Блабериды - читать онлайн книгу. Автор: Артем Краснов cтр.№ 83

Этим дыроколом я планировал сломать челюсть упыря, когда он пихнет меня в грудь, как своих дедов. Была у меня скрытая тяга к благородному членовредительству.

Теперь меня захлестнула волна гнева. Я вскочил, схватил этот желтый дырокол, помчался к выходу, сбежал вниз по лестнице и у самого выхода наткнулся на начальника, который стоял около вахты вместе с дежурным стариком.

— Так, что потащил? — крикнул он мне, подзывая жестом.

— Отстань.

Я проскочил мимо и выбежал на парковку. Почти стемнело. Одинокий фонарь напоминал летний душ; тусклый свет лился из него, разлагаясь на боках машин.

Машин осталось мало. Парковка опустела. Я обошел офис кругом. Алик уже уехал.

Я поплёлся обратно с чувством, что упустил шанс, который даётся раз в жизни. У меня не было чёткого плана действий, я просто знал, что если увижу Алика с Алисой, всё случится само собой. Не было ни страха, ни сомнений: была лишь глубокая досада на собственную заторможенность.

На вахте меня перехватил начальник, радуясь так, будто поймал меня с героином. Он изъял у меня Галин желтый дырокол, засунул его в пакетик и приказал деду писать акт. Он хотел задержать меня до установления личности, а когда я показал водительские права, долго их разглядывал, списывал данные и сделал ксерокопию, потом звонил куда-то и требовал «проверить по базе».

Когда я вернулся на наш этаж, Виктор Петрович уже стоял на выходе, собираясь уходить.

— Не ставить на охрану?

— Нет.

Я прошёл внутрь и сел за свой стол.

Мне остро захотелось перечитать неопубликованную статью о комбинате «Заря». Я открыл файл, названный осторожным словосочетанием «Белый вариант». Мне казалось, эта маленькая хитрость хоть чуть-чуть, но сбивает со следа ищеек, вроде Скрипки. «Белый вариант». Никто не заподозрит, о чём этот файл. Хе-хе.

Читая, я чувствовал стыд, чистый, обжигающий стыд за все оговорки, приписки, вводные слова, за все те правки, что внёс в неё невидимый капитан Скрипка.

Это не статья — это дерьмо. Таким дерьмом можно измазать несколько листов бумаги и записать себе в актив ещё одну острую статью, которая на самом деле является опасливым цитированием материалов, на которые уже давно смотрят сквозь пальцы.

Я принялся править статью, и работа так поглотила меня, что когда около полуночи позвонила в третий раз рассвирепевшая Оля, я заявил, что остаюсь в офисе ночевать. Оля бросила трубку. Это ненадолго выбило меня из колеи, но скоро «Заря» вернула меня с такой силой, что я забыл и об Оле, и об Алике, и всех бедах этого лета, которое испустило дух как раз в эти самые минуты. Наступила полночь первого сентября.

Я закончил править в полтретьего и сохранил текст под заголовком «Черный вариант». Это была совсем другая статья. Это был чёрный вариант.

Истории Филино и предыдущим исследования уделялось не более двух абзацев. Действующие лица были совсем другими. Бледные девочки-близняшки, алкоголичка Кростелёва, бывший председатель Азамат Ирекович, кашляющий кровью Лёня Сумских, Дарья Дмитриевна с её распухшими ногами-кеглями, тракторист Мирон и кисельные грибы, растворённая в эфире бабушка Астафья, несгибаемый Рафик и сибиряк Иван. И ещё были кладбища — все четыре филинских кладбища.

Затем на горизонте появлялся комбинат «Заря», из-под стен которого била сильнейшая бета-радиация. Я подробно описал охватившую меня паранойю; описал, как тщательно мыл квадроцикл, как выбросил одежду и обувь, как бегал к онкологу.

А потом был рассказ о «Заре», какой я увидел её во время своей вынужденной экскурсии. Я рассказал о могильниках-курганах, так сильно напоминавших проект хранилища радиоактивных отходов на юге области, и подозрительном водоёме, о мягкой пыли дорог и жёлтой траве на вершине холмов.

Я сделал лишь одну уступку капитану — я не упомянул, что попал на «Зарю» с его подачи. Пусть насильно, но из меня получился сталкер, и лишние детали не меняли дела по существу.

То, что пряталось между строк в белом варианте, теперь говорилось прямым текстом.

«Загадка Филино, которую уже тридцать лет не могут разгадать исследователи, существует лишь благодаря их слепоте и нежеланию видеть, что в считанных километрах от посёлка находится могильник радиоактивных отходов, который является единственной причиной высокой смертности. Сколько здесь отходов? Судя по масштабу комбината — тысячи тонн радиоизотопов лежат в плохо изолированных отсеках и проникают в почвы с грунтовыми водами. Загадкой является не высокая смертность филинцев — загадкой является равнодушие властей к этой проблеме, ведь переселение Филино не является масштабной задачей: их осталось немного. Но переселить филинцев, значит, признать ошибку, которую не хотели признавать тридцать лет. Если вы встретите жителя Филино, скажите ему при встрече „До свиданья“. Филино и все его жители должны уйти, чтобы проблема решилась сама собой. Чем больше изотопов проникает в кукурузные поля, чем больше кукурузных Буратин будет распято на местных соснах, тем быстрее будет достигнута цель. Мертвые никогда не расскажут правду. Особенно, если живым она не интересна».

Я ведь осознаю, что чёрный вариант никогда не будет опубликован?

Я осознаю. Но это в данном случае не важно.

* * *

Я лежал на кожаном офисном диванчике, слишком коротком для меня, взгромоздив ноги на массивные подлокотники. Кровь приливала к голове, и голова плыла в мягком дурмане, словно скользя по кожаной обивке и впитывая её горячую липкость.

Я лежал в полудрёме. Оставленная мной лампа освещала центр ньюсрума, поэтому в глазах висело розоватое пятно. Я лежал неподвижно. Диван склеил меня, как муху. Паук, присутствие которого я тоже ощущал, мог расправиться со мной бесшумно и быстро.

Потом я встал.

Яркая лампа светила в центр зала, высвечивая Галин стол, на котором стоял ярко-жёлтый дырокол. Я улыбнулся этому открытию. Дырокол ведь был в пакетике у бешеного начальника охраны.

Потребовалось некоторое усилие и даже дерзость, чтобы осознать — я сплю. Это открытие далось не сразу: я будто пытался сдвинуть пальцем верхнюю карту в колоде, но никак не мог. Но когда она наконец поддалась, всё вокруг стало невероятно чётким.

Я будто висел на турнике, боясь разжать ладони, но вот разжал и вместо падения ощутил полёт.

Я поворачивал голову, картинка немного искажалась, как бывает, если смотришь через широкоугольный объектив. Потом линии снова натягивались в струну. Офис казался образцовым, светлым и прибранным.

Я двинулся к Галиному столу, отметив, что могут ходить привычным образом. Чтобы проверить гипотезу о сне, я прошёл через свой стол насквозь и сделал ещё несколько шагов. Я взял дырокол в руку; он казался таким же тяжелым, как в реальности. На столе у Гали было много фотографий, и порывшись, я обнаружил неизвестный мне снимок. Мы с отцом сидели на камнях около какого-то водоёма, вероятно, моря. Отец был одет в полосатую тельняшку — я помнил у него такую — и оттого очень походил на моряка. Он щурился яркому солнцу и держал в отставленной руке сигарету. Я же, хоть и узнаваемый, не был похож на себя в детстве; на снимке мне было лет тринадцать, но стрижка была очень короткой, какую я никогда не носил, и лицо было загорелым только в центре, словно я всё лето проходил в капюшоне. Я был одет в старомодную пижаму.