Скажи, что будешь помнить - читать онлайн книгу. Автор: Кэти Макгэрри cтр.№ 14

Папа улыбается той особенной улыбкой, которую приберегает для меня и пускает в ход, когда гордится мной. Потом смотрит на часы, поднимается, целует меня в лоб и говорит, что дает мне еще несколько минут, чтобы собраться, прийти в себя и вместе с ним выйти на пресс-конференцию.

Дверь открывается и закрывается. Я снова упираюсь взглядом в стол. Он белый, с парой пятен от кофейных чашек и не демонстрирует намерений сокрушить мои мечты.

– Мы делаем это не для того, чтобы обидеть тебя. – Голос у мамы мягкий и заботливый. Если бы мы разговаривали дома, то лежали бы сейчас на моей кровати и она поглаживала бы мои волосы. Столь часто эта сцена разыгрывалась между нами, что я стала бы миллионершей, если бы получала по пенни за каждую. – Мы лишь хотим помочь тебе.

Я втягиваю воздух и медленно выдыхаю. Вот и хорошая новость – грудь уже болит меньше, а значит, рану, нанесенную этим разговором, удастся пережить.

– Большинство твоих сверстников уже определили для себя цель, – продолжает мама, а мне так хочется, чтобы она замолчала. Знают ли родители моих одноклассников, когда нужно остановиться? Понимают ли, что иногда «меньше» означает «больше»?

– Спорт, учебные дисциплины, хобби… Мы столь многое с тобой перепробовали: танцы, театральные кружки, игру на музыкальных инструментах. Мы дали тебе миллион возможностей найти себя, сосредоточиться на чем-то, но у тебя не получалось.

– Программирование – это совсем другое. Когда я занимаюсь им, у меня даже кровь бежит быстрее.

Мама собирает лежащие перед ней бумаги и кладет их в папку, но делает это так медленно, что становится ясно: она обдумывает, что еще сказать.

– Мы слышали это и раньше, и если бы не проявили настойчивости в вопросе твоей помощи с кампанией, ты заканчивала бы следующий год с рекомендацией, в которой говорилось бы, что ты безответственна и не способна сосредоточиться. Неужели ты действительно не понимаешь? Одна из причин твоего участия в кампании – наше желание дать тебе возможность показать себя деятельной, энергичной и целеустремленной. Занимая постоянное место в предвыборном штабе, ты формируешь образ решительной юной леди, готовой покорять мир, а не подростка, который понятия не имеет, чего хочет в жизни. Да, твой отец мог бы открывать для тебя любые двери, но мы желаем не этого. Разве ты не хочешь быть леди, которая сама открывает себе двери?

Я киваю, потому что никогда не хотела двигаться вперед с опорой на отца.

– Жизнь жестока. Сурова. Не печалься из-за того, что твои папа и мама стараются помочь тебе обойти стороной дороги, где тебя ждет боль. Ты хотя бы представляешь, как я хотела, чтобы у меня был родитель, который участвовал бы в моей жизни, поддерживал меня? Ты представляешь, как хотел бы твой отец иметь такие же возможности, как и у тебя? Мы стремимся помочь тебе, а не сделать больно.

Боль. Это они оба понимали. Моя мама имела все, о чем могла только желать, но ее отец был чудовищем, а папин отец умер очень рано. У папы была чудесная мать, но он лучше многих знал, что такое голод. Моя бабушка владела землей, но фермерство не всегда бывает прибыльным, а она упрямо отказывалась продавать землю.

Чувство вины обрушивается вдруг на меня.

– Мне следовало сказать вам насчет стажировки.

Мама поднимается, берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ей в глаза.

– Я люблю тебя, и мне не нравится, что приходится быть с тобой резкой, но несколько следующих месяцев будут решающими для нас с твоим отцом. Мы нуждаемся в тебе. Я все больше склоняюсь к тому, что если бы мы с твоим отцом были так же откровенны с Генри, как сегодня с тобой, он остался бы членом нашей семьи. Генри совершил ужасные ошибки, и я не хочу, чтобы ты повторила их. Я знаю, что такое настоящая боль, и все, что говорю и делаю, имеет целью не дать тебе испытать ее.

– Генри счастлив, – шепчу я.

Мама смотрит на меня с невыразимой печалью.

– Генри сожалеет о сделанном им выборе, но слишком горд, чтобы признать, что нуждается в нашей помощи. Я начинаю думать, уж не пытается ли он настроить тебя против нас, чтобы оправдать собственные неудачи. Знаю, ты любишь его, и я никогда не скажу, чтобы ты держалась от него подальше, но прошу – будь осторожна. Не дай ему поссорить тебя с нами.

Вот это и называется перетягивание каната. Мама и папа с одной стороны, Генри – с другой. Я помню, как отдалился Генри перед отъездом. Он не бывал у нас. Постоянно злился. Был мрачен. Как будто в его тело вселился чужак, пришелец.

– И что же Генри натворил?

– Он не хотел, чтобы ты знала, а мы обещали не говорить. Рано или поздно он вернется, и мы хотим сдержать обещание. Просто прими это как урок и слушай нас. Генри не слушал и попал в неприятности. Ты думаешь, что знаешь, чего хочешь, но это не так. Поверь мне – ты не знаешь. Семнадцать – это такой юный возраст. Позволь нам принимать за тебя решения. Потом у тебя будет вся взрослая жизнь, чтобы поступать так, как ты пожелаешь. Но те решения, которые ты принимаешь сейчас, слишком важны, а их последствия, если ты ошибешься, могут быть слишком опасны.

Учитывая, сколько всего сделали для меня родители, сколько жертв они принесли, как настрадались в детстве, мне остается только слушаться. Мамины синяки, папина развалившаяся ферма, но тем не менее они оба выбрались из бедности на свет, к успеху.

Я киваю. Мама целует меня в щеку и уходит. У меня есть три минуты, после чего я выйду на публику и сделаю вид, что все хорошо, что последние минуты меня не сломали. Сосредоточиться. Мама говорит, что у меня это не получается, но я намерена доказать обратное. Несколько ближайших месяцев я буду идеальной. Я докажу им, как сильно меня заинтересовало программирование и что я умею сосредотачиваться. Покажу, что способна быть ответственной. Я сделаю все и даже больше.

А пока придется еще раз солгать.

Мир словно прячется за туманной дымкой. Я пересекаю комнату и достаю из сумки письмо. Оно сразу отправится в компанию, а значит, мой консультант не узнает ни о чем до осени, а папа лишится «крота».

Когда занятия возобновятся, рассказать родителям все же придется, но до того у меня есть три месяца, чтобы написать как можно больше. Надеюсь, это получится. А потом я так углублюсь в проект, что им останется только диву даваться, как это я сумела сбалансировать график так, чтобы успевать повсюду: участвовать в кампании, присутствовать на благотворительных мероприятиях и писать программу. И вот тогда им не останется ничего, как только подписать разрешение.

И к концу всего этого родители увидят, как я преуспела.

– Стой здесь. – У Синтии, как выясняется, есть помощница-практикантка. Это студентка колледжа, и она указывает на меня так, словно я – шестилетний мальчонка с синдромом дефицита внимания. – На этом самом месте. Стой и жди, пока губернатор позовет тебя на сцену.

Перед сценой конференц-зала уже расположились в несколько рядов телевизионные камеры. За камерами и вокруг них какие-то люди. Среди собравшихся есть как те, кто планировал прийти и послушать губернатора, так и те, кто заглянул сюда, устав от изнуряющей жары снаружи. Есть и такие, кому просто интересно понаблюдать за всем этим цирком.