Ссудный день - читать онлайн книгу. Автор: Чак Паланик cтр.№ 60

Барнабас сжал кулаки и принял боксерскую стойку.

– А твоя заодно с мисс Жазе?!

Джамал не особо смутился происходящим. Этот Барнабас был, пожалуй, неизбежным результатом культурной апроприации. Сначала виггеры, потом фильм «Десять», в котором блондинка Бо Дерек носит афрокосички, потом белые «трастафарианцы» с дредами. А теперь вот в виггеры подалась старушка. Очередная химически перекрашенная особа неопределенной расы. Неумелая попытка примазаться к черным – так трансвестит пытается выдать себя за женщину, гротескно имитируя женственность.

Джамал вспомнил Доротею Уилсон, персонаж любимой в народе серии романов Армистеда Мопина «Городские истории». Некая дама по имени Дороти, потерпев фиаско в модельной карьере, сменила цвет кожи и тут же стала суперуспешной «черной» моделью. И кульминационным моментом этой книги, обожаемой миллионами, было то, что у Дороти находят серповидноклеточную анемию! А еще был выпуск комиксов про Супермена под названием «Любопытная чернота»: отважная журналистка Лоис Лэйн с помощью некого устройства на сутки превращается в хорошенькую чернокожую девушку. Как бы белые это ни называли – журналистским расследованием или охотой за сенсацией, – для них смена цвета кожи всегда была игрой и весельем.

А может, налицо клиническая патология? Типа раздвоения личности или дисморфофобии? Гарвардский профессор психологии Джеремайя Брокъярд приписывает такую «расовую дисморфофобию» и правозащитнице Рейчел Долезал, выдававшей себя за черную, и Майклу Джексону, с большим риском для здоровья пытавшемуся сделаться белым. Как Зигмунд Фрейд построил карьеру на истории болезни Доры, так и Джамал может запросто использовать помешательство белой старушки для собственной славы.

Вот она, вот она, следующая задача, которую поставила перед ним жизнь!

Джамал поднял руку, подзывая экономку.

– Арабелла, будьте любезны, подайте нам с Барнабасом два самых холодных мятных джулепа.

Является ли Барнабас одной из нескольких личностей этой старушки или же у нее, ставшей чужой на родной земле, возникла некая форма стокгольмского синдрома, Джамал пока не смел даже гадать. Пока не смел. Хотя уже чувствовал, что перед ним персонаж и приключение, достойные книжных страниц. Существо по имени Барнабас могло дать начало его собственному произведению. Он, черный мужчина, напишет книгу о белой женщине, выдающей себя за черного мужчину. Заглавие напрашивалось само собой. «Черная, как ты» – так назовет он свой литературный шедевр.

* * *

В течение года после Ссудного дня восстановилась популяция бобров. И не только они благоденствовали теперь, когда общество людей охватила смута и в человеческих городах свирепствовал голод. Снова расплодились рыси, кролики, выдры, норки, мускусные крысы, волки. Дожди очистили природу от промышленных токсинов, и в ней опять появились высшие хищники – медведи и пантеры.

Меха, меха были везде и всюду. Натуральные стали делом обычным, а вот искусственные – признаком высокого статуса. Нефтехимические производства остановились, так что «экомех» и «экокожа» быстро превратились в редкость. Прежние снашивались, а новых взять было неоткуда.

Для шика вождь Чарли завел себе одежды из исчезающей акриловой зебры и леопарда цвета шартрез. Он рассекал по коридорам дворца в высоких ботфортах из редкого дерматина. Камердинеры облачали его в неоново-зеленые соболя и перчатки из полиуретана, отделанные дорогим пластиковым жемчугом. В таком наряде вождь поднялся на стену дворца Мэрихилл, чтобы с зубцов полюбоваться богатством своей вотчины – широкими полями сахарной свеклы и сладкого лука, причудливыми узорами грядок с желудевыми тыквами и эндивием.

Шаста пока отправилась восвояси, но уже скоро она станет его супругой. Их сочетают браком, как только генетический тест подтвердит ее расовую принадлежность.

Чарли отвернулся от прекрасного вида за парапетом, и его взгляд упал на лакея в ливрее. Лакей привел молодую женщину, домашнюю жену из числа посудомоек или горничных. Не красавица, зато бедра крепкие. Чарли одобрительно кивнул, и лакей увел девушку со стены. Она будет ждать господина в его покоях.

* * *

Подвал стала наполнять вонь – кровь, как и молоко, скисает. Черные мухи кружили над Уолтером и Толботтом, и казалось, что миазмы над неубранными объедками испускают тихий гул.

Уолтер и к собственной гигиене всегда относился без фанатизма, а на потребности пленника и вовсе забил болт. Еда при комнатной температуре портилась, но ее гнилостный запах был неразличим в общей атмосфере подвала. Толботт начал дристать, каждый раз внезапно – и как ракета. Дыша зловонием, Уолтер постоянно убеждал себя, что ради богатства люди терпели и не такое. Пока все задачи, которые ставил перед ним Толботт, были испытаниями. Проверкой на вшивость. Ничего, скоро возникнет цельная картина.

Список был опубликован и заработал, Уолтер ожидал следующую задачу. Новый папаша опять клевал носом и проснулся с булькающим всхрюком, когда никнущая голова его упала совсем низко.

– Гипнагогический спазм… – пробормотал он.

И принялся объяснять. Между сном и бодрствованием люди проходят гипнагогическую фазу. Именно в это время страдающие лунатизмом ходят во сне. Нередко бывают галлюцинации – человек видит, будто спотыкается о какое-то препятствие или выпадает из окна, и за этим следует внезапное пробуждение. Эксперты-сомнологи называют такое гипнагогическим спазмом. Антропологи считают, что это защитная реакция наших древних предков, чтобы не падать во сне с деревьев или чтобы спящие детеныши не срывались с шерсти матери. Именно поэтому людям нередко снится, как они летят с высоты – страх сидит в нас с тех незапамятных времен, когда мы и людьми-то не были.

Толботт объяснил это Уолтеру в подробностях, с трудом сглатывая и облизывая пересохшие губы. Тщедушный дирижабль его грудной клетки вздымался и опадал, как мехи. На подбородке застыли потеки блевотины, комки порченой еды запутались в седых волосах на груди.

– Про «Анонимных наркоманов» слышал? – спросил он, имея в виду программу поддержки зависимых. – Иди к ним.

Так начался следующий этап подготовки. Уолтер получил задание выбрать одного-двух человек, которым нечего терять. На встрече группы ему надлежало выслушать истории людей, поставивших на жизни крест. Молодых людей. Злых. Растерявших иллюзии. Толботт требовал рекрутов, которые обратились к наркотикам, не найдя приложения своей силе и уму в окружающем мире. Это будут те, кто ненавидит наркотики, но еще больше ненавидит общество, оставившее их без средств достижения желанного статуса.

Уолтер должен был посулить им миллион долларов. Пообещать каждого сделать принцем в прекрасном новом мире. Уолтеру это совсем не понравилось, учитывая, что сам он не получил пока ни цента. Чтобы потянуть время, он взял миску с холодным дошираком, на всякий случай понюхал и осторожно приблизился к связанному Толботту. С помощью грязной липкой ложки он закидывал лапшу в разинутый старческий рот.

Путаясь языком в лапше, Толботт рассказывал ему о движении за гражданские права в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века. Прежде бесправные и притесненные шли за утешением в церкви и там выясняли, что в несчастьях своих не одиноки. Объединившись, они стали целой армией, и церковные лидеры, поняв это, повели их на борьбу.