлось – у нее четыре ноги, глаза ниже. Что же мне, к подчиненным на четвереньках добираться?!»

Он рассердился всерьез, поднялся, глядя только под ноги. «Ну, хватит, возьми себя в руки, директор! Хорошо еще, не видит никто. Я действительно знаю, что все это иллюзии неоднородного пространства, нет здесь ни провала, ни подъема. Я знаю и больше, что необязательно знать в однородном мире: пространство вокруг меня и во мне, во всем – мощная упругая среда, воспринимать как реальность надо не пустячные неоднородности в ней – домики, поле, деревья, канавы, – а его самое. Пространство-время. Я в нем – как рыба в воде. Ну, вперед!»

Он зашагал – сначала балансируя руками, потом ровнее, спокойней. Обморочно покачивалась окрестность, кривлялись контуры строений, изгибалось поле… Но реальность была вокруг и в нем – основная, постигаемая рассудком реальность. Вскоре идти стало почти так же легко, как и перед Шаром.

«А что? – сказал себе Валерьян Вениаминович, отирая платком лицо. – Ты полагал, что если прошел войну, сделал научную карьеру и сочинил теорию, то уже познал жизнь? Нет, похоже, это еще впереди».

Вдали на тропинке показался человечек; он шел, быстро-быстро перебирая коротенькими ножками. «Еще исторический момент: встреча с первым сотрудником!» Завидев Пеца, человек остановился, поглядел по сторонам, снова двинулся вперед, ненатурально быстро вырастая в размерах. Его тоже пошатывало на ходу.

Вблизи первый встречный сотрудник оказался приземистым мужчиной в зеленой армейской стеганке, в сапогах и в кубанке с синим верхом; через плечо был перекинут бунт ВЧ-кабеля в голубой хлорвиниловой оболочке. Из-под кубанки выбилась рыжеватая челка. Рыжими были и брови, и короткие щетинистые усы на обветренном докрасна лице. Голубые глазки недобро и настороженно глянули на Валерьяна Вениаминовича. Сотрудник явно был не в восторге от исторической встречи, хотел пройти мимо. Но Пец его остановил:

– Это куда же вы несете?

– А вам что за дело? – сипло сказал сотрудник.

– А то, что материальные ценности надо выносить через проходную. И по пропуску.

– А может, он у меня есть, пропуск. А так мне короче.

– А есть, так покажите, – с нарастающим отвращением к диалогу потребовал Пец.

– Чего-о? – Мужчина взглянул, будто примериваясь. – Да кто ты такой?

– Директор новый. Так как насчет пропуска?

– Директор… – В голубых глазках сотрудника возникло смятение. Какой-то миг он колебался, не свалить ли ему Пеца ударом кулака и не кинуться ли в бег. Но понял, что влип, раскис лицом и голосом. – Товарищ директор, так я ж… так мне же разрешили…

– Ну ясно! – Теперь и у Валерьяна Вениаминовича был такой вид, что сам, того и гляди, врежет. – Поворачивай. Неси обратно, ну!

Мужчина понуро брел впереди, бормотал:

– Вот тебе и на… так ведь я же ж в первый и последний раз!..

Пец шагал за ним молча, только в уме матерился так густо, как не приходилось с военных времен.

«Ну, начинается научная работенка, и в бога, и в душу, и в печенку!.. С первым успехом, товарищ член-корреспондент: несуна поймал, распротак!.. Засужу шельмеца, чтоб другим неповадно было. Ах, не следовало соглашаться на директорство! Завом теоретического отдела или там замом по науке – это пожалуйста. А ведь теперь надо быть и недреманным оком, и погонялой, и пробивным дядькой – кем угодно, только не глубоко мыслящим исследователем».

– Иди, не озирайся! – рыкнул он на сотрудника, который оглянулся, хотел что-то сказать. – Как фамилия, кем работаешь?

– Ястребов я, механик-монтажник. Я ж не на продажу, товарищ директор! – запричитал тот сипло. – Я ж для себя… И он списанный, этот кабель, еще от авиаторов остался. В конце концов, я мог и иск предъявить, мне советовали: разве для того я отвалил семь сотен за телевизор, чтобы он из-за вашего Шара ничего не показывал? У соседей через два двора показывает, а у меня ничего. Вот и хотел нарастить антенну, отвести ее в сторону…

«Хм, еще один фокус Шара: радионепрозрачность. С чего бы?..»

– Где живешь?

– Да вон там, на Ширме, – обернувшись, указал вдоль тропинки механик. – А телевышка как раз за Шаром.

«Это непонятно. В Шаре пространство как пространство, вышка остается в пределах прямой видимости, радиоволны должны проходить. Ну, в пути до центра Шара они сокращаются – так ведь затем удлиняются, все симметрично. Или там, в глубине, есть что-то, что отражает?.. Непохоже».

Дальше шли молча, все внимание отнимала дорога: путь преграждали многочисленные трубы, выложенные в разных направлениях, выгнутые, сваренные. Так они приблизились к сарайчикам, которые оказались не такими и маленькими: полутораэтажные строения с арочными крышами.

«Ремонтные ангары для легких самолетов», – понял Пец.

Из ближнего донесся визг циркулярной пилы, из соседнего – стук движка; там вспыхивали голубые блики сварки.

За ангарами находился двухэтажный дом, который издали казался ярко-оранжевым; он был из красного кирпича. Крышу его венчала метеобашенка с флажком и стрелкой ветроуказателя. Флажок висел на нуле, только изредка колебался. Площадка перед домом была заставлена контейнерами, ящиками, снег истоптан.

Пец остановился, огляделся: окрестность отсюда заваливалась равномерно во все стороны. Над головой висела тьма с сумеречно серыми краями.

Механик Ястребов стоял рядом, опустив голову, – переживал. Валерьян Вениаминович задумчиво глядел на него. Тот поднял глаза, криво усмехнулся: мол, что ж, теперь воля ваша.

– Ладно, – молвил Пец, – отнесите кабель на место, и на первый раз все. Не вас пожалел, не хочу с этого начинать. А еще замечу – безусловно, под суд. И это припомню. Ступайте.

– Спасибо, ой, спасибо вам… не знаю, как вас?

– Валерьян Вениаминович.

– Ой, спасибо, Валерьян Вениаминович! Да я ж никогда и ничего!.. – Механик радостно направился к ангару.

А Пец – смеясь в душе над собой: сибарит, ушел от скандала, нервы свои пожалел… – вошел в здание.

III

В коридоре первого этажа гуляли сквозняки, пахло маслом и горелой изоляцией; где-то гулко били по железу. На втором этаже было чище, уютней. Обшарпанные дерматиновые двери украшали новенькие таблички: «Бухгалтерия», «Главный энергетик», «ПКТБ», «Директор» (Пец подергал дверь: заперта), «Отдел снабжения». Из-за последней двери слышался нестройный гул.

Валерьян Вениаминович вошел – прямо в галдеж, перемешанный с сизым дымом. В обширной, на три окна комнате людей было не так и много, но все они – и сидящие за столами, и стоящие возле – переговаривались.