Бич Божий - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Дитрих cтр.№ 81

Но теперь им предстояло действовать быстрее, чем планировалось. Если Зерко отыскал это спрятанное снаряжение, то кто ещё мог о нём знать? Аурелия должна пасть до того, как исчезнет карлик.

«На свете найдётся не много столь мучительных и трудных положений, как моё нынешнее», — решил Зерко. И в самом деле, неприятно было слышать, как снаружи кладут кирпичи, замуровывая тебя заживо. Карлик попытался посмеяться над этой ловушкой как над достойным итогом всей своей причудливой и нелепой судьбы. Как ему хотелось быть на равных с великими мира сего! Конечно, его юмор маскировал горечь и тоску, которые в нём вызывало его собственное уродство, но он также скрывал восторг и изумление перед возможностью счастливого брака с Юлией — прекрасной и верной женщиной, или дружбой с умным, многообещающим Ионасом. Ну вот он и заплатит за гордыню и амбиции! Его замуруют в крохотной катакомбе, и ему не суждено даже милостивое забвение. Не задохнётся ли он до того, как они завершат работу? И можно ли надеяться на скорую смерть вместо мучений? Или никто не сумеет к нему пробраться и он сгниёт в этом склепе? Для коротышки, всю жизнь зависевшего от своей сноровки и быстрого ума, последний вид смерти казался особенно трагичным. Однако крутые повороты судьбы научили Зерко никогда не терять надежду. Он был шутом, который говорил как равный с генералами и давал советы епископам. Так что, наверное, ещё не время сдаваться, надо двигаться вперёд. И когда последний камень встал на своё место, Зерко начал карабкаться по крутому изгибу тоннеля, чтобы посмотреть, куда он приведёт.

То, что произошло потом, Зерко долгое время отказывался вспоминать. Он не помнил, провёл ли он в кромешной темноте несколько часов или дней, не помнил, какое ощущение преобладало: задыхался ли он от жары или дрожал от леденящего холода. Карлик просто запомнил, как прорывался вперёд. Каменный подъём казался таким же неприступным, как огромная гора, и он цеплялся за него пальцами, нащупывая мелкие шероховатые кусочки, с треском отламывая их и швыряя назад. Стиснув зубы, сжавшись в крошечный комок, Зерко стремился вперёд. Он стонал, кряхтел, его туловище сгибалось, как будто под весом всей земли, а в ушах не умолкал громкий стук сердца. Вот он опять скрючился, выдохнул, метнулся вперёд, отдышался, застонал от боли, опять скрючился, в третий раз выдохнул, в четвёртый, пятый... Так повторялось до тех пор, пока его бёдра не преодолели препятствие. И он, тяжело дыша, оказался в узкой трубе. Единственным звуком в тишине оставалось биение его сердца, а единственной смазкой, позволявшей скользить, — его собственный пот. Но проникавший неизвестно откуда свежий воздух помогал ему двигаться. Одежда карлика разорвалась, и скоро на нём почти ничего не осталось, кроме полосок ткани, которыми он обмотал руки. Зерко, корчась, скользил по струям собственной крови. «Никогда прежде я не хотел быть маленьким», — думал он, извиваясь, как змея. Его лёгкие работали с предельным напряжением, и в какой-то момент им овладела паника, но он заглушил крик, подумав о Юлии. И словно услышал её голос: «Перестань хныкать и постарайся выбраться из этой дыры, уж если ты в неё залез. Неужели так трудно проползти вперёд? Да на это способен любой ребёнок!»

Так он и сделал. Подтянулся и вполз в ещё меньший проход. Его мерзостный запах напоминал о старой римской сточной канаве. Куски слизи падали вниз, точно благословение из ада. Хвала Господу! По этой «глади» всё-таки легче было скользить. Зерко заметил свет, мелькнувший в узком проходе, слишком узком даже для него, и новое испытание оказалось едва ли не худшим из всех. «Эта дыра похожа на влагалище девственницы», — подумал он и выругался, сожалея, что в его постели не перебывало десятка девственниц. Но какой у него оставался выбор? Разве только родиться заново. Зерко вытянул вперёд руки, словно готовясь нырнуть, а голову втянул в узкие плечи. Он поплыл, как рыба. Каждое ребро соприкасалось с камнями, точно шарики чёток с руками монаха, и боль сделалась до того нестерпимой, как если бы его поджаривали на углях или сдирали кожу. Он сумел протиснуть туловище, но бёдра оставались стиснутыми, и он чертыхнулся: «Они у меня широкие, будто у женщины!»

Наконец карлик нащупал выступы, схватился за них обеими руками, подтянулся и преодолел последние пяди лишь с помощью грубой силы. Он скрипел зубами, пытаясь выдержать новые мучения. Однако вскоре воздух стал свежее и прохладнее, а свет ярче. Зерко уткнулся носом в железную решётку.

Она проржавела насквозь, и он был готов благодарить всех святых за лень варваров-завоевателей. Металл защищал не лучше, чем стены Аурелии, вот поэтому-то аланы сейчас и работали столь напряжённо. Карлик из последних сил, как одержимый, стал трясти проржавевшую решётку. И вдруг она выпала со скрежетом и лязгом! Он свалился вместе с ней, ожидая услышать громкие выкрики, но вокруг царила тишина. Зерко по-прежнему находился в глубоком подземелье под центральной крепостью города. Теперь он перескочил в другой тоннель — пошире, и по нему можно было пробираться на четвереньках. Свет проникал вниз из зарешеченных шахт, слишком узких и отвесных, чтобы карабкаться по ним. На вид этот новый проход напоминал запутанный лабиринт, и Зерко вновь охватила паника, но, во всяком случае, здесь приятно пахло паром, и до него донеслась болтовня девушек из прачечной в крепости. Это был вентиляционный ход, и человек нормального роста не сумел бы соскользнуть по нему вниз, но карлику это удалось. Он, точно дьявол, влетел в ворох одежды, обрызгав её яркими каплями крови. Одна прачка взвизгнула и убежала, а другая от ужаса упала в обморок. Она будет рассказывать небылицы о его появлении до конца своих дней. Зерко не стал задерживаться, он просто-напросто украл покрывало, укутался в него и пополз в таком виде к епископу.

— По-моему, я знаю, что они планируют, — заявил он, а потом рухнул на пол и потерял сознание.

* * *

Неудивительно, что римляне всегда сражались столь медленно и неуклюже.

Скилла чувствовал себя неуютно в тяжёлом римском снаряжении. Шлем, нагретый солнцем, ограничивал поле зрения, а туловище сковывала кольчуга. Овальный щит казался неподъёмным, точно дверь амбара. Копьё напоминало бревно, меч был прямым, как римские дороги, а громоздкие одеяния промокли от пота. Как только они войдут в ворота Аурелии, он покончит с этой ерундой и достанет свой лук, но сейчас маскировка поможет им добраться до городских стен, не вызывая никаких подозрений. А когда они захватят пор тал, пятитысячная дивизия Эдеко сможет проследовать в город, и никто не обвинит злосчастного Сангибана.

В полночь город мирно спал, освещаемый тускло поблескивающей луной. Предполагалось, что гунны ещё далеко от Аурелии. Эдеко со своей дивизией преодолел за три дня двести миль, держась в стороне от дорог. Теперь его люди затаились и ждали в близлежащих лесах, пока переодетый отряд Скиллы из ста человек направлялся к стенам Аурелии, звеня и поскрипывая римским снаряжением. Скилла заметил, что по обыкновению смотрит на стены города глазами солдата. Даже при сиянии звёзд крепостные валы и башни из новых кирпичей были заметно светлее, чем посеревшая от времени и непогоды нижняя стена. Несколько факелов вспыхнули и озарили ворота. Когда гунны приблизились, он увидел, что с крепостных стен его рассматривают стражники-аланы.