Небесный почтальон Федя Булкин - читать онлайн книгу. Автор: Александра Николаенко cтр.№ 38

– А тетя Злина, бабушка, когда обратно тарелку возвращать будет, может, арбузом нас угостит…

Ей вчера, бабушка, во-о-о такой арбузище привезли…

– Ну, Федя… сам бог велел тебе в дипломаты… Вот же, господи помилуй, стратег…

Решил вести за жизнью я наблюдения, конспектрировать происходящее.

Заносить жизнь в столбики, пополам в общей тетради лист деля. В левый столбик хорошее, что случилось в дне, вписывать, в правый столбик – плохое, поднизóм – результаты производимого опыта. Подсчеты, наблюдения, выводы. Тоже ведь, как и мух считать, – математика.

Но важнее!

Потому что невозможно, считаю, между хорошим – плохим поставить хоть в одном дне равенство. Всегда плохого в жизни больше хорошего!

Хоть тетрадь сорок восемь листов и толстая, опасаюсь: вдруг мне все-таки на жизнь одной тетради не хватит…

* * *

– Сколько будет, бабушка, три на два разделить, как ты думаешь?

– Не делится три на два, с остатком получится.

– А в остатке сколько?

– Одна целая, пять в остатке.

А откуда пять в остатке взялось? Разве может в остатке больше, чем в целом, быть?!

Три всего конфеты осталось у нас от прежнего пиршества.

Чтобы поровну поделить их с бабушкой, нужно третью конфету пополам разрубить.

Бабушке конфета одна с половинкой и мне одна. Где же тут пять в остатке?

Ничего не скажешь, точная вещь математика! Где вы видели, чтоб от деления прибавлялось?! От деления всегда на каждого только меньше…

Трудное дело деление в математике, а в жизни еще хуже дела обстоят с делением. Неделимое дело конфеты!

Поделилось все-таки поровну, без остатка. Половину конфеты бабушке, половину мне, плюс две целых конфеты мне еще, потому что бабушка сама их есть не хотела.

* * *

Ничем уже не удивишь бабушку мою старинную, бабушку дремучую…

– При царе Горохе, Федя, живала, всякого повидала…

Так и знала бабушка, что дождь пойдет, так и знала, что укроп не взойдет, так и знала, что забор на соседей завалится, так и знала, что клубника на дне таза подавится.

Все на свете «так и знала» она…

Разобьешь ты, Федя, в конце концов чашку эту…

Докачаешься ты, Федя, на стуле…

Что пирог подгорит, что молоко убежит! Так и знала она, что гниль одну на рынке вместо черешни подсыплют…

– Не вставай ты, Федя, Христа ради, на ступеньку эту! Провалится.

– Ничего она, бабушка, не провалится!

– Ну, доволен?

Так и знает все! Все предвидит.

– Ничему уже не удивляюсь я, Феденька. Седьмой десяток, слава Богу, на свете живу… Господи помилуй!..

– Что, бабушка?!

– Это зачем же ты, Федя, Царь-Зайца в духовку-то положил?

– Так и знал я, бабушка, что ты удивишься!

– Спорим на один щелбан с тобой, бабушка, что ты еще раз сейчас удивишься?

– Что случилось, Федя, опять?!

– Ничего еще не случилось, бабушка, а ты вон уже как удивилась…

* * *

Ик… ик… ик… ик… ик…

Что-то разыкался на ночь глядя я, не к добру это…

– Вспоминает, наверное, кто-то, Федя, тебя.

И кому это пришло в голову меня вспоминать?!

Ну и злопамятные же люди!..

– Добрым словом, бабушка, как ты думаешь, вспоминают меня?

– А каким заслужил, таким и вспоминают, Федь. Кто сегодня Царь-Зайца зеленкой вымазал, на калитку повесил? Ворон теперь только чучелом таким отгонять!

– Это же для маскировки, бабушка! Как танки красят, чтоб грабители нас с тобой обходили…

Бабушка!

– А не ты ли это, бабушка, вспоминаешь меня?

– Что ты, Феденька, и как звать-то забыла…

Это правда, память у бабушки девичья. Каждый день по календарю вспоминает.

– Это когда же ты, Федя, все конфеты съел?!

– Позавчера еще, бабушка. Ты вчера уже удивлялась…

У меня зато память хорошая… мамочки!

– Бабушка… это же сам я себя вспоминаю!

– А ты, Федя, о других вспоминай…

Ох уж и разыкаются сейчас о мне папа с мамой… начнут тоже они меня вспоминать…

Ик… ик… ик…

– Перекрести-ка ты, Федя, рот, водички глотни…

– Тише, бабушка! Это папа с мамой!

Вот и открыл я способ Града Небесного с землянами сообщения…

Точка-тире… точка-тире…

– Ты, Федя, так скажи: перейди, икота, с меня на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого…

– Перешла вроде.

– Ик… Господи помилуй!

Перешла икота с меня на Федота, с Федота на Якова, с Якова на бабушку.

Икает и икает бедная, сама себя вспоминает. Замкнутый круг получается.

– Бабушка! Перестань икать, пожалуйста, бабушка, а то я никак тебя забыть не могу…

– Как ты думаешь, бабушка, первым лопнет этот комар от жадности или мое терпение?

– Раньше, Федя, лопнет мое терпение. Хватит мне тут ерундой заниматься!

– Тише, бабушка, не вспугни! Я его к себе приручаю. Станет, может, этот комар ручной, привыкнет ко мне, привяжется, прилетать к нам будет. Я всегда прокормлю его, мне не жалко!

…Тем более что собака, бабушка, по подсчетам твоим, тебе гораздо дороже крови моей обойдется…

– Комаров опять кормишь, Федь?

– Кормлю, а что делать? Ты пойми простую вещь, бабушка! Каждый человек должен пользу собой другим приносить.

– Ты бы, Федя, лучше воды принес, стадо целое вон прикормил, летный полк над тобой зыжжит…

– А зато видишь, бабушка, как я им за доброту свою полюбился…

* * *

– …Прополол, Федь, Федот огород. Ничего теперь не растет. Ни сорняк, ни репка, ни парник, ни беседка…

Хорошо, говорит, видать теперь от забора всякого вора. Вора-то видать, только нечего воровать…

…Сбивал ступеньки, обтирал коленки. Все доски потратил, вдруг, думает, до двери не хватит? От лишней, говорит, перекладины не убудет, только лучше будет. У людей по три ступеньки крыльцу в бока, у Федота лестница в облака…

…Ходил по грибы. Грибов, говорит, навалом, и все в лесу даром! Много принес, едва до дому донес; дуремар да студень, млечник да блудень. Отборные, мухоморные, слепень с чумовинкой… греховик с дармовинкой…