Письма на чердак - читать онлайн книгу. Автор: Питер Грю cтр.№ 48

– Ладно.

От Царя Вора Герман сразу направился к Мурке. Ещё этот приставучий призрак обзавёлся не менее приставучим СамСветом. И что им всем от него надо?

Но иногда Герман возвращался мыслями к Князю. К тому моменту, когда она прибежала к своему наставнику с химерами. Она была так напугана, и расстроена, и вся, до кончиков рыжих длинных волос, просила тепла и поддержки. Она немного напоминала Мурку, но у неё не было клетки, чтобы спрятаться.

Герман тогда сразу всё понял. Он видел её глаза, когда она смотрела на своего наставника. Беспризорный СамСвет. Но Герман не хотел с ней связываться. Ему не нужны друзья-люди. Здесь он другой, он СамСвет, и его слабости в этом мире стали его силой. Но Князь упорно вылавливала его, и в глазах, зелёных, как у Мурки, было столько мольбы о помощи… Её привели в этот мир, но не объяснили, как в нём жить. И Герман смирился, хотя СамСветы не должны общаться друг с другом. Когда Буки не было рядом, они не много, но часто разговаривали.

Герман обдумывал всё, что сказал ему Царь.

– Мурка, Царь Вор обижает тебя? – спросил он красноволосую, как только подошёл к клетке.

Мурка сидела на качелях и смотрела на него яркими зелёными глазами.

– Нет, – сказала она.

Мурка так редко отвечала на его вопросы, чаще просто смотрела, улыбалась или кивала. Но ради Царя она даже заговорила. Ладно, он нарисует ему цветок.

Через несколько дней Герман принёс Царю Вору красную розу и тут же ушёл.

– Чем он у тебя занимается? – спросил Буку Царь Вор, разглядывая нежный алый бутон.

– Сидит в своей Водокачке или у золотооблачной или выполняет твою работу наставника, – недовольно заметил Бука. – О чём вы говорили тогда? Он вышел – и сразу в Водокачку. Когда зову, то идёт неохотно. И упорно молчит о своих занятиях.

Царь Вор задумчиво поднял глаза.

– Я попросил цветок – и вот роза. Больше ему нет нужды сидеть в своём доме.

– Но именно туда он сейчас и отправился.

Царь медленно крутил в руках розу: живая, наполненная влагой, нежная на ощупь – совершенное волшебство.

– Ты присматривай за ним. Он вспыльчивый и сильный.

– А твой СамСвет? Он какой? – язвительно заметил Бука.

Царь Вор осторожно отогнул алый лепесток, потом отпустил – и лепесток упруго вернулся на место.

– Я им не интересуюсь. Стараюсь держаться подальше. Не стоит играть с судьбой.

– Ты всё о проклятье Амулетного Дерева?! Пойми, его не существует! – сердито сказал Бука. – Подорожники не должны общаться между собой, но твой совсем заброшен. Ты этого не боишься? Немного внимания с твоей стороны ей было бы полезно. Тем более Сорокопут… Лучше держать своего подорожника при себе.

– Я пришёл не за ней, ты же знаешь. Её должен был забрать другой наставник, раз уж она тоже подорожник. Мне нужна была та, младшая, и её талант. Но она подражает старшей и ещё защищает себя ловцом, поэтому я и перепутал их. Теперь старшая занимает место. Зачем мне рисковать?

– Подорожников не выбирают, – вздохнул Бука.

– Но я царь.

– И у тебя тоже ничего не вышло. Ты не можешь её передать другому, поэтому смирись. Она всё равно тебя найдёт, если захочет уб…

– Молчи! – взревел Царь Вор. – И убирайся отсюда! Я сам знаю, что мне делать!

Бука выскользнул из кабинета.

Дни до праздника были самым счастливым временем в моей жизни. Временем надежд и любви.

Всё развалилось после. Но тогда, в начале зимы, мир был волшебным. Или просто я смотрела на него сквозь розовые очки.

В бордовом бархатном платье я явилась к Аньке на день рождения. И весь вечер её старший брат-выпускник Митя пожирал меня глазами.

Мы и раньше пересекались с ним. Правда, тогда я не была такой яркой – рыжей, в тёмном платье и с красным блеском на губах вместо гигиенической помады. Раньше я была немного другой, и Митя вёл себя по-другому.

Теперь я знала, что сияю. Я была красивой, влюблённой, счастливой. И Митя не мог оторвать от меня глаз. Дневник, я не хвастаюсь. Я пишу факты.

На следующий день Митя поймал меня в коридоре и предложил проводить после школы домой. Я кивнула, а потом подошла к расписанию, увидела, что уроков у меня меньше, чем у него, и с лёгким сердцем отправилась домой одна. В другой раз я сказала, что мне нужно забрать из кружка Джин, потом я просто улизнула.

Да, я не собиралась с ним встречаться, но мне нравилось его внимание. Митя красив, как рок-звезда, и да, мне льстило стоять с ним на перемене, пока одноклассницы буравили меня глазами. Раз уж я не могу показать девочкам Моего Волка, то пусть смотрят на Митю.

А потом Митя выследил меня в «Ананасе», когда я традиционно покупала мороженое.

– Вот ты и попалась! – с улыбкой победителя встал рядом со мной Митя. – Мороженое? Я заплачу́.

– Не надо, – буркнула я, не зная, что мне делать и как теперь выкрутиться.

Митя был популярным мальчиком и привык, что всё даётся ему легко. Возможно, моё скрытое равнодушие под маской кокетства и показалось ему привлекательным. Для него это было в новинку. Здесь требовалось приложить усилия. Но сейчас мы были не в школе, и мне не хотелось кокетничать.

Я с молящим взглядом протянула деньги сияющему продавцу. Но сейчас он не сиял, а в упор смотрел на Митю.

– Денег не надо. Я угощаю, – сказал продавец сурово.

Митя поднял домиком брови (я тоже), растерянно взглянул на конкурента, а потом на меня. Я же быстро вошла в роль, улыбнулась, пожала плечами и, приняв мороженое, лизнула шоколадный подтёк.

Сияющий продавец вышел из-за прилавка и встал рядом со мной:

– Я сегодня не работаю, а ждал тебя. Пойдём?

И я пошла за продавцом, которого звали Женей. Мне хотелось отомстить Мите. Не знаю за что. За всех мечтательных девушек, любовь которых оказалась безответной. За себя, отвергнутую Моим Волком.

Эх, да и просто в этом есть что-то романтичное: сбежать от модного обеспеченного парня с продавцом мороженого. Прямо как героиня какого-нибудь фильма.

Женя был студентом-заочником, нескладным, простоватым на вид, но улыбчивым, открытым и уверенным в себе.

– Я знал, что ты сегодня придёшь, – сказал он довольно.

Какая я предсказуемая.

– Мне показалось, что он тебе неприятен. Хотя я сначала расстроился, когда этот фрукт подошёл к тебе. Ты всегда до этого была одна. Милая и одинокая. Я только открыл рот, чтобы спросить твоё имя, и тут подвалил он.