Письма к императору Александру III, 1881–1894 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мещерский cтр.№ 106

Другой: это удар [А. А.] Абазе.

Третий: это интрига русской партии.

Четвертый: Победоносцев негодует.

Пятый: Победоносцев в восторге.

Шестой: [Д. А.] Толстой негодует.

Седьмой: Лучше было бы назначить прямо в министры финансов.

Восьмой: Лучше было бы назначить в товарищи мин[истра] финансов и т. д.

Еще толк интересный. Слышал, что Абаза rit jaune ^[414], и вот почему: он будто бы просил у Вашего Величества назначить ему рабочего в Департамент экономии, и рассчитывал подвернуть к себе не мытьем, так катаньем – [К. И.] Домонтовича (un rouge ^[415]) – и вдруг ему дают Вышнеградского!

Но толки толками, а вот действительность. Видел я Вышнеградского на третий день Пасхи. Он сияет, и сияет радостью доброю и честною. Это не выскочивший в люди, это свыше ожидания осчастливленный человек, который не знает: как сказать своему Государю ответ на Его доверие, и с другой стороны сразу озадачен вопросом: достоин ли он этой Царевой милости и сумеет ли ее оправдать?

Мне это очень понравилось в нем, ибо высказано было оно удивительно просто.

– Пошло было бы мне теперь, – сказал мне Вышн[еградский], – теперь, именно теперь, говорить о моем настроении к Государю: преданность и готовность всякою искрою ума ему служить – от нынешнего события не может измениться ни в количестве, ни в качестве; но я бы вот что хотел бы сказать Государю: я доселе умом своим больше критиковал, чем творил, боюсь, сумею ли оправдать доверие Государя, вот что для меня страшно! Одно только скажу: пойду твердо и прямо, а там, что Бог даст.

В субботу вечером 12 апреля Вышнеградский получил письмо от барона [А. П.] Николаи с поздравлениями и с копиею указа.

В воскресенье он был у Абазы, Абаза встретил его с улыбкою будто бы удовольствия… и поздравил, сказав: «Поздравляю Вас, себя и нас!»

Затем он ему говорит: «Ну что ж, aussitôt pris, aussitôt pendu ^[416], – пожалуйте к нам на заседание в среду». От Абазы Вышн[еградский] едет к бар[ону] Николаи, и от него узнает, что или Абаза хотел его подвести, или просто не подумал о том, что сказал. Бар[он] Никол[аи] говорит Вышнеградскому: «Алекс[андр] Агеев[ич], вероятно, увлекся нетерпением Вас иметь сотрудником, как мог он забыть, что новый член Госуд[арственного] сов[ета] не может вступить в департамент прежде, чем исполнит торжественный обряд его представления Государственному совету в Общем собрании».

Толстой по поводу назначения Вышнеградского изрек следующее: «Он очень может быть полезен».

[М. Н.] Островский, с которым Вышнеградский виделся, сказал ему: «Что же касается политики, то не смею Вам давать советы; но одно скажу: я держусь такого правила: всегда иметь перед глазами тех, которые в ряду правительственных лиц не с нами, и ни мало ни много с ними в компромиссы не входить».

Победоносцев, как мне сказали, не высказывается, но по общему характеру его слов и тона видно, что он скорее за, чем против.

Не скрою от Вас, что везде в сферах политических на назначение это смотрят как на подготовительную школу к должности министра финансов. [П. Н.] Николаев говорит так: «Если решено, что политика, которой держится Бунге, не годится, то лучшего назначения в министры финансов, чем Вышнеградского, желать и придумать нельзя. Вышнегр[адский] имеет два огромных преимущества перед всякими другими кандидатами: он необыкновенно умен и не принадлежит ни к какой теоретической финансовой партии».

И оно верно. Если Вашему Величеству угодно тоже смотреть на назначение, Вами сделанное, как на подготовительную к должности министра финансов ступень, то лучшего выбора трудно будет желать. Не думаю, да и никто не может думать, что если сегодня Вышнеградский сменит Бунге, то завтра или послезавтра произойдет значительное улучшение в нашем экономическом положении. Не думаю также, чтобы Вышнегр[адский] был бы в состоянии быстро проводить какие-либо финансовые реформы и дать в короткий период времени видные и блестящие результаты своего управления. Для этого пришлось бы с самого начала пуститься в политику предприятий и ломки, которая при нынешнем критическом финансовом положении могла бы еще сильнее поколебать спокойствие и обострить общее недоверие к финансовому нашему положению.

Нет, Вышнеградский с своим громадным политическим тактом и практическим умом был бы далек от такой политики авантюр и ломки. Но вот что немедленно бы произошло в случае назначения Вышнеградского: прекратился бы немедленно и повсеместно гнет безнадежности и беспомощности, охвативший все слои русской промышленности и торговли. Гнет этот есть чисто результат управления Бунге. Нет человека, нет угла в России, где бы не знали на опыте, что Бунге двух вещей или двух действий никогда не проявил: 1) он не изучил лично ни одной части промышленной и торговой жизни на практике, и 2) он никогда никого не выслушивал русским министром финансов, а только профессором политической экономии. Это-то безучастие ко всем пульсам и отраслям русской экономической жизни мало помалу привело Россию в то ужасное экономическое положение маразма, которое теперь сказывается повсеместно с одной стороны всеобщим застоем, исходящим из всеобщего недоверия к финансовому управлению, а с другой стороны сосредоточением всех денег в банки и в бумагах, дошедшее до того, что теперь все банки понизили проценты за текущие счеты до 2 %, бумаги непомерно растут в цене, а денег нельзя достать за самые громадные проценты. Отсюда происходит явление, на которое нельзя не смотреть как на опасность для России: это постепенное завоевание за последние годы разных отраслей и источников производства в России иностранными капиталами и иностранными аферистами и спекулянтами.

С назначением Вышнеградского немедленно прекратился бы маразм. Во главе финансов стал бы умный русский человек, ясно понимающий нужды России и времени и отлично знакомый со всеми врагами русских интересов в областях банков и биржи. Первым делом Вышнеградского было бы внимательное выслушиванье нужд промышленности и торговли, вторым – понимание выслушиваемого, третьим – применение знания и опыта к делу удовлетворения нужд и разрешения текущих вопросов экономической жизни. Первый, кого бы Вышнегр[адский] выслушал, вынес бы впечатление ободряющее, передал бы свое впечатление другому, и пошло бы постепенное распространение по России молвы, что новый министр финансов слушает и понимает, и как неуменье слушать и непониманье нужд в Бунге, постепенно распространившись по России, произвело застой и экономический маразм, так с назначением Вышнеградского постепенное распространение мнения, что он слушать и понимать умеет, произвело бы волшебное действие толчка к пробуждению от застоя, к исцелению от маразма. Это было бы первое сильное нравственное действие. А затем является и второе важное государственное соображение. Кроме непосредственного вреда русским экономическим интересам нынешнее финансовое управление приносит весьма чувствительный вред непосредственно интересам государственным, интересам порядка и самодержавия. Благодаря личному составу, окружившему Бунге как железным кольцом, вся финансовая политика России находится в прямом противоречии с политикою всего правительства и, разделенная между течениями конституционным и анархическим, прямо подтачивает основы самодержавия и, кроме того, становится поперек дороги всем мероприятиям других ведомств, имеющим целью усиление власти и реакцию от увлечений прошлого либерализма. С одной стороны, вся Россия успела за 3 года накрыться крепкою паутиною новых финансовых чиновников, поставленных близко к народу и независящих от губернатора, которые могут на каждом шагу мешать действию политики министра внутренних дел, а с другой стороны всякому мероприятию Министерства внутр[енних] дел, направленному к усилению власти и порядка. Министерство финансов в его нынешнем составе может на каждое требование денег ответить: non possumus ^[417]! Что доселе и делалось в поразительных проявлениях, если обратить внимание на то, что в эти 3 года Министерство финансов отказывало Министерству [внутренних дел] в каждом рубле, нужном ему на усиление полиции, а само издержало более 10 миллионов на личный персонал новых чиновников, безусловно не нужных для интересов правительства, каковыми, например, являются податные надзиратели… ^[418]