Письма к императору Александру III, 1881–1894 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мещерский cтр.№ 164

Страница

Из Гродненской губернии:

«Слоним. В “Виленск[ом] вестнике” читаем: назад тому 18 лет крестьяне двух соседних деревень Переволоки-Заболотья и Переволоки-Смовжов для удобства добровольно заменили свои земельные участки, заключив об этом домашним порядком сделку. Крестьяне первой деревни в течение этого времени на замененных участках окончательно истощили почву, а последние сделали свои участки более плодородными. Наконец крестьяне Переволоки-Заболотья вздумали отнять от своих соседей свои бывшие участки. Вначале было они обратились за содействием в местное волостное правление и к участковому мировому посреднику; но везде получили отказ, так как на основании закона по давности утратили права собственности. Собравшись в своей деревне на сельский сход, крестьяне деревни Заболотья порешили самоуправно завладеть оспариваемыми участками, для чего составили приговор в таком смысле, что если кто-либо из них откажется в назначенный день явиться на поле с сохой и не примет участия в драке, если она возгорится, то тот должен “грумаде” ^[651] уплатить в виде штрафа 5 руб. В назначенный день, а именно 26 марта сего года, вся деревня высыпала на участки крестьян Переволоки-Смовжов. Те, разумеется, заметив непрошеных гостей, с своей стороны, поспешили на поле. До прибытия сельского старосты ни та, ни другая сторона, как будто в ожидании чего-то, не решалась начать драку; но как только он явился с кандидатом старшины, то первый начал драку, а за ним последовали его односельчане. Завязалась драка не на жизнь, а на смерть. Не разбирали тут ни стариков, ни детей, ни женщин, ни родства. Кстати сказать: эти две деревни состоят между собою в родственных отношениях. Взрослые женщины и дети обеих сторон, слившись в одну общую массу, вцепившись друг другу в волосы, наносили удары кто дубьем, кто камнем, кто чем попало. Бил сын отца, дочь мать, брат брата, сестра сестру. Поднялся раздирающий душу крик, стон раненых. Раненые, обливаясь кровью, валялись на земле. Дети обеих сторон, взятые родителями для подмоги в драке, с варварским ожесточением бросали каменьями в противников своих родителей. Трех женщин, опасно раненых, отправили в больницу; кто остался с подбитыми глазами, у кого до неузнаваемости изуродовано лицо, у кого выбиты зубы; редко кто не был ранен. Дело пока передано полицейской власти; но чем оно кончится – неизвестно; только побежденные крестьяне деревни Переволоки-Заболотья собираются снова с большой силой на своих победителей, крестьян деревни Смовжов».

Случаи эти наводят на вопрос: что же делать? Мне кажется, что если бы министру внутренних дел указаны были эти случаи, как проявления слабой власти, и такие ужасные преступления, как убийство управляющего целою толпою, немедленно вызывали бы военно-полевой суд, и тут же на месте преступления – то один или два примера беспощадного применения военно-полевого закона повлекли бы за собою действие устрашающее на всю Россию. В этом нельзя сомневаться. [А. К.] Анастасьев в Черниговской губернии, после одной военной порки в местности ^[652], где распущенность и дерзость крестьян дошли с течением лет до невообразимых пределов, не только усмирил одно это местечко и нагнал на него страх, но этот страх разошелся молвою по всей губернии, и теперь крестьяне шелковые и за 100 шагов снимают шапки, когда барин едет, а прежде так губернатору не кланялись.

Из дневника

Катков опять здесь – призванный спасать Делянова и его клику, по вопросу о гимназиях. Господи, что за трясина это министерство, что за мертвечина, что за позорное холопство перед Катковым. Больно и отвратительно, ибо сотнями считаешь в несчастной молодежи ежегодно погибающих молодых душ, жертв этой бездушной трясины и этого пресмыкания перед катковским ригоризмом и диктаторством.

Слышу по городу толки об уходе сумасшедшего [И. П.] Новикова, но только толки; он все еще сидит, когда ежеминутно в припадке самодурства он может выкинуть штуку такую, что потом не наплачешься. Как будто людей с сердцем нет! А только это и нужно.

Слышу также толки о том, что К. П. Поб[едоносцев] публично будто говорит о пользе замещения Делянова [М. Н.] Капустиным. Капустин – умная и способная голова; но тут вот что важно. Во-первых, Капустин все-таки человек партии: он принадлежит к известному кружку профессоров, а теперь прежде всего нужно полное беспристрастие в учебном деле. Во-вторых, Капустин тоже сильней головою, чем сердцем; он до известной степени сух и затем имеет свои антипатии и симпатии в учебном деле. А в-третьих – Капустин только что начинает, и очень хорошо начинает, учебное дело в Остз[ейском] крае: взять его оттуда теперь, значило бы не только прервать удачно начатое дело, но погубить это дело.

Грешный человек, я верю с фанатизмом в одно: надо таких людей в учебное дело, которые были бы под благословением Божиим, а не мудрствовали лукаво; дело так важно, что прежде всего нужно на нем благословение Божие, а для этого надо искать людей любящих и верующих, те поведут и спасут дело, а Катковы погубят его. Вот почему я так настоятельно позволил себе остановиться на [В. Г.] Коробьине, как на светлом душою человеке. Любо смотреть, как он семью воспитал, какой светлый и чистый дух царит в его семье: этот дух он перенес бы во всю область Мин[истерст]ва народного просвещения; везде зажглась бы любовь, и теоризм и педантизм с его холодным мраком исчезли бы! Вот почему так бы хотелось, чтобы прежде Государь хоть раз поговорил бы с этим человеком, чтобы проверить мои слова.

Страница