Скажи, что будешь помнить - читать онлайн книгу. Автор: Кэти Макгэрри cтр.№ 73

Генри растирает бицепсы и подается вперед.

– Моя проблема с ними это моя проблема, а не твоя. Я многое понял с тех пор, как стал отстаивать свою точку зрения, и скажу так: ты рискуешь больше, чем я. Будь осторожна. Твои родители не потерпят предательства.

– Ты имеешь в виду то, что я встречаюсь с Дриксом у них за спиной?

– Я имею в виду, что у тебя еще целый год до окончания школы. Ты хочешь вырваться из пузыря – поддерживаю. Даже приючу, когда набьешь шишек, но год школы за тобой еще остается. Значит, они еще целый год будут тебя контролировать. Будешь послушной – и они будут мягки, станешь перечить – и они сомнут все, что ты любишь.

Голова идет кругом, потому что его описание совершенно не подходит моим маме и папе.

– Папа не виноват, что Дрикса арестовали. Не виноват, что Дрикс счел за лучшее согласиться на сделку.

– Я прошу тебя быть осторожной. Прежде чем сделать что-то, подумай как следует. У тебя есть привычка торопиться. Не торопись искать или являть правду. В большинстве случаев она разрушает жизнь.

Разрушает жизнь. Мне трудно в это поверить. В правде сила, правда делает нас лучше.

– Что ты натворил, Генри? За что мама и папа так на тебя злятся?

– За то, что я сам распоряжаюсь своей жизнью.

– Что это значит?

– Это значит, что прежде чем прыгать, надо подумать. Улетишь слишком далеко, а вернуться уже невозможно. Посмотри вокруг получше, потому что все это тебе придется потерять.

Внутри у меня появилась и разрастается пустота, потому что я ничего не хочу терять, а прежде всего маму и папу. Они трое – мама, папа и Генри – потеряли друг друга, но я не хочу. Мы, может быть, не во всем соглашаемся, но они мои родители, и я люблю их.

– Я потеряю тебя?

– Никогда. – Он отводит глаза и смотрит на два нетронутых стакана с шоколадным молоком. – Я уезжаю завтра.

Терпеть не могу эти слова. Ненавижу их так, что и представить невозможно.

– Надолго?

– Шесть месяцев.

Боль в груди вынуждает опуститься на табурет. Времени слишком мало, и взять то, что мне от него нужно, я уже не успею.

– Думал, мы поедим пончиков, закажем пиццу на ланч и посмотрим «Звездные войны».

Я киваю сквозь боль:

– Тогда так и сделаем.

Солнце жарит нещадно. Лучи – пламя. Я работаю на крыше двухэтажного дома, но из-за подвала на высоте третьего. Один неверный шаг по наклонной крыше и… Остается только надеяться, что Эксл вписал меня в свою медицинскую страховку. А иначе он может просто оставить меня на земле – умирать.

Один за другим заколачиваю гвозди в черную дранку. Пот катится и по спине, и по лбу, а на часах всего только полдень.

– Дрикс, – кричит снизу Эксл. – Передохни.

Встаю в полный рост, выпрямляюсь, и спина после нескольких часов в согнутом состоянии отзывается ноющей болью. Но что самое грустное, я не хочу отдыхать. Хочу бить и бить, вколачивать и вколачивать гвозди. Тогда не надо думать. На другом надо сосредоточиться. Чтоб работали мышцы, чтоб никаких эмоций. Когда ты эмоционально окоченел, тогда все в порядке, и именно физическая активность приводит меня в такое состояние. Марш-бросок через лес. Заколачивание гвоздей. Оно и хорошо, что такая работа по мне, потому что на другое надеяться не приходится.

– Дрикс, – снова кричит Эксл, и я направляюсь к лестнице. Один шаг вниз, другой… Спустившись, иду к раскидистому клену. Сажусь в тени, расстегиваю и снимаю пояс, кладу рядом с собой и достаю из кармана сотовый.

Элль. Ее имя падает в глубокую яму, что образовалась у меня в груди. От нее ничего. Впрочем, я с ней тоже связаться не пробовал. Обидные слова сказал, а как забрать их назад, не представляю. Это неправильно, но извиняться я так толком и не научился. Извиниться значит проглотить гордость, а у меня кроме гордости и не осталось ничего.

Но я думаю о ней, представляю в моих объятиях, вспоминаю, какая мягкая у нее кожа, какая улыбка, смех… Элль заслуживает лучшего, но я все равно верчу телефон, а потом включаю. Послать сообщение было бы легче, но мне привычней, когда напрямик и жестко. Будь у меня в жизни все плавно, гладко и безболезненно, я бы, наверно, и не знал, что делать.

Нажимаю кнопку «вызов» и подношу сотовый к уху. Один гудок, второй. На третьем опускаю голову. Придурок. Почему, когда жизнь разваливается на куски, я всегда веду себя как придурок? Захожу на голосовую почту.

– Это я. Оставлю сообщение.

Жду несколько секунд. И уже начинаю спрашивать себя, почему не дал отбой. Потом говорю:

– Это я. Извини. Я был… не прав.

– Вот видишь. Я же говорила, что это не так уж и трудно.

Оборачиваюсь – Элль идет ко мне с бутылкой воды в руке. Выглядит, как всегда, шикарно. Светлые волосы собраны в неряшливый узел, убийственные голубые глаза прячутся за сексуальными очками в темной оправе, а на губах та опасная улыбка, из-за которой можно встрять во все беды мира, к чему я – если с ней – всегда готов.

Начинаю подниматься, но Элль машет рукой – мол, сиди.

– Наблюдала за тобой из машины последний час. Тебе надо передохнуть.

Садится рядом, протягивает бутылку. Прикладываюсь к горлышку и пью с такой жадностью, что пластик хрустит. Холодная, освежающая, каждый глоток – заряд бодрости и энергии, идущей от Элль.

– Как узнала, где я?

– Была утром у твоего дома, и Холидей рассказала, где искать. Надеюсь, не возражаешь. Мне нужно поговорить с тобой, а по телефону я не хотела.

Растираю шею. Похоже, пришло время прощаться. Что ж, заслужил. Пробормотать «извини» этого, конечно, мало. В моем мире вообще всего мало. Я уже дважды ее прогонял, так что рано или поздно она бы все равно ушла.

– Я на тебя не злился. – Чешу затылок, как будто от этого в голове могут завестись умные мысли. Не та грязь, которой во мне с избытком, а что-то светлое и поэтическое. – Я…

– Все в порядке.

Нет, не в порядке.

– О чем тебе нужно поговорить? – Уж лучше покончить со всем побыстрее.

Элль поправляет колечки на пальцах.

– Почему ты мне не сказал?

Спрашивать, что она имеет в виду, бессмысленно.

– Помимо того, что это прозвучало бы так, будто я оставляю за собой попытку забраться к тебе в трусики?

Она наклоняет голову, признавая весомость аргумента.

– А потом? Когда началось по-серьезному? Почему не доверился мне? Почему Келлен пришлось обращаться ко мне за помощью? Почему сам это не сделал?

– Я до последнего времени считал, что магазин – дело рук Доминика. Вот такой упрямец, не хочу, чтобы те, кого люблю, шли в тюрьму. В любом случае я отсидел. В любом случае уже замазался. Зачем еще кому-то портить жизнь этой историей?