Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 41

– Feasgar math! ^[24]

Как всегда, этого оказалось достаточно: первое слово сказано – или спето, – и он ощущает себя проводом, по которому течет ток. Устанавливается связь между ним и публикой, и следующие слова приходят будто из ниоткуда, текут сквозь него, как водный поток через гигантскую турбину на работе Бри.

Коротко представившись, Роджер заговорил о смысле гэльских ругательств – ведь именно из-за них пришли большинство детей. Родители недоуменно подняли брови, однако дедушки и бабушки понимающе улыбнулись.

– В гэльском нет таких плохих слов, как в английском. Извини, Джимми, – усмехнулся он взъерошенному блондину во втором ряду, который, скорее всего, был сыном мерзавца Гласкока, сказавшего Джемми, что тот попадет в ад.

Когда смех утих, он продолжил:

– Впрочем, это не означает, что нам не удастся высказать свое негативное мнение. Однако гэльские ругательства – это искусство, а не грубость.

Теперь уже засмеялось старшее поколение, и несколько детей удивленно посмотрели на своих дедушек и бабушек.

– Например, я однажды слышал, как фермер сказал свинье, залезшей в кормушку с едой: «Чтоб твои кишки вылезли наружу и их склевали вороны!»

– О-о-о! – восхищенно вздохнули дети.

Роджер улыбнулся и произнес несколько отредактированных версий самых изобретательных ругательств, которые время от времени произносил его тесть. Вряд ли стоило упоминать, что даже невзирая на отсутствие в гэльском грязной брани, при желании всегда можно выразиться по-настоящему грубо, назвав кого-либо «дочерью суки». Если же дети хотят узнать, что Джем на самом деле сказал мисс Гленденнинг, им придется спросить его самого. Может, они уже спросили.

Затем он перешел к более серьезной теме и вкратце описал гэльтахт – области Шотландии, где издавна говорили на гэльском. Потом рассказал несколько анекдотов про то, как подросток изучал гэльский на судне для ловли сельди в проливе Минч, – включая полную версию речи капитана Тейлора, которую он произнес, когда шторм вымел из нор всех омаров и расколотил все его кружки (этот образчик красноречия вместе со сжатым кулаком адресовался морю, небесам, команде и омарам). Слушатели снова засмеялись, а два старикана на заднем ряду с усмешкой принялись перешептываться – должно быть, тоже попадали в подобную ситуацию.

– Но гэльский – все-таки язык, – сказал Роджер, когда смех утих. – А значит, что изначально он предназначен для общения, а не для ругани, чтобы люди разговаривали друг с другом. Кто из вас когда-нибудь слышал построчное пение? А «песни прачек»?

Многие заинтересованно зашептались. Роджер объяснил, что такое «песни прачек»: женщины работают вместе, отбивают, трут и мнут влажную шерсть, чтобы сделать ее плотной и непромокаемой. Ведь в старину не существовало макинтошей и резиновых сапог, а людям все равно нужно было выходить из дома днем и ночью, в любую погоду, скот и земля требовали постоянного внимания. Во время работы женщины поют…

Роджер почувствовал, что его голосовые связки уже достаточно натренировались, и решил исполнить короткую «песню прачек». Раскрыв папку, он спел первый куплет и припев, а затем предложил спеть остальным. Они вместе пропели четыре куплета, пока не устали.

– Ее пела моя бабушка, – выпалила одна из женщин и покраснела, когда все взгляды устремились на нее.

– Ваша бабушка еще жива? – поинтересовался Роджер. – Тогда попросите ее научить вас этой песне, а потом вы сможете научить ваших детей. Ведь такие песни не должны исчезнуть, согласны?

Раздался одобрительный шепот. Роджер снова улыбнулся и поднял потрепанный псалтырь, который принес с собой.

– Еще я упомянул построчное пение. Его до сих пор можно услышать по воскресеньям в церквях на Островах. К примеру, на Сторнавее. Это способ исполнения псалмов, который восходит к тем временам, когда книг было мало – или, возможно, большая часть паствы не умела читать. Поэтому регент хора пел псалом по одной строке за раз, а паства повторяла за ним. Эта книга, – он поднял псалтырь, – принадлежала моему отцу, преподобному Уэйкфилду; быть может, кто-то из вас его помнит. А прежде ею владел другой священник, преподобный Александр Кармайкл…

Роджер рассказал им о преподобном Кармайкле, который в девятнадцатом веке бродил по Шотландии и Островам и просил людей спеть их песни, рассказать про обычаи и передававшиеся устно «гимны, наговоры и заклинания». После он издал ученый труд в нескольких томах под названием «Кармина Гаделика».

Роджер принес с собой один том и, пока составленный им буклет с «песнями прачек» ходил по рукам, прочел классу заговор для жевания, заклинание от несварения желудка, стих жука и несколько куплетов из «Птичьей речи».

Горло невыносимо болело от попыток изобразить крик лебедя – от тихого стона раненой птицы в начале до победных криков в конце. На последних строчках голос сорвался, но все равно звучал торжествующе, и слушатели зааплодировали.

От избытка чувств и боли Роджер какое-то время не мог говорить и потому лишь кланялся, улыбался и снова кланялся. Потом, принимая поздравления, молча вручил стопку книг и папок Джимми Гласкоку, чтобы тот раздал их остальным.

– Это было здорово! – произнес смутно знакомый голос.