Стойкость. Мой год в космосе - читать онлайн книгу. Автор: Скотт Келли cтр.№ 66

Вечером накануне старта «Союза» было праздничное застолье. Менеджер из НАСА, приехавший на Байконур, сильно перебрал – очень сильно, – и я весь день за ним ухаживал, потому что в таком ужасном состоянии его нельзя было оставить одного. На следующее утро я коротко повидался с Шепом, когда он шел снаряжаться к запуску.

– Что за дерьмо вчера творилось? – спросил он. – Как в гребаной общаге, визги, крики, кто-то колошматил мне в дверь. Я едва смог поспать.

– Прости, дружище, – сказал я. – Удачи в космосе.

«Союз» в тот день благополучно улетел, но я не смог этого увидеть, помогая своему голому коллеге, когда его рвало в ванной. Жаль было пропускать старт, но я радовался уже тому, что нахожусь на Байконуре в этот знаменательный день. Мне понравилось жить и работать в России больше, чем я ожидал. По телевизору в старой гостинице для космонавтов я наблюдал, как космический корабль превращается в крохотную точку в небе, еще не представляя, какую важную роль «Союз» и это место сыграют в моем будущем.

Вскоре после моего возвращения из России Чарли Прекорт, руководитель Офиса астронавтов, предложил мне стать дублером Пегги Уитсон в пятой экспедиции на МКС, старт которой был запланирован на июнь 2002 г. Обычно дублирующий экипаж летит через две экспедиции после основного, естественным образом переходя от тренировок в качестве дублеров к подготовке к собственному полету. Из-за необычных обстоятельств я бы не был включен в основной экипаж для следующего полета, и поэтому предложение стать дублером выглядело сомнительным. Моей первой реакцией было отклонить предложение. Полет на Международную космическую станцию очень отличается от того, чему я учился, и во многом далека от главного для меня стимула стать астронавтом – от полетов на ракетоплане.

– Честно говоря, я не уверен, что хотел бы провести шесть месяцев на космической станции, – сказал я Чарли. – Я пилот, а не специалист. Наука не для меня.

Чарли понял, он тоже был пилотом. Он объяснил, что никого не смог уговорить стать дублером Пегги, перебрав большинство более опытных астронавтов, и предложил мне сделку: если я соглашаюсь, что означает возвращение в Россию на продолжительное время для изучения русских систем МКС и «Союза», то он делает меня командиром шаттла в моем следующем полете, а после этого командиром Международной космической станции. Я долго думал и вернулся в его кабинет со списком причин, по которым считал себя неподходящим для этой задачи. Чарли терпеливо выслушал.

– Несмотря на все вышесказанное, я никогда не отвечал отказом, когда меня просили сделать что-нибудь трудное, – подытожил я. – И если вы меня попросите, я не отвечу «нет».

– Такой ответ я не приму, – сказал Чарли. – Тебе придется ответить «да».

– Ладно, – согласился я нехотя. – Да, я это сделаю.

Я получил назначение позже обычного и вынужден был не только взяться за работу, к которой не лежала душа, но и наверстывать упущенное. Я очень много тренировался в России, осваивая «Союз» и российскую часть МКС, а также старался усовершенствовать русский, всегда казавшийся мне чудовищно трудным. Вдобавок мне пришлось изучить американский сегмент космической станции, невероятно сложный, научиться управлять роботом-манипулятором и совершать выходы в открытый космос.

Я прошел русский курс выживания на воде с Димой Кондратьевым, с которым мы вместе «выживали» зимой, и космонавтом Сашей Калери – моими новыми товарищами по дублирующему экипажу. Рано утром 11 сентября 2001 г. мы вылетели на старом русском военном самолете из Сочи, поросшего пальмами города на побережье Черного моря у подножия Кавказских гор. Пока самолет неспешно летел в сторону моря, нас познакомили с кораблем и показали, как пользоваться оборудованием. Туалетная бумага была запрещена, поскольку засоряла санитарно-гигиеническую систему. Вместо нее нам предложили щетку, отмокавшую в антисептике рядом с туалетом. «Общая щетка для задницы? – подумал я. – Вот дерьмо!»

Курс выживания на воде оказался ненамного приятнее зимнего испытания. Старый «Союз» спустили на воду, и нам пришлось забираться в него в скафандрах «Сокол», используемых во время взлета и посадки. Крышка люка за нами закрылась, и мы сидели в удушливой жаре, пока не получили указания снять скафандры и надеть зимнее аварийно-спасательное снаряжение, а сверху резиновый гидрокостюм. Было почти невозможно выполнить эти указания в тесноте «Союза». Диме, Саше и мне пришлось по очереди ложиться на колени остальным, чтобы вылезти из одного костюма и влезть в другой. Капсула подпрыгивала вверх-вниз на катящихся волнах Черного моря, и я подумал, что мы не справились бы с этой задачей, вернувшись из космоса, ослабленные пребыванием в невесомости. В дополнение к моей зимней одежде – а в «Союзе» было жарко, как в сауне, – я натянул еще и полный гидрокостюм, включая несколько слоев шапочек и капюшонов. Мы утопали в собственном поту и были вымотаны еще до того, как вылезли из «Союза» и прыгнули в море. Это, по сути, не было освоением оборудования или действий; как и зимний курс выживания, водный был почти исключительно психологическим тренингом и опытом сколачивания команды путем совместного преодоления трудностей. На мой взгляд, было бы лучше открыто это признать – больше смысла.

По окончании тренировки мы вернулись на корабль, на мостике которого капитан предложил отметить наш успех водкой. Как поразила бы меня эта сцена всего несколько лет назад! Я, офицер ВМФ США, пью спиртное на капитанском мостике русского военного корабля в компании капитана и Димы, пилота российских ВВС.

Когда мы вернулись на берег, раздался звонок из Звездного Городка: два самолета врезались в башни Всемирного торгового центра. Мы были потрясены, как и весь мир. Для меня было ужасно находиться так далеко от родной страны, когда ее атакуют. Мы кинулись к ближайшему телевизору, и, как большинство моих соотечественников, я провел много часов, следя за информационными выпусками и пытаясь осмыслить случившееся. Русские проявили себя с наилучшей стороны, всеми силами стараясь помочь нам. Они приносили еду, переводили русские новости, чтобы мы могли понять, что происходит, и даже отменили оставшиеся тренировки, чтобы как можно быстрее доставить нас домой. Мы вылетели из Сочи на следующий день. Меня поразило, насколько ужесточились меры безопасности в аэропорту, хотя террористическая атака произошла в другой стране, в другой части света. Ожидая в Москве возобновления рейсов в Соединенные Штаты, мы видели огромные кипы цветов перед входом в американское посольство, знак солидарности, который я никогда не забуду.

Находясь в России, я пообщался и с основным экипажем: Пегги Уитсон, моей одногруппницей, а также Сергеем Трещёвым и Валерием Корзуном. Валерий, будущий командир 5-й экспедиции, оказался нетипичным русским с приветливой улыбкой и морем обаяния.

Частью нашей подготовки было освоение механической руки – робота-манипулятора канадского производства, и мы с Валерием отправились в Монреаль на одном из НАСАвских реактивных Т-38. Для русского космонавта это была редкая возможность полетать на Т-38, а меня забавляло, что я лечу с бывшим русским летчиком-истребителем. По завершении обучения в Монреале я захотел побывать на своей бывшей базе ВМФ «Пакс-Ривер» на ежегодной встрече выпускников школы летчиков-испытателей. Там я мог повидаться со старыми друзьями, например Полом Конильяро, и я подумал, что Валерию интересно будет познакомиться с летчиками-испытателями американских ВМС, а им с Валерием. Прежде чем сесть на американской военно-морской базе в компании действующего полковника российских ВВС, я заручился всеми необходимыми разрешениями, а также организовал прибытие таможенника к нашему самолету, поскольку мы летели прямиком из Канады.