– На вычурных пирушках светлоглазых нужны вышибалы?
– Конечно. – Он хрустнул костяшками пальцев. – Просто надо знать, как «сопроводить» кого-нибудь из пиршественного зала, вместо того чтобы вышвырнуть его оттуда. На самом деле это даже проще. – Парень склонил голову набок. – Но, странное дело, еще и опаснее.
Он рассмеялся.
«Келек! Он со мной заигрывает!» – внезапно дошло до Вуали, когда вышибала подсел ближе.
Наверное, ей не стоило так удивляться. Она пришла одна, и пусть Шаллан никогда не описала бы Вуаль как «миленькую», уродкой эта девица тоже не была. Нормальная такая – чуть потрепанная жизнью, но хорошо одетая и явно при деньгах. Лицо и руки чистые, одежда – пусть не роскошные шелка – куда лучше робы какого-нибудь трудяги.
Сперва его внимание показалось ей оскорбительным. Ну как же так – пошла на такие неприятности, чтобы набраться опыта и стать крутой, но первым делом добилась лишь того, что какой-то парень обратил на нее внимание? И вот теперь он хрустит костяшками и пытается научить ее пить?
Просто ради того, чтобы его разозлить, она допила вино одним глотком.
И немедленно пожалела о своем глупом раздражении. Разве она не должна быть польщена? Конечно, Адолин мог уничтожить этого человека любым мыслимым способом. Адолин еще и громче хрустел костяшками.
– Итак… – проговорил вышибала. – Из какого ты военного лагеря?
– Себариаль.
Вышибала кивнул, словно ожидал такого ответа. Лагерь Себариаля был самым пестрым. Они еще немного поболтали; впрочем, Шаллан большей частью вставляла короткие комментарии, в то время как вышибала по имени Джор знай себе рассказывал историю за историей. Он все время улыбался и любил прихвастнуть.
Джор был не так уж плох, хотя, кажется, не вслушивался в ее ответы: предпочитал болтать сам. Она выпила еще немного ужасной жидкости и обнаружила, что ее разум блуждает.
Эти люди… у каждого из них была жизнь, семья, любовь, мечты. Одни сидели за своими ящиками ссутулившись, другие смеялись с друзьями. Одни содержали свою одежду, пусть и бедную, в разумной чистоте, а у других она была перепачкана в креме и лависовом эле. Кое-кто напомнил ей Тин – тем, как уверенно они разговаривали: их общение было изысканной игрой, направленной на то, чтобы обскакать друг друга.
Джор замолчал, словно ожидая чего-то от нее. Что… что он говорил? Следить за ним становилось все труднее, поскольку ее мысли путались.
– Продолжай, – с трудом выговорила девушка.
Он улыбнулся и принялся рассказывать другую историю.
«Я не смогу подражать этому, – думала Шаллан, опираясь на свой ящик, – пока не почувствую все на собственной шкуре. Схожим образом я бы не смогла нарисовать их жизни, если бы не погуляла среди них какое-то время».
Вернулась барменша с бутылкой, и Шаллан кивнула. Последняя кружка оказалась совсем не такой обжигающей, как другие.
– Ты… уверена, что хочешь еще? – осторожно поинтересовался вышибала.
Вот буря… а ведь ей становилось по-настоящему плохо. Она выпила четыре кружки, да, но ведь это были маленькие кружки. Шаллан моргнула и повернулась.
Комната закружилась, превратившись в размытое пятно, и Шаллан со стоном опустила голову на стол.
Вышибала рядом с нею вздохнул.
– Джор, мне стоило предупредить, что ты зря тратишь время, – сказала барменша. – Она вырубится, не пройдет и часа. Интересно, что она пытается забыть…
– Она просто наслаждается коротким отдыхом, – возразил Джор.
– Ну да, ну да. С таким-то взглядом? Не сомневаюсь, что так оно и есть.
Барменша занялась своими делами.
– Эй, – сказал Джор и тихонько пихнул Шаллан. – Где ты живешь? Я вызову паланкин, чтобы отвезти тебя домой. Слышишь? Тебе надо уйти, пока еще не слишком поздно. Я знаю носильщиков, которым можно доверять.
– Еще… ничуточки не поздно… – пробормотала Шаллан.
– Достаточно поздно, – возразил Джор. – Это место бывает опасным.
– Да ла-а-адно? – протянула Шаллан, и внутри ее мелькнуло какое-то воспоминание. – Тут что, кого-то пырнули?
– К сожалению, – подтвердил Джор.
– Расскажешь?..
– Прямо здесь такого не случалось, по крайней мере пока.
– А где? Я же… я буду держаться подальше… – проговорила Шаллан.
– Во Всехном переулке, – сообщил он. – Не суйся туда. Кого-то зарезали позади одной из таверн всего лишь вчера вечером.
– Очень… очень странно.
– Ага. Ты меня поняла? – Джор вздрогнул.
Шаллан встала, чтобы уйти, но комната перевернулась, и она обнаружила, что сползает на пол, держась за табурет. Джор попытался ее поймать, но она с глухим ударом упала на пол и ушибла локоть о каменные плиты. И тотчас же втянула немного буресвета, чтобы справиться с болью.
Облако вокруг ее разума немедленно рассеялось, и кружение перед глазами прекратилось. Опьянение как рукой сняло!
Она моргнула. «Ух ты!» Встала без помощи Джора, отряхнула плащ и убрала волосы с лица.
– Спасибо, – бросила она. – Именно эти сведения мне и требовались. Хозяйка, мы в расчете?
Барменша повернулась и застыла, глядя на Шаллан и не замечая, что кружка, в которую она наливала какую-то жидкость, уже переполнилась.
Шаллан взяла свою кружку, опрокинула ее и вытряхнула в рот последние капли.
– Хорошее пойло, – заметила она. – Джор, спасибо за беседу.
Она положила сферу на ящики в качестве чаевых, натянула шляпу и ласково похлопала Джора по щеке, прежде чем твердым шагом выйти из палатки.
– Буреотец! – воскликнул позади нее Джор. – Получается, меня только что обдурили?
Снаружи все еще было многолюдно, что напомнило ей о Харбранте с его полуночными рынками. Вполне логично. В эти коридоры не проникал ни солнечный свет, ни лунный; было легко забыть о времени. Кроме того, если у большинства гражданских нашлась куча работы по обустройству быта, то у многих солдат, наоборот, появилось свободное время, поскольку им уже не нужно было отправляться в вылазки на плато.
Шаллан поспрашивала встречных и разузнала, в какой стороне находится Всехный переулок.
– Буресвет меня протрезвил, – сообщила она Узору, который забрался вверх по плащу и теперь покрыл узором ее воротник, перегнувшись напополам.
– Исцелил от яда.
– Это будет полезно.
– Мм. Я думал, ты рассердишься. Ты ведь намеренно выпила яд?
– Да, но я не хотела опьянеть.
Он растерянно зажужжал:
– Тогда зачем ты его пила?
– Это сложно. – Шаллан вздохнула. – У меня не очень-то получилось.