Ссудный день - читать онлайн книгу. Автор: Чак Паланик cтр.№ 26

Поэтому, когда к нему подкатил кубинец Эстебан, такой умный, утонченный и взрослый, Бинг понял, что предложение стоит послушать. А предлагал Эстебан вступить в клан и защищать общее дело с оружием в руках. Фортуна улыбнулась Бингу, уж это он сразу сообразил.

Закрыв книгу Толботта и бережно отложив ее в сторонку, Эстебан провозгласил:

– Квиры всегда были штурмовыми отрядами западной цивилизации.

Когда нищие гетто прогнивали насквозь, когда от домов оставались почерневшие скелеты, именно квиры возвращали жизнь в прежде неблагополучные районы. У квиров нет детей, коллапс школьного образования им не страшен. Зато у них есть крепкие спины и светлые головы, и рискуют они только собой! Именно они стали отважными первопроходцами, которые осмелились поселиться на руинах Саванны, на заброшенных пустырях Балтимора и Детройта. Тамошняя база налогоплательщиков ушла было в крутое пике, но квиры остановили этот процесс. Они не дрогнули перед анархией урбанистического фронтира, они смогли ее обуздать. Из труд поднял цену на землю в этих районах.

Проникновенную речь тут и там поддержали возгласы: «Аминь, брат!»

– Квиры пошли туда, – выкрикнул Эстебан, – куда не осмелился больше никто! Своей храбростью они приколотили крыши к брошенным домам! Своей решимостью они залатали стены и превратили трущобы в привлекательные объекты инвестиций для белых банкиров.

Он объяснил, как рост цен на землю привлек толпы натуралов. Плюс доступная городская инфраструктура. Плюс школы, в которые стало не страшно водить детей. Наплыв гетеросексуалов рос. А Эстебан явно только начал свою речь…

Он обвел глазами слушателей, выдерживая паузу, прежде чем перейти к следующему аргументу.

– Хорошо это или плохо, квиры всегда… – тут он воздел пластиковую вилку, делая акцент на следующих словах, – … всегда были в авангарде новых политических процессов!

Ссылаясь на недавние ученые исследования, он рассказал, что Малкольм Икс в юности имел сексуальные контакты с мужчинами – обслуживал богатых белых господ, дома которых потом грабил.

– Но воздаем ли мы дань гомосексуальной энергии этого человека? – спрашивал Эстебан. – Энергии, которую он направил на борьбу! Малкольм Икс был герой, который стремился изменить несправедливое общественное устройство любыми средствами!

Ответом ему было хоровое «Нет!» и отдельные возгласы: «Да как же!»

– И лучше не напоминайте мне по Джеймса Болдуина! – вскричал Эстебан. – Это был великий человек! Пророк! Удостоенный многих наград поэт и писатель, воспевавший свою расу, но народ не хочет чествовать его гомосексуальный дух!

У Эстебана получалась не только гениальная курятина в соусе «марсала». Он умел произнести вдохновляющую речь такой силы, какой Бинг не слыхивал никогда. Люди перестали есть и пить. Отставив тарелки с густо наперченной снедью, они подняли руки и вместе раскачивались в знак поддержки и единства. Маленький Бинг сиял от гордости за красноречие своего мужчины.

– Был и еще один юный квир, чью сексуальную идентичность принято игнорировать, – продолжал Эстебан, возвысив голос. – Не сказать чтобы милый парень, однако фигура эпохальная.

Нарочно не называя имен, он изложил печальную историю мальчика, безумно влюбленного в одноклассника и отвергнутого предметом своей страсти. Мальчик вырос, пошел в армию, был награжден за безупречную службу – а потом оказался в нищете. Но юность открыла для него многие двери и кошельки богатых поклонников. Вскоре он уже стоял во главе собственной партии – а потом и целой страны.

– Один из самых могущественных политических лидеров XX века! – Эстебан выплюнул эти слова с брезгливой гримасой. – И все молчат о том, что к величию его привели гомосексуальность и разбитое сердце!

Этот народный вождь, отвергнутый влюбленный, усатый жиголо окружил себя группой гомосексуальных единомышленников и создал визуальный стиль, который так или иначе цитируется до сих пор. Когда же радикальная гомосексуальность его движения была вскрыта и осмеяна мировой прессой, этот самый вождь призвал к уничтожению всей ее правящей верхушки.

– И вот настала ночь, – декламировал Эстебан, – когда все его прежние товарищи были казнены, а ему, их предводителю, единственному, кто остался жить, пришлось стыдливо прятать свою гомосексуальность и страдать от этого до конца, до того дня, когда он наложил на себя руки.

Слушатели внимали не дыша.

– И этот человек был не кто иной, как… – Эстебан обвел глазами аудиторию и остановился на Бинге.

– Неужто Адольф Гитлер?! – догадался Бинг.

Эстебан молча кивнул. Слова тут были излишни.

Слушатели ахнули.

Ухаживания юного Адольфа в школе отверг его одноклассник Людвиг Витгенштейн, талантливый еврей, ставший, в некотором смысле, полной противоположностью Гитлера – блестящим философом и профессором, которому хватало духу не делать тайны из своей сексуальной идентичности. Кстати, это он придумал знаменитую картинку – утку-кролика Витгенштейна. Что же до массовой казни соратников Гитлера, речь шла о Ночи длинных ножей, когда нацистская партия избавилась от своих гомосексуальных основателей.

Собравшиеся вокруг Эстебана слушали как завороженные – перед ними разворачивались прежде запретные грани истории.

– Да, – продолжал Эстебан, – и даже благородное движение за равноправие женщин…

После трудов Бетти Фридан, после второй волны феминизма в шестидесятые годы, после всей крови, пролитой поколением лесбиянок, лидеры движения изгнали из своих рядов гомосексуальных сестер в стремлении сделать идею эмансипации более удобоваримой для представительниц среднего класса, для гетеросексуального большинства. И этот паттерн раз за разом повторяется в истории: авангард квиров прокладывает путь в будущее – и отправляется в расход, как только сделает тяжелую работу.

Среди них – среди всех племен и кланов – уже распространялась книга. Каждый экземпляр был заключен в великолепный иссиня-черный переплет, а имя автора и название сияли золотыми буквами. Для всякого великого дела требуется манифест – будь то Манифест коммунистической партии, Библия, Коран, «Загадка женственности» или текст Саула Алинского.

– Представьте себе хипстеров.

Эстебан вздохнул. Махнул рукой, словно у него не было слов для выражения досады. Покачал головой.

– Они все в пирсинге и татуировках, но многие ли из них слыхали о Жане Жене? Известно ли им о фетиш-культуре «городских аборигенов», сформировавшейся в квир-сообществе Сан-Франциско семидесятых годов – а ведь именно там было возрождено первобытное искусство телесной модификации!

Эстебан помолчал, давая улечься бушующим в аудитории чувствам. Каждый из присутствующих теперь ощущал горечь поражения – человечество упорно не желало оценить по достоинству или хотя бы признать вклад квиров в историю. Многие прослезились; пир во славу единства превратился в поминки по утраченному. Но Эстебан встретился глазами с Бингом, и взгляд его был ободряющим. Сейчас он даст им понять: не все потеряно!