Руны Вещего Олега - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Гнатюк, Юлия Гнатюк cтр.№ 118

* * *

Хазарский купец, надменный и скаредный, долго торговался за небольшой климат с греком, который не уступал хазарину в умении вести торг. Наконец дело сладили и ударили по рукам, сын купца, такой же стройный и гибкий, принёс деньги из заседельной сумы.

А уже на следующее утро, едва заалело над невысокими холмами солнце, пастух выгнал небольшую отару из старого загона на продажу в Корчев. Седовласого, но ещё крепкого пастуха сопровождал сын купца, дабы получить выручку за овец лично. Гордо сидящий на хорошом коне и одетый в недешёвое платье, молодой хазарин проезжал мимо хазарских постов молча, даже не удостаивая их взглядом. Одетый в рубище пастух и вовсе был для хазарских стражников никем, просто живым придатком к тем самым овцам.

Неожиданное появление в сём сонном устоявшемся царстве торговли суровых северных воинов Варяжской дружины под командой воеводы Фарлафа мгновенно стряхнуло сон с привыкших к поборам и перепродаже отобранного хазарских стражников. Немногие из них осмелились встать на пути грозных варягов и немедля были сметены, как домашние куры хищными ястребами.

Нагнав страха на небольшие хазарские отряды, что сидели вокруг городов и климатов, подчинённых Хазарии, воины Фарлафа заняли часть побережья, недалеко от Корчева, и принялась ставить жилища да магазеи. Эта же Варяжская дружина должна была стать воинами будущих лодий, а пока помогала мастерам, потому как нурманы и варяги – большие мастера лодьи морские делать и водить их по морю.

Когда же надобно было в каком-либо граде с хазарскими или греческими сторожевыми отрядами узнать их силу да замыслы, появлялся молчаливый пастух со своими овцами и гнал их на городское торжище. Очи его были бесстрастны, а ухватки привычны каждому, кто имел дело с животными, и потому вовсе не привлекали внимания оружных людей.

Полетели встревоженные донесения в Хазарию о том, что русы взяли часть побережья и строят там большие морские лодьи. Поразмыслили в Итиле хитроумный Каган и Бек, да знатные их купцы с раввинами, и решили, что затевать сейчас войну из-за клочка прибрежной скалистой земли с Киевом, который совсем недавно так легко разделался с могущественными ромеями и взял с них великую дань, будет себе дороже.

Подобные же донесения полетели и в столицу Восточной Римской империи, в священный град Константина. Сие сообщение вызвало большую тревогу.

А через два лета в морском заливе Корчева закачались пять сотен новых морских лодий, каждая на сто и более воинов.

Когда должили о том Ольгу, князь снова собрал верных изведывателей.

– Поручил я боярам, что у нас посольскими делами занимаются, готовить договор, который и мы, и греки, клятвой, данной своим богам, подтвердили, но теперь Ивановым письмом на пергаменте писаный, – сообщил Ольг. – Думаю, самое время с ним посольство наше отправлять!

Ещё живые и при власти, но уже смертельно больные императоры Лев Шестой и его брат Александр, сразу вспомнили нашествие четырёхлетней давности, когда их жизни и благополучие империи висели на волоске. Оттого предложение прибывших посланцев Руси подтвердить договор между христианами и русинами не только словом, а и написанием на пергаменте, вызвало живое одобрение. Договор был составлен на двух языках – русском и греческом. Так что морским лодьям русов не пришлось и покидать Киммерийский Боспор.

Приехавшее же посольство Руси в ещё более широком составе, чем в прошлый раз, было щедро одарено василевсами золотом, серебром, паволоками и роскошной царской одеждой. Только главе киевских купцов Стемиру не в радость были щедрые подарки и оказанный почёт, оттого что прежние договоренности о беспошлинной торговле в Царьграде вдруг куда-то исчезли из подписанного ныне договора. А угодливые греки водили посольство по небывало роскошным дворцам и храмам столицы империи, дабы поразить воображение язычников и показать богатство и великолепие христианской веры.

Волхв Велесдар, глядя на небывалое скопление злата, каменьев и искусных изваяний в чертогах храма Святой Софии, невольно вспомнил прочитанное у отца Хорыги упреждение об опасности роскоши храмов для веры и для людей, а стало быть, и государств. Он исподволь взглянул на Руяра, на которого пышное убранство чужого бога оказало огромное впечатление. Да, Свентовидов воин, сам по себе никогда не стремившийся к богатству и довольствующийся в жизни малым, тем не менее был воспитан сам на храмовом великолепии, и мысли его были ясны, как белый день: «Вот бы сии несметные сокровища, да в Свентовидов храм!» Велесдар перевёл взгляд на Фарлафа, – у того тоже очи горели восторгом, но сей восторг был иным, нежели у Руяра. Волхв чуть настроился на воеводу и почувствовал его мысли: «Эка, добычи-то сколько можно было бы тут взять! Хотя бы в одном только этом зале, дела!..» А глава купцов киевских Стемир думал про то, что у христиан не только храмы роскошью блистают, но и дворцы купцов, царских вельмож и прочих именитых людей. И купцы в граде сём состоят в верховной знати. Чем больше у тебя богатства, тем больше почтения. «Вот где жизнь-то красная, белокаменные хоромины с фонтанами и угодливыми слугами, это не деревянные дома с простоволосыми девками, а попробуй, построй такой в Киеве, людишки и волхы засмеют и осудят!»

Велесдар повернулся и пошёл прочь из храма, Фарлаф и Руяр, переглянувшись, последовали за ним. Только Стемир поотстал, затерявшись меж остальных посольских.

С площади Святой Софии процессия направилась мимо ипподрома ко дворцу Быколеон, возле которого находилось мраморное изваяние сражающихся льва и быка, что и дало называние дворцу. Мраморные капители дворцовых колонн также были украшены изображениями льва и быка. Высокие стены отгораживали дворец от располагающейся внизу пристани.

«А ведь сия статуя про нас, про Русь и Империю Ромейскую, – подумалось Велесдару. Велес – бык, он трудом живёт. Царьград – лев и, как хищник, питается жертвами. Через Аскольда начал было лев повергать быка, да тот встрепенулся и теперь, благодаря князю Ольгу, прижал к земле льва рогами. Но битва не окончена…» – Перед внутренним зраком кудесника пошли образы минувших и будущих схваток… Однако Велесдар не успел окинуть их своим вещим оком, как нежданное событие вернуло его в явь.

Когда до Быколеона оставалось десятка полтора шагов, на городской стене, обращённой к морю, возникла какая-то суета и шум. Воины на стене размахивали руками и что-то кричали, указывая вверх. Все невольно остановились и узрели в небе двух больших птиц. Два орла завертели карусель в воздухе над Босфором, вначале поднимаясь выше и выше, а потом неожиданно набрасываясь один на другого. Вот они крепко сцепились острыми, как ножи когтями на сильных лапах и, не отпуская друг друга, закрутились в смертельной мельнице, падая вниз, пока крепостная стена не скрыла их от заворожённых необычным действом зрителей.

Велесдар замер. Хищники одного рода редко нападают друг на друга. Орёл есть символ Римской, а теперь и Ромейской империи. Знать, она потерпит поражение от своих же? И вдруг он ощутил внутри острый холодок, так что даже тело покрылось гусиной кожей, словно ранним утром при выходе из тепла на улицу. А ведь орёл – это и символ Рюгена, и знак Перуна. Видения ожившей битвы быка и льва сплелись с новыми, где люди с крестами на плащах сдирали только что увиденные им в храме иконы, золотые подсвечники, кресты, кадила и прочую драгоценную церковную утварь. А где-то в ином месте русы, тоже с крестами, рушили кумиры Перуна и Велеса, вырубали Боголесья, засыпали священные источники, отчего-то сжигали даже гусли, кимвалы и рожки…