Позвольте вас подставить (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Алешина cтр.№ 49

– И ты хочешь сказать, что я тебе должна отдать деньги? – снисходительно усмехаясь, поинтересовалась Татьяна, возвращаясь с кухни вместе с чашкой кофе. – Глупость какая! Ты, наверное, с женой поругался, Петрович, поэтому и цепляешься ко мне.

Бобрищев не отвечал, изображая равнодушие.

– Я, конечно, дура, что при тебе что-то там в офисе ляпнула, а ты уши и развесил. Вообще я не думала, – Татьяна прищурилась, – что ты такой смелый… Вычислил, пришел, шантажируешь…

– Где деньги? – оборвал ее Александр Петрович, поглядывая на часы: нужно было торопиться, если иметь в виду перерыв в «Вашей книге».

Татьяна вместо ответа, отхлебывая кофе, показала компьютерщику фигу. Бобрищев по-прежнему не проявлял никаких признаков волнения и спокойно, в своей невозмутимой манере, заметил:

– В нашем распоряжении не так уж много времени, так что давай быстрее. Если будешь меня раздражать, то возьму все, а так, может быть, что-то оставлю.

– А я закричу! – запальчиво пригрозила Прошакова. Она, казалось, воспринимала все происходящее как игру.

– Ты не закричишь, потому что тебе это невыгодно, – спокойно парировал Александр Петрович. – Лучше давай деньги, не вводи в грех!

– Я ничего тебе, Петрович, не дам. Потому что, прости за выражение, какого хрена я тебе должна что-то давать? За красивые глаза? Они у тебя совсем не красивые. Говорить можешь что угодно, тебе никто не поверит, потому что ты пришел один. Так что лучше тебе уйти. Я, конечно, не обещаю, что сохраню твой визит в тайне, но если ты меня хорошо попросишь, – Татьяна поболтала ногой в воздухе и сделала кокетливое движение головой, – то можно договориться…

– Не о чем нам договариваться, – перебил ее Бобрищев. – И так все ясно. И кричать ты не будешь, и визит мой в тайне сохранять не придется, потому что тебе самой нужно сохранять в тайне, что ты здесь находишься. Так что давай скорей, не тяни время.

– Да? – ухмыльнулась Татьяна. – Плохо же ты обо мне думаешь, Петрович, совсем дурой считаешь! Во-первых, я закричу, и не сомневайся на этот счет! Меня здесь никто не знает, так что я могу показаться и перед соседями. А потом, когда тебя вытурят и ты поедешь в «Книгу»… или куда ты там собрался идти трепаться, к моему мужу… Так вот, меня уже здесь не будет! И куда я денусь, ты точно не узнаешь. И можешь болтать кому угодно, что видел меня здесь, – тебе никто не поверит. А Машка просто скажет, что это старая ее подруга попросилась пожить пару дней, вот и все. Так что это ты давай поскорее двигай отсюда.

Мозги Бобрищева работали, как ему казалось, в оптимальном режиме, как стандартный второй «Пентиум». Он прикидывал варианты, одновременно стараясь не пропустить того, что говорила ему Татьяна.

Что там у этой стервы на уме? Вполне возможно, что она вовсе не блефует и в самом деле примется орать, если он начнет искать деньги. Что делать тогда? На соседей, конечно, наплевать, но что потом? Танька смоется вместе с деньгами, и все. Он может, конечно, отомстить ей и сообщить мужу, что она жива и здорова, более того, сидит в обнимку с его деньгами, но что это даст? Он-то денег все равно уже не получит! Да их и муж в таком случае уже не получит, Танька не отдаст. Спрячет где-нибудь, и все. Так что даже на вознаграждение от благодарного супруга рассчитывать не приходится. Что же делать с этой мерзавкой? Что?

Татьяна в это время допила кофе и снова переместилась к стенке. Ей нравилось так стоять, со скрещенными на груди руками, и поглядывать на Петровича сверху вниз, чувствуя собственное превосходство. Неожиданно Бобрищеву представилась жена, которая с таким же вот превосходством и вызовом смотрела на него, когда говорила о разделе имущества, его, по сути, имущества! А теперь и эта лишает его, казалось бы, вполне реальных денег. Одним словом, нужно было решаться на крайний вариант.

Собственно, то, о чем подумал Бобрищев, еще не было крайностью. Он хотел просто как следует двинуть Прошаковой, чтобы та отключилась. И пока она будет лежать без сознания, он возьмет деньги. Придется, конечно, поискать, но игра стоит свеч. К тому же прийти сюда и помешать никто не сможет – хозяйка квартиры на работе, а больше сюда являться и некому. Правда, обеденный перерыв закончится, но это ничего, на работе можно будет сослаться на пробки в транспорте – все равно он скоро увольняется, что ему терять? Отношения с начальством и так уже испорчены дальше некуда. И Александр Петрович, быстро прокрутив все это в голове, решительно шагнул к Прошаковой. Та, не ожидавшая подобного порыва, резко отделилась от стены и рванулась в сторону. Александр Петрович – за ней.

– Петрович, ты чего, чего? – отступая к подоконнику, говорила Татьяна, широко раскрытыми глазами глядя на полного решимости Бобрищева.

Александр Петрович никогда не занимался никакими видами спорта и в принципе не знал, куда лучше ударить женщину, чтобы она отключилась. Он думал только, что если начнет просто избивать ее, то крика точно не избежать, и инстинктивно потянулся к ее горлу.

И тут ему в голову пришла великолепная мысль, с его точки зрения. Рядом стоял диван с двумя подушками. Бобрищев молниеносно опрокинул Татьяну на диван и закрыл ей лицо подушкой, а сам оседлал бившуюся под ним Прошакову, словно наездник. Передавив подушкой горло, он жестко спросил:

– Ну, где деньги?

Татьяна билась в его руках, мотала головой, но сказать ничего не могла, да и не собиралась.

– Где деньги? – окончательно теряя над собой контроль, повторил компьютерный мастер.

Прошакова, казалось, была готова сопротивляться до конца. Бобрищев сильнее сдавил ей горло, и глаза у Татьяны начали выкатываться из орбит: в них отразился самый настоящий ужас. Силы постепенно оставляли ее, она слабела, сознавая, что он озверел и не отпустит ее. Уже теряя сознание, она взмахнула рукой и показала в сторону шкафа, стоявшего в углу.

Петрович моментально оставил свою жертву в покое и двинулся к шкафу. Открыв его, он начал шарить на верхней полке. Очень скоро рука его нащупала твердый сверток. Бобрищев развернул его и удовлетворенно мотнул головой – в свертке были деньги.

Потом он обернулся. Татьяна лежала без движения. Бобрищев добился своего и теперь должен был подумать, что делать дальше, как обеспечить себе алиби.

«Видимо, ее надо добить, – подумал он отстраненно, сдвигая брови. – Скорее всего именно этот вариант был оптимальным, потому что любой другой грозил поражением. Она очнется и сделает все, чтобы засадить его. А когда нет человека – нет и проблемы».

Эти мысли, по существу верные, но абсолютно антигуманные, вертелись у Петровича в голове. Татьяна еще была жива, но Бобрищеву теперь было все равно. Он уже принял решение – свидетелей остаться не должно. И именно поэтому он опять подошел к дивану, взял подушку, накрыл ею лицо Татьяны и минуты две крепко держал ее, прижимая.

«Теперь отпечатки», – хладнокровно подумал Петрович. Конечно, за то, что его кандидатура всплывет, можно было дать не больше двадцати процентов – видимых мотивов нет, никто ничего не знает, свидетелей нет, а отпечатки его пальцев в дактилоскопической базе данных милиции не числятся. Но все же неплохо было бы по максимуму замести следы. Он не помнил, чего он здесь касался, а чего нет, но все же постарался протереть все. Потом зачем-то сбросил тело Татьяны на пол. Он не отдавал себе отчета, зачем он это сделал, ему просто так захотелось, может быть, он посчитал, что так будет эффектнее. Для тех, кто сюда придет.