Как мы покупали русский интернет - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Васильев cтр.№ 31

Это произошло в один день с триумфальной победой России на Олимпиаде. Великая страна провела лучшую Олимпиаду в истории, и ее атлеты взяли больше всех побед в спортивных битвах. Это была наша, русская олимпийская победа, их так немного было в современной истории.

Но Украине было наплевать на этот русский праздник и русский пир. Под давлением Турчинова первым же своим решением Рада отменяет закон о статусе русского языка как регионального на Украине.

Это было уже как плевок, как насмешка в спину убегающему Януковичу – и в лицо всему остающемуся с этим жить Юго-Востоку.

«Утритесь», – говорил этим знаком лысый пастор.

Это было невыносимо.

Но за зимой обычно приходит весна.

И тут… маленьким огоньком, странным мерцающим лучиком стали пробиваться первые новости с Крыма. Мы все тогда прильнули к телеэкранам и радиоприемникам в ожидании чуда, ведь что-то же должно начаться. Там давно уже шли разные митинги русской общины, «беркутовцев», «казаков», но это все – не то. Против темной и обнаглевшей от неожиданной победы киевской силы – этого точно не хватит.

И вот стало проявляться что-то настоящее, что-то реальное.

Хорошо экипированные, в неузнаваемой форме солдаты за одну ночь берут в оцепление здание Верховного Совета Крыма. Туда собираются все крымские депутаты и объявляют о будущем референдуме по отделению Крыма от Украины.

И дальше пошло…

Эти красивые солдаты в красивой форме четко и методично – объект за объектом – окружают обескураженных украинских военных в их грязной подержанной форме.

Каждый час, каждый тот день – выдавал новости все лучше и лучше.

Взят аэродром, перекрыт Перекоп, подошел русский крейсер, украинские военные присягают новой русской власти…

Закройте мне глаза, остановите время, я хочу, чтобы это не прекращалось!

В это невозможно было поверить.

Неужели мы так можем, неужели мы так умеем!

* * *

Первый день весны выпал на утро субботы.

Как обычно, мы с женой сели в джип и поехали на свою тверскую усадебную стройку. И где-то на выезде с Николиной Горы, когда открывается весь этот подмосковный простор, радио вдруг огласило:

– Путин запросил разрешение у Совета Федерации на введение войск на Украину.

Мы переглянулись, по телу прошла дрожь. Кругом лежали бурые поля, снег тогда уже почти стаял. Точнее, той зимой снега под Москвой почти и не было, и все кругом было серо и уныло. Но небо было чистым, и солнце светило в тот день ярко-ярко.

Это был первый день весны!

Я надолго запомнил те нахлынувшие эмоции. До усадьбы было ехать еще около полутора часов. Мы включили во всю громкость радио «Эхо Москвы». Либеральные дикторши уже вовсю верещали о попранных законах, что это насилие и все такое. Но каждые 15 минут, прерываясь на срочные новости, радио повторяло чеканные строки текста:

– Путин запросил разрешение у Совета Федерации на введение войск на Украину.

Тогда казалось, что это решение российского Президента остудит горячие головы новых киевских властей, и они побоятся применять военную силу против городов Донбасса.

И русская «весна» волной пойдет по городам Украины.

Где-то под Волоколамском радио перестало ловить столичные радиостанции, и мы, как обычно, начали искать что-то местное.

Ловилось только «Дорожное радио».

Это был самый счастливый день!

Что происходит внутри нас, какой триггер срабатывает, когда вдруг один человек становится либералом, а другой консерватором, один – «ватником», а другой – «укропом».

Вот вроде бы мы вышли все из одной страны, читали те же самые буквари, сидели за теми же партами. Смотрели тот же самый телевизор, читали примерно одинаковые книги.

Но проходят годы, и мы явственно видим проходящий между нами водораздел.

Мы вышли из одного поколения, но оказались в результате совсем разными.

С чего же начался этот водораздел? Где искать его начало?

Может причиной тому семья? Школа? Или книги, которые мы читали?

Одно время я думал, что причина в родителях.

Если семья была простая из рабочих и крестьян, то, скорее всего, ты стал «патриотом».

А если семья ближе к ИТР (инженерно-технические работники. – Прим. ред.), интеллигенции, партработникам, то, скорее, тебе был путь в «либералы».

Но потом я стал замечать, что это правило не работает. Слишком часто я видел, что из абсолютно интеллигентской семьи вырастал стопроцентный «ватник», а из рабочей окраины – прожженный «либерал».

Второй версией был достаток в семье.

Если твоя семья была ближе к партийной номенклатуре или просто к советским начальникам, то дети становились скорее «либералами». А в «патриоты» шли дети из менее обеспеченных семей. Но и это правило на практике не подтверждалось.

Далее… школа, институт.

Возможно, причина там – в учителях, преподавателях?

Родители могут учить одному, а сильный авторитетный учитель может перегнуть, переломить. Но, вспоминая своих учителей, преподавателей, я не могу сказать, что именно они сформировали мое мировоззрение. Среди них тоже были разные люди.

И ответа я так и не нашел…

Но что-то ведь все время делит нашу землю на «западников» и «славянофилов», «либералов» и «консерваторов», «ватников» и «укропов».

Но где-то же закопан этот триггер, запрятан ответ на тот сакраментальный вопрос: «И все-таки где же у него кнопка?»

Видя всеобщее «русское воодушевление» на Юго– Востоке после стремительного падения Крыма, новая киевская власть в поисках хоть каких-то быстрых решений призвала старых гетманов: «Если вы хотите рулить этим черноземом, берите его и воюйте за него!»

В Днепропетровск из Швейцарии собственной персоной срочно прилетел Коломойский, а Донецк отдали Таруте.

Коломойский, с его жестким рейдерским прошлым и большими деньгами в настоящем, быстро взял в свои руки тамошних силовиков и резко стал подавлять любые попытки «русского» бунта. А Тарута, более мягкий по натуре и более бедный по деньгам, взялся зачем-то рыть глубокий ров на российско-украинской границе.

В самом Донбассе особых репрессий не началось, внутри Донбасса не принято бить своих.

Это – не «по-донецки».

«Донецкие» – это ведь не только олигархи или бандиты. Каждый житель Донбасса чувствует себя чуть-чуть другим. Он может быть украинцем, русским, но он и «донецкий». Это внутри, в характере этой земли.