Нефтяная ломка. Что будет с властью и Россией - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Кунгуров cтр.№ 16

А когда ты, наконец, накопишь денег на квартиру в Барселоне, то просто пришли счет, и Госбанк переведет необходимую сумму продавцу. Ах да, еще с тебя возьмут налог на покупку недвижимости за рубежом. Процентов 20 %, например. Ну, ладно, 15 %. А что, в Китае вон больший налог взымают за покупку в зарубежном интернет-магазине, и ничего, никто не хнычет. Кстати, в Китае юань неконвертируемый, но китайские туристы спокойно ездят за границу, покупают там недвижимость и ведут бизнес в любой стране мира. Экспортеров в Китае – каждое третье предприятие, не считая каждого второго. Они продают свою продукцию за доллары и фунты, но вся их валютная выручка достается государству, а они могут распоряжаться только юанями.

Конечно, в реальной жизни все будет несколько сложнее. Помимо отказа от конвертируемости рубля придется вводить еще и монополию внешней торговли, проводить деоффшоризацию (реальную, а не пропагандистскую). Необходимо будет ликвидировать Центробанк (это агент ФРС США, МВФ и ЕЦБ) и создать суверенный Государственный банк, который будет работать в интересах России и ее экономики, а не заокеанских бенефициаров.

Есть такой отмороженный запутинский пропагандон Коля Стариков, который, не приходя в сознание, несет ахинею в том духе, что Великий Путин контролирует мировые цены на нефть, выдаивая Запад, и на деньги Запада успешно поднимает Россию с колен мировой закулисе назло. За доказательствами он в карман не лезет: мол, глядите, когда у власти в РФ в 1998 г. были либерасты-младореформаторы, цены на нефть снизились до $9 за баррель. Пришел к власти Путин – они стали стремительно расти, достигнув в 2008 г. пика в $140. Правда, когда Путина сменил Медвежонок, они просели до 70 баксов за бочку, но, слава богу, премьером тогда был, опять же, Великий Путин который не позволил коварным мистерам уронить цены до «справедливых» по их мнению $20. Секрет успеха этого дебила предельно прост – он любую самую невероятную херь несет с таким фанатизмом, что безмозглое хомячье в это начинает истово верить.

Хомячки категорически не желают понимать, что такое неравноценный обмен, и чем он отличается от равноценного. Поясню на таком простом примере. Есть две страны – Картофания и Бананостан. Между ними происходит активная торговля: первая страна поставляет в Бананостан картошку на 100 миллионов баксов, а та отгружает ей бананы на те же 100 миллионов. Равноценен ли такой обмен? Все зависит от того, насколько справедлива цена. Если картофель поставляется по доллару за центнер, а бананы по доллару за килограмм, то в каком месте тут спрятана справедливость? При таких ценах даже если Картофания будет вывозить картошки на 100 миллионов, а ввозить бананов на 200 миллионов, все равно она будет ограбленной. Справедливый обмен – это когда ты получаешь взамен своих поставок равноценный по калорийности объем продукции. Это, конечно, упрощенная схема, но принцип, надеюсь, ясен?

Если речь о промышленных товарах, то эквивалентом справедливого обмена может стать, например, количество использованных физических ресурсов + объем условных энергозатрат + человекочасы работы, затраченные на его производство. А то ведь «рыночные цены» – вещь хитрая. Ее ведь не невидимая рука рынка устанавливает, а участники сделки. Например, Путин настолько добрый дядя, что когда баррель стоил $110 (2011–2012 гг.), китайцам нефть продавал по 60 долларов за бочку, а всего «Роснефть» обязалась поставить Китаю 300 млн. т нефти до 2030 г по средней прогнозируемой цене в 50 баксов. Разумеется, сейчас, когда мировые цены рухнули, «Роснефть» скорректировала отпускную цену для китайцев. И кто осмелится сказать, что это нерыночная цена? Продавец и покупатель так решили, значит рыночная. Если надо, Коля Стариков и тут обоснует величие и мудрость единственно верной нефтяной политики Путина.

Для того, чтобы прочувствовать всю глубину колониальной деградации РФ, надо рассмотреть характер ее экспорта и импорта. Для этого следует ввести в наше уравнение такой показатель, как добавленная стоимость продукции. Скажем, если страна продет некий товар на миллион долларов, где 50 % – доля добавленной стоимости, а взамен приобретает в ресурсной папуасии сырье на тот же миллион, но с добавленной стоимостью 10 %, то фактически получается, что для папуасов такой обмен невыгоден, его неравноценность выражается в числовом соотношении 5/1.

Вывод: равноценный обмен – это когда определенный объем овеществленного труда меняется на равный объем труда. Не то, чтобы я априори считаю всех читателей дебилами, не знающими, что такое добавленная стоимость и не способными в этом разобраться, а исключительно потому, что поколение ЕГЭ уже утратило привычку к умственному напряжению, я буду рассуждать на предельно примитивном уровне, рассчитанном на среднего выпускника россиянского вуза. Люди умные по ходу чтения мысленно могут мою схему усложнять до высоких степеней абстракции. Я же лишь показываю суть.

Итак, будем считать, что стоимость всякого товара, предназначенного для внешнеторгового обмена, образуется по формуле X+Y, где Х – стоимость физических ресурсов, включая энергозатраты, затраченных на его производство, а Y – стоимость труда (грубо говоря, зарплата, выплаченная работнику). Будем считать, что в этой примитивизированной до предела схеме Y – это и есть добавленная стоимость. Выгода от внешнеторгового обмена определяется не голыми цифрами проданного/закупленного, а именно тем, каков баланс добавленной стоимости в этом обмене. Не стоит уповать и на такой казуистический показатель, как рентабельность, хотя именно на рентабельность отчаянно нажимают либерасты – она у них что-то вроде главного фетиша.

Допустим, если себестоимость добычи и транспортировки барреля сырой нефти $30, а продажная ее цена $100, то выходит, что гешефт продавца равен 70 %. Выгодно ли менять нефть стоимостью $10 тыс. на автомобиль той же цены, который производитель продает с наценкой 5 % от себестоимости? С позиции наваривающегося на экспортно-импортных операциях хапуги это феерически рентабельно, но с позиции общества, как хозяйствующего субъекта, это преступление. Почему? Потому что для добычи 100 бочек нефти задействовано, условно говоря, 5 человек, стоимость собственно труда в добычи объема и транспортировки нефти на $10 тыс. незначительная, скажем, всего 5 %, остальное – безвозвратные затраты энергии и других физических ресурсов. А вот для производства автомобиля потребно уже 40 человек, и доля их труда в конечном продукте доходит до 80 %. Таким образом, хоть экспорт автомобилей не дает сверхприбылей собственнику производства (капиталисту), он кормит 40 рабочих, то есть от экспорта автомобиля общество в целом получает гораздо больше, чем от экспорта ресурсов.

Ведь если страна экспортировала на 100 миллионов нефти и импортировала на ту же сумму ширпотреб, то кто его купит, если деньги есть только у нефтяников? В этом случае и импорт в таких объемах не нужен. Теперь понятно, почему утечку капитала из РФ не остановить никакими указами президента, и даже полное искоренение коррупции и создание тепличного бизнес-климата не повернет финансовые реки вспять? Вот вам и фундаментальная причина профицита внешней торговли РФ. Вот вам и разгадка страшной тайны: почему «богатые» нефтяные страны почти сплошь являются неразвитыми колониями. Потому что с точки зрения рентабельности развиваться невыгодно. Какой капиталист будет вкладывать деньги в автозавод, если он окупится лет эдак через 20 и будет приносить в лучшем случае 5 % прибыли, когда достаточно пробурить скважину и получать гешефт в 70 % уже через несколько месяцев? Тот, кто понял мою мысль, в качестве домашнего задания может изучить тему «Голландская болезнь».