Robbie Williams. Откровение - читать онлайн книгу. Автор: Крис Хит cтр.№ 45

В начале этого года он в Лос-Анджелесе пережил то, что сам называет «каталог разрушенных дружб». Таким образом вернуться в город детства, который его воспитал, хотя бы на короткое время, явилось идеальным противоядием.

«Я обнаружил, что мне требуется снова войти в контакт с чем-то очень реальным, настоящим, и тем, что происходило до того, как я прославился. Это мне удалось сделать в Стоке, и это было удивительно. Зашел к маме, к папе, сводил Айду в Порт-Вейл, в Танстолл-парк, показал ей дом моей няни. Посетили могилу няни, могилу тети Джо, сходили в итальянский с папой и его друзьями. Шел снег, все выглядело очень красиво. Люди Айду приняли очень тепло, с ней и со мной прекрасно обращались, и я почувствовал себя здесь своим».

Однажды они вдвоем постучались в двери дома, где Роб прожил с 13 лет до 18–19.

«Там теперь жила азиатская семья, — рассказывает он. — Они очень удивились, но вели себя очень, очень мило. Они тут же пригласили меня зайти-поглядеть. Мою спальню и гостиную они переделали в гардеробную. Они просто сделали у дома пристройку, с балконом на задах. Теперь вид у дома прям шикарный».

И в ту же поездку он купил в Уилтшире дом. Об этом он уведомил меня и-мейлом: «Похоже, немножко поживу в Блайти… ура».

* * *

В феврале 2009 Роб отвел Айду посмотреть игру Порт-Вейл с Брентфордом на домашнем стадионе Брентфорда Гриффин-парк. Был день Святого Валентина, Робу уже исполнилось тридцать пять лет. Порт-Вейл продул два-ноль, а присутствие Роба не прошло незамеченным. Толпа стала ему петь. То, что, как им казалось, он должен знать.

Больше ты не знаменит!

Больше ты не знаменит!

Не будем обращать внимание на парадокс. Тот факт, что они узнали Роба и потрудились его подразнить, полностью опровергает спетые слова. Тем не менее, это показатель кое-чего.

«Меня все это рассмешило, — говорит он, — ну как же — вот обычная публика обо мне говорит, вот так она меня воспринимает, и это странно».

Он ответил в тему.

«Я запел: куплю всех вас и превращу всех в Tesco. И потом: у меня больше фанов, чем у ва-а-а-ас…»

Но все равно — тут было над чем задуматься.

Больше ты не знаменит!

Напрашивался, понятно, вопрос: Роба больше беспокоило то, что это правда, или то, что это не правда?

* * *

Он говорит, что был один особый, довольно случайный, момент, когда он понял, что на самом деле очень хочет вернуться. Он ехал в машине в Лондон и слушал хит-парады на радио… он даже не может точно сказать, что в том моменте было такого особенного, кроме того, что он вдруг понял. «Как-то на меня повлияло, что вот хит-парад этот играет, а мы едем в Лондон, и меня вдруг пробивает: да, я должен вернуться и работать», — сказал он.

И конечно, вместе с такой уверенностью пришел страх. Что если то, что сломалось в конце 2006-го — что бы там ни сломалось — так и не починили? Или, говоря проще, примитивнее — что, если можно разучиться быть поп-звездой?

«Я всю свою карьеру провел в страхе, но всегда умел его скрывать за маской. А теперь я не мог снова, грубо говоря, сесть на велосипед, я не знал, где механизмы, где педали, и маскировка моя свалилась. Раньше я, садясь за руль, как-то все делал и делал и ехал, по крайней мере. Мышцы сами работали. А теперь столько времени прошло… а вдруг мышцы не уже не заработают? Что если люди увидят, что происходило?»

Ноябрь 2016 года

Роб и Гай Чемберс сидят на соседних креслах частного самолета, несущего их из Германии, и болтают. Они вместе пуд соли съели, но десять лет не общались, и Гай почти никакой информации об этих годах жизни Роба из первых рук не получил. Иногда что-то из тех лет всплывает. Как сегодня.

Роб объясняет ситуацию с одним концертом 2009 года — он тогда согласился, прервав свое изгнание, выступить живьем на Electric Proms (фестиваль BBC. — Прим. пер.), но почему-то, когда дата уже приближалась, вдруг сорвал свой камбек.

«Я уезжал из Нью-Йорка, отработав там с Take That», — рассказывает он. В тот момент пятеро участников группы воссоединились — тайно, людям об этом только предстояло узнать. «…И я понял, что мне надо пойти и сделать вот это большое дело, которое меня переполняло и вселяло ужас». Вселяющее ужас переполняющее дело — это быть Робби Уильямсом, который после долгого отсутствия вот-вот должен был начать рекламировать свой новый альбом Reality Killed The Video Star. «Мы с парнями отлично провели время, я там чувствовал себя в полнейшей безопасности. И тут надо делать то, к чему не готов совершенно. Ну я и соскочил. А тут получилось, что на „X Factor“ прозвучала Bodies, и это меня просто…»

«Да, помню, смотрю я „Bodies“», — начинает Гай.

Роб тут же перебивает его: «И, помню, еду из Нью-Йорка и думаю, что вот не хочу это делать, совсем».

Перебил Гая он, кстати, не просто так.

«М-м-м-м», — мычит Гай.

Роб глядит на него. «Вот только не говори сейчас то, что собираешься сказать», — говорит он с умоляющими нотками в голосе. Сейчас их отношения безоблачны настолько, насколько вообще возможно, но есть много всяких недостатков с обеих сторон. Один заключается в том, что Гай — и это долгая история — говорит вещи, которые Роб находит неприемлемым и раздражающим его. С другой стороны, при этом Гай никогда толком не понимал, что это за темы и почему они создают Робу проблемы.

Вот сейчас как раз такой момент наступает.

«Откуда ты знаешь, что я хочу сказать?», — говорит Гай, одновременно и удивленно, и слегка возмущенно.

«Ну давай, говори!»

«Да не буду», — мрачновато бросает Гай.

«Говори! — Роб настаивает. — Давай. Выскажи. Я тебе скажу, откуда. Значит, ты помнишь, как смотрел Bodies…»

«На „X Factor“», — осторожно подтверждает Гай.

«Иии?»

«…И… подумал…», — Гай как будто проверяет каждое слово, не оскорбительно ли оно, — «…что странновато».

Роб издает крик победы: «Вот поэтому-то я и не хотел, чтоб ты говорил то, что собирался!»

«Нет-нет, твое исполнение», — говорит Гай, уверенный, что Роб неправильно понял.

«Йес!», — кричит Роб и разражается хохотом: ну как же ситуация ухудшается!

«Прости… прости, — говорит Гай, теперь и нервничающий, и смущенный тем, куда его занесло. Ну чего ж так плохо-то?», — спрашивает он.

Роб вздыхает.

«Ох, прости», — просит Гай. И я думаю, что его извинение совершенно искренно, хотя подозреваю, что он не до конца понимает.

Роб объясняет: «Дело в том, что тогда определение „странноватый“ очень больно ранило меня, и тогда мне пришлось остановить всю промо-кампанию, и вот именно это я и имел в виду, когда ты начал было высказывать свое мнение, и потому я прервал тебя, потому что мне ясно совершенно было, к чему ты клонишь, а стыд тот вспоминать снова я не хотел».