Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард О. Торп cтр.№ 61

Можно ли найти ответ на этот вопрос? Возможно, это случится, когда компьютеры научатся играть в бридж и торговаться на уровне лучших профессионалов. Как это сделать? Нужно, чтобы компьютер разыграл большое число партий, используя одну систему торговли против другой и отслеживая получаемые ими результаты.

Представим себе, что окажется, что ни одна из систем торговли не является лучшей. Тогда оптимальная стратегия игры в бридж будет следующей: узнать у противников, какую систему торговли они используют, – по правилам они обязаны предоставить эту информацию, – и выбрать систему, наиболее действенную именно против нее. Если же противники требуют, чтобы наша сторона выбрала систему торговли первой, возникает патовая ситуация, для разрешения которой можно определить очередность выбора системы жребием или использовать какой-либо метод случайного назначения системы торговли.

Бридж относится к категории игр, которые математики называют играми с неполной информацией. Торговля, предшествующая розыгрышу карт, дает некоторую информацию о том, какие карты находятся на руках у игроков, образующих две противоборствующие пары. Во время розыгрыша карт игроки используют информацию, полученную во время торговли и из карт, уже появившихся в игре, для построения гипотез о том, у кого находятся те или иные из оставшихся карт. Фондовый рынок – это тоже игра с неполной информацией, сходная с бриджем использованием обманных приемов. Как и в бридже, успех на фондовом рынке возрастает с ростом объема информации, скорости ее получения и правильности ее использования. Поэтому неудивительно, что Баффетт, которого называют величайшим инвестором в истории, так любит бридж.

Ум и методы Баффетта, а также его достижения в области инвестирования произвели на меня такое впечатление, что я сказал Вивиан, что он, по-моему, рано или поздно станет самым богатым человеком в Америке. Баффетт необычайно хорошо умел оценивать недооцененные компании, что позволяло ему наращивать свой капитал гораздо быстрее, чем это делали обычные инвесторы. При этом, даже когда его капиталы выросли до огромных размеров, он по-прежнему в основном полагался на свои собственные таланты. Кроме того, Уоррен сознавал силу сложных процентов и явно собирался использовать ее длительное время.

Мое пророчество исполнилось, хотя и всего на несколько месяцев, в 1993 году, когда он стал богатейшим человеком в мире; затем его обошел Билл Гейтс, а потом и еще несколько владельцев доткомов. Баффетт вернулся на первое место в мире в 2007 году, но в 2008-м снова уступил Гейтсу, с которым он играл в бридж. К тому времени возможность общения с Баффеттом стала дорогостоящим товаром. На чрезвычайно оживленных торгах на сайте eBay один азиатский инвестор предложил 2 миллиона долларов, которые должны были пойти на благотворительность, за право пообедать с ним.

Ральф Джерард передал мне копии писем Баффетта к вкладчикам и устав его товарищества, изложенный всего на двух страницах. Из этих документов мне стало ясно, что оптимальным решением будет объединение инвестирования для меня самого и моих доверителей в единое инвестиционное товарищество. Уоррен в конце концов поступил точно так же.

В то время я имел в управлении в общей сложности около 400 000 долларов. При годовой прибыли 25 % это приносило 100 000 долларов совокупного дохода. Мои комиссионные были установлены на уровне 20 % от прибыли, что давало мне порядка 20 000 в год – приблизительно столько же, сколько приносила моя профессорская зарплата. Объединение капиталов моих клиентов позволило бы управлять большими средствами ценою меньших усилий. Каждую из операций хеджирования варрантов нужно было бы организовать и провести всего один раз, а не повторять для каждого из клиентов по отдельности.

Когда я обдумывал дальнейшие шаги, мне позвонил из Нью-Йорка молодой брокер Джей Риган. Он прочитал «Обыграй рынок» и сказал мне, что хотел бы заняться инвестициями, используя мой подход к хеджированию конвертируемых облигаций в рамках инвестиционного товарищества. Я подумал, что, если он сможет заниматься деловыми вопросами управления хедж-фондом, у меня будет возможность сосредоточиться на выборе объектов инвестиций и дальнейших исследованиях рынка, и назначил ему встречу на один из дней 1969 года в моем кабинете на математическом факультете УКИ.

Риган был на десять лет моложе меня – ему исполнилось тогда двадцать семь лет, – среднего роста, веснушчатый, с редеющими рыжими волосами, был весьма общителен, что важно для организатора деловых предприятий. Он окончил философский факультет Дартмутского колледжа и быстро усвоил те принципы, на которых основывались мои исследовательские методы.

Наше сотрудничество казалось очень естественным. Хотя я генерировал большинство идей, он приносил с Уолл-стрит рекомендации и информацию об открывавшихся возможностях. Я проводил вычисления и составлял заказы, которые он размещал через разных брокеров. В его обязанности также входила работа с налогами, бухгалтерией и официальной документацией, от которой я хотел избавиться, чтобы сосредоточиться на исследованиях и новых разработках.

В тот же день мы ударили по рукам и договорились о совместном создании нового инвестиционного товарищества, основанного на принципах, изложенных в книге «Обыграй рынок», и совместного же управления им. Ньюпорт-Бич должен был поставлять идеи и вкладчиков, а Нью-Йорк заниматься делопроизводством и биржевой торговлей. Мы обсудили размеры необходимого нам начального капитала и поставили себе цель 5 миллионов долларов. Получая по 20 % прибыли в год за вычетом расходов и взимая пропорциональные результатам ежегодные комиссионные 20 % от нее, мы должны были зарабатывать на двоих 4 % от 5 миллионов, то есть 200 000 долларов в год. Это было больше, чем давала моя зарплата профессора математики вместе с доходами, которые я получал от управления капиталами моей маленькой группы клиентов.

Наше предприятие было примером так называемого хедж-фонда. В Соединенных Штатах хедж-фонд – это попросту частное товарищество с ограниченной ответственностью, управляемое одним или несколькими основными партнерами (каждый из которых в случае неблагоприятного хода дел рискует потерять все свои собственные капиталы) и группой вкладчиков, или партнеров с ограниченной ответственностью, которые могут потерять только средства, вложенные в фонд. Вкладчики, как правило, играют пассивную роль и не принимают активного участия в управлении товариществом и в его инвестиционной деятельности. В то время для таких товариществ действовали очень мягкие правила, если только в них участвовало не более 99 партнеров и они не предлагали свои услуги посторонним. Хедж-фонды, действующие за границей, называемые офшорами, также могут быть организованы по схеме корпораций или трестов.

Хотя хедж-фонды были тогда немногочисленны, сама концепция была не новой. Джером Ньюман и Бенджамин Грэм, учитель Баффетта, создали такой фонд еще в 1936 году ^[148]. При наличии умелых менеджеров, интересы которых более или менее совпадают с интересами вкладчиков, поскольку они получают долю прибыли, вкладчики могут рассчитывать на значительно более высокие доходы. Название «хедж-фонд», видимо, появилось в 1949 году, когда журналист Альфред Уинслоу Джонс основал такое товарищество, вдохновившись информацией, полученной во время работы над статьей об инвестициях. В дополнение к покупке тех акций, которые казались ему дешевыми, он пытался ограничить, или «хеджировать» ^[149], риски посредством короткой продажи тех акций, которые он считал необоснованно дорогими. Короткие продажи приносят прибыль, если цена акций падает, и убытки, если она растет. Это позволяет инвестору извлекать прибыль из падения рынка; фонд, подобный созданному Джонсом, потенциально может получать более стабильный доход. Хотя вначале идея Джонса не привлекла большого внимания, в 1966 году в журнале Fortune появилась статья Кэрол Лумис под заголовком «Джонс, которого никому не догнать» (The Jones Nobody Keeps Up With) ^[150]. В ней утверждалось, что за предыдущие десять лет ^[151] фонд Джонса обошел все остальные хедж-фонды – их было тогда несколько сотен, – так что потенциал такого подхода стал очевиден многим.