Демоны Дома Огня - читать онлайн книгу. Автор: Александра Груздева cтр.№ 21

И Яна начинало трясти. На него спускался занавес – пыльный, удушливый. Он больше не видел себя со стороны, как бы на сцене. Иногда это продолжалось четыре, шесть недель подряд, лишь отпускала одна тряска, как краткое призрачное забвение означало начало тряски следующей. После приступа он напоминал выжатую простыню, приходилось учиться всему заново – даже глотать, даже ходить. Он был беспомощнее котенка и не помнил о том, кто он.

Те, кто оказывался рядом с ним в такое время, с удивлением и страхом отмечали, что перед тем, как глаза мальчишки закатывались, в них мелькали синие молнии.

Снотворное помогало уснуть, но никто не знал, как мало Ян спал. Во сне он встречал непохожего на себя, но себе подобного человека. Тот смеялся и говорил: «Ты – это я». И Ян был с ним полностью согласен. Этот парень любил кровь. Любил все мертвое или едва живое. Он любил ножи и топоры, пилы и плоскогубцы – все, что можно было применить для убийства, увечья или мучений. Он любил убивать. И делал это с удовольствием, так часто, как ему удавалось. А на свободе двойник оставался почему-то только благодаря ему, Яну Каминскому.

Сны – вещь странная. Пока спишь, кажется, что ты ясно осознаешь происходящее, но стоит проснуться – и все уже выглядит несколько иным, с трудом можно вспомнить черты лица того человека, который снился. Ян до жуткой боли в голове сидел и вспоминал детали той, другой, реальности, иногда по двенадцать часов подряд. Так постепенно он воссоздал образ человека из своих снов.

Яна пугал горящий взгляд этого парня и его жажда крови. Яна беспокоило, что эта чужая страсть каким-то образом может перекинуться на него. Иногда он просыпался со вкусом чужой крови на губах. И не мог понять, что происходит. Этих людей убивает он или он только наблюдает за тем, как их убивает другой? Кто другой? Какой другой? Ведь этот другой – он сам…

Больше трех часов в сутки он не мог спать. Или ему так только казалось. Пробуждаясь, Ян не мог пошевелиться, но почему-то видел комнату под другим углом, как если бы сидел в постели. В такие моменты он видел, что у окна кто-то стоит. Стоит тот, для кого не преграда двери и замки на дверях, этот кто-то проникает всюду без спроса. Его не зовут, а он приходит.

«Поправлюсь. Я поправлюсь. Обещаю», – твердил Ян в спину незнакомцу. Почему-то мальчику важно было убедить этого человека в том, что Ян не совсем безнадежен. А тому, кто стоял у окна, был противен парень с его нытьем. Ян знал, что незнакомец недоволен, поэтому не показывает своего лица.

* * *

Пятнадцатиметровая волна накрыла северо-восточное побережье Благословенной Ланки, превратив полосу пляжей и отелей в месиво. Вода поднялась тихо, почти неслышно. Мало того, ужасная тишина под ясным небом наступила за минуту до ее приближения. Казалось, в этом застывшем безмолвии хорошо будут слышны птицы и смешные позывные бурундука, похожие на торопливую икоту. Но природа молчала, ухо не улавливало ни звука.

Небо потемнело. Ветер закрутил крошечные торнадо на песке. Те, кто был на пляже, вдруг увидели, как из воды поднялась живая стена из мутной стали. Властитель глубин отгораживался от мира, такого назойливого и неспокойного. У невольных свидетелей не было страха – лишь удивление. Ведь человек не может сразу осознать мощь явления, которого прежде никогда не встречал. Сердце успело стукнуть один раз. И обрушился звук. Шипение морских змеев и рев чудовищной глотки. Человеческий визг, который тут же потонул в волне. Не было препятствий этой силе, людей она сметала, как кегли. Языки пены бурлили так далеко от своей вотчины, куда не забирались тысячелетиями. Дома наполнялись водой, как полые склянки под краном. Казалось, остров ушел под воду и больше не всплывет.

За первой пришла вторая волна. Огибая остров, стихия смывала курорты на юге и юго-западе. На два километра вглубь проникла разрушающая сила, оставляя за собой остовы домов, срывая крыши и ломая деревья, выворачивая столбы электропередачи. Потом вода схлынула. Многих унесло в океан, но кого-то вынесло на берег…

…Ян лежал на песке, и тяжелый голос внутри его головы повторял одни и те же слова. Он не постигал их смысла, но, втягиваясь в шум волн, начинал разбирать, как нити – в спутанном комке пряжи, отдельные фразы. И он попробовал повторять вслед за голосом, губы его шевелились, и он шептал ветру и волнам: «Никто не знает, откуда они пришли. Говорят, восстали из глубин. Встали, повели плечами… Так родился этот чудовищный народ, который научился обращать розы в кровь, а кровь – в розы.

И вышли они на берег острова, что сам как капля суши в океане. Была ночь, и воды были темны, они тянули свои творения назад, но те выстояли, вырвались и с размаху бросились на ледяной песок. Как только песок коснулся их чешуи, она начала слезать клочьями, обнажая кожу – розовую и гладкую, как у новорожденного человеческого детеныша. И уже было не отличить эти создания темных вод от человека…

Волны прогневались на своих детей за то, что те предали их во имя иной матери – Земли. Они захлестнули берег, пытаясь нагнать свой народ, вынуждая его бежать вглубь острова, думать о смерти в надежде на жизнь. Волны гнались за ними, обдавая мертвечиной брызг, хрипя и выплевывая пену. Создания выжили. Но океан до сих пор не отпустил их».

Юношу вынесло на берег. Обратно. Океан не захотел принять его. Вот только пляж не был похож на прежний. Возможно, течением Яна отнесло дальше. С одной стороны пляж оканчивался рифом, с другой замыкался мысом с пальмами. Яну ничего не оставалось, как идти на поиски людей и жилья.

Это был старый дом. Очень старый. Юноша вышел к нему, стоило уйти с пляжа. За частоколом пальм вдруг выросло здание. Заброшенное. Пустынное. Треснувшие ступени террасы, проросшая трава из разломов. Вынесенные прочь двери и окна. Казалось, водная стихия обошла этот дом стороной, хотя трудно представить, чтобы такое было возможно, – ведь строение стояло прямо у нее на пути. Сомнений не возникало – дом разрушался временем, иной неумолимой стихией.

Как только Ян ступил на террасу, в другом доме, в том, что поднимался уступами над черными скалами Неаполитанского залива, у дона Гильяно кольнуло сердце. Дон Гильяно привык доверять своему сердцу. Замерев на мгновение, он услышал звук шагов под пустыми сводами. Он попытался сосредоточиться, понять, в каком месте сердца происходит движение. Ведь на сердце дона Гильяно, как на карту, были нанесены все Дома семьи.

Переселяясь в новый Дом, старый оставляли и запечатывали особым образом, чтобы никто из людей не мог туда войти. Человека охватывал страх, стоило ему приблизиться к владениям семьи Гильяно. Значит, тот, кто проник внутрь., был не вполне человеком, он явно не испытывал животного страха, который гонит человеческое существо прочь и гонится за ним. Этот кто-то мог даже не заметить печати.

Дон Гильяно снова прислушался и понял свое сердце – шагами отзывался давно заброшенный Дом на Благословенной Ланке. Сводки о страшном цунами уже поступили к нему. Он читал телеграфные ленты и скорбно поджимал губы, жалея не о количестве погибших, – люди его не волновали, – его беспокоило то, что не пробужденный демон пытался убить себя, а вместо этого лишь повторил миф о рождении таких же, как он. Когда начинают сбываться мифы и сказки, наступают тяжелые времена. Времена перемен, времена катастроф. А еще дон Гильяно ждал, что Дом, пусть даже старый и дряхлый, сможет пробудить демона, как будил он всех людей, которые присоединялись к Семье. Но демон спал беспробудным сном.