Балканы. Окраины империй - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шарый cтр.№ 7

Это все правда: до сих пор балканские страны по большому счету томятся в прихожей «Старой Европы», но ведь если течет в теле европейской цивилизации новая и свежая кровь, то эта кровь — балканская. Вот вам Марина Абрамович, вот вам (молодой) Эмир Кустурица, вот вам упаковавший мир в оберточную бумагу Христо, вот вам нобелевские лауреаты Иво Андрич, Элиас Канетти и Орхан Памук, вот Исмаил Кадаре, вот постсоветский кумир Милорад Павич, вот Константин Бранкузи и Эжен Ионеско, вот Мария Каллас и Вангелис, наконец. А если вы не такие высоколобые, если вас не проймешь афонскими старцами и Славоем Жижеком, то послушайте хотя бы, как зажигают с эстрады Таркан или свадебно-похоронный оркестр Горана Бреговича.

Главным источником балканских невзгод новейшей истории принято считать этническую чересполосицу, вызвавшую в 1990-е годы — уже на нашей общей памяти, формирующей представление о сегодняшнем дне, — череду жестоких конфликтов и, как следствие, заметное изменение политической карты. Если смотреть в корень проблемы, то она, конечно, в запоздалых по меркам общественных наук процессах государственного строительства, ведь не случайно некоторые «политические нации» на Балканах складываются до сих пор, поколение спустя после провозглашения суверенитета. Но само-то запоздание откуда? Отвечая на вопрос, два американских университетских профессора, Деннис П. Хупчик и Харольд Э. Кокс, составили «Краткий исторический атлас Балкан» из 50 откомментированных полусотней сжатых текстов бело-зеленых листов. Самый интересный лист — номер 5, под простым и сложным названием Cultural: с проведенными по карте жирными, салатового и травяного оттенков (кое-где пересекающимися, а кое-где расходящимися по сторонам) линиями цивилизационных разломов.

Эти разломы (использованный Х. & К. термин fault переводится и как «нарушение структуры») таковы: «восточнохристианский — западнохристианский» и «восточнохристианский — исламский». «Зоны конвергенции трех цивилизаций» отмечены бирюзовым (тут я не вполне уверен, это может быть и оттенок шартреза): север Албании с небольшими полосками Сербии и Черногории, а также юго-восточная часть Боснии. По конкретным маршрутам линий разломов с Деннисом П. Хупчиком и Харольдом Э. Коксом можно спорить (на мой взгляд, кое-где эти пунктиры проходят правее, но в целом левее), однако отдаю профессорам должное: их карта хороша тем, что просто объясняет комплексное. Да, так случилось, и факт есть факт: именно на Балканах столкнулись углами тектонические плиты ислама, православия и западных христианских конфессий. И именно эти европейские фронты (всегда в течение последнего тысячелетия и до сих пор) даже важнее просуществовавшего всего полвека железного занавеса.

По большому историческому счету, как считается, цивилизационные швы уже сошлись, но в прорехи просыпалось время и провалилась европейская утонченность. Хупчик и Кокс описывают (на листе номер 44) эпизод балканского хаоса периода Второй мировой войны: «Албанцы, венгры, немцы из Воеводины убивали сербов на землях под своим контролем. Болгары заставляли славян-македонцев признать себя болгарами. Усташеский режим Павелича в Хорватии пытался либо истребить сербов и евреев, либо обратить их в католицизм. Мусульмане в Боснии поднялись против сербов, чтобы отплатить им за прежние унижения. Сербы отвечали, как только и чем только могли. Образовалось огромное поле битвы между культурами».

Двадцатилетием ранее между Грецией, Болгарией и Турцией произошел принудительный обмен населением: около 2 миллионов человек вынужденно сменили страны своего жительства. Малоазийские греки отправились на историческую родину, греческие и болгарские турки — в Малую Азию, а славяне из греческой части Македонии — в Болгарию. Через полвека после победы над нацизмом в ходе вооруженного конфликта (свыше 100 тысяч убитых, концлагеря, военные преступления) и в результате этнических чисток 2 миллиона человек покинули Боснию и Герцеговину. Так на Балканах создавались (и доформировываются до сих пор) исповедующие молодой агрессивный национализм государства.

Так что это хороший вопрос: зарубцевались ли швы?

Политико-национальная композиция Балканского полуострова и вправду запутанна и сложна. К потомкам здешних «автохтонных» народов относят албанцев, предками которых некоторые ученые умы считают племена иллирийцев (точнее, дарданцев), и греков. При этом современные греческая культура и самосознание, как указывают многие историки, имеют мало общего с античностью, отсчет которой принято вести от VIII века до нашей эры. К «первопроходцам», грекам и албанцам, в ряде исследований добавляют еще и румын. В Бухаресте этногенез этой нации выводят из взаимной ассимиляции дако-фракийских племен и римских легионеров — потомки тех и других якобы на века укрылись от завоевателей-варваров в Карпатских горах, чтобы затем в подходящий момент вернуться и на равнины. Такую теорию оспаривают ученые, которые считают румын потомками латиноязычных номадов-влахов, мигрировавших к северу от Дуная в тот период, когда в Центральную Европу вторглись угорские племена. Спор ведется давно и вряд ли завершится скоро.

Первые волны тюрков-кочевников проникли на Балканский полуостров примерно в середине IV века, когда началось Великое переселение народов, а славянские варвары появились на периферии Византийской империи и Аварского каганата на полтора или два столетия позже. Первый (вообще исторически первый) союз славянских или родственных им племен, который можно счесть протогосударством, возник в 620-е годы. Лидер этого объединения, вобравшего в себя и толику земель современной Словении, торговец по имени Само, был, скорее всего, франком, но суть дела это не меняет, хотя и звучит обидно для поборников славянской идеи. Племенной союз Само распался вскоре после смерти этого боевитого князя.

На той же северо-западной макушке Балкан в середине VII века образовалось и просуществовало больше полутора столетий, пока его не поглотило Франкское королевство, в основном славянское Карантанское (по одной версии, от названия племени хорутан, которых считают предками словенцев) княжество с центром на Госпосветском поле, что в долине реки Дравы. Теперь это благостный юг Австрии, сельская местность с зелеными травами и тучными коровами называется Цольфельд. Есть исторический анекдот, согласно которому свободные карантанцы избирали себе вождя голосованием, а затем в знак почтения усаживали его (вроде как интронизировали) на так называемый княжеский камень — перевернутое основание разломанной ионической колонны из римского муниципия Вируна, похожее на мраморную тумбу.

Изображение княжеского камня отчеканено на словенской евромонетке, притом что сам камень находится в Австрии. Античная тумба, символ крушения римской славы и расцвета варварских вольностей, украшает роскошный, в золоте и 665 гербах, исторический зал парламента федеральной земли Каринтия в Клагенфурте. Симпатичной церемонии инвеституры еще семь веков следовали германские владетели княжества, добавившие своими штанами лоска древней каменной табуретке. Что и засвидетельствовала роспись художника Фромиллера над камином в ослепительнейшем геральдическом зале: здесь и князь, и его знамя, и его подданные. В конце XVI века старинную традицию описал французский философ Жан Боден, а его, между прочим, считают предтечей современной политологии. Как-то в Любляне за чашкой кофе местный интеллектуал поделился со мной смелым допуском о том, что, поскольку Томас Джефферсон изучал боденовские «Шесть книг о государстве», карантанский обряд определенно повлиял на содержание Декларации о независимости США. До 1991 года Карантания так или иначе оставалась единственным эпизодом независимости в истории словенского народа, хотя историки, с которыми я беседовал в Любляне и Клагенфурте, полагают, что считать это княжество древнесловенским государством неверно. В германском мире, в Британии и Италии словенцев вплоть до конца XVIII века чаще всего называли альпийскими славянами.