Ричард Длинные Руки - гроссфюрст - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 55

Я прокричал:

— И вам спасибо, лорд Фродвин, вы полностью оправдываете свое имя, ибо вы хороший друг короля и помните его заветы! Но я полагаю, как и вы, я уверен в этом, память о славном короле Фальстронге не должна быть забыта после этого пира!.. Его дух жив, память о нем вечна, а мы просто обязаны довести его дело до конца!

Граф Меганвэйл напомнил с грустью:

— Мы получили приказ остановить наступление.

— И вернуться назад, — добавил лорд Арнубернуз.

— Это работа Гиллеберда, — вскрикнул я, — разве не видите? Он сперва склонил на свою сторону старшего сына, потом сумел как-то одурманить и переманить принца Марсала, а теперь вот наконец, хитро убежав из моей тюрьмы, он ринулся в Варт Генц и… вы видите, что он наделал?

Арнубернуз пробормотал:

— Принц Эразм должен ответить за свои дела перед Верховным Советом лордов… но, боюсь, уже поздно. Как-то он сумел все это обойти.

— Гиллеберд подсказал, — крикнул кто-то озлобленно. — Этот найдет способы!

Я сказал напористо:

— Мы все прекрасно знаем, что все три сына давно добивались трона, но отец держал власть в железном кулаке. Вы знаете о судьбе Родерика, о предательстве Марсала и о том, как погиб его внук Дуглас… Но когда Его Величество отправился в далекий поход, что должен принести всем нам почет и славу, принц Эразм сумел быстро в оставленной столице собрать сообщников, а тут еще недостаточно быстрые победы над турнедцами, разочарование от потери столицы…

Граф Меганвэйл посмотрел на меня косо.

— Да уж, — произнес он тусклым голосом, — обставили вы всех, ваша светлость, с захватом столицы. Кто бы мог подумать… Недаром Его Величество хотел бы вас иметь своим сыном…

Я сказал громко:

— Я и есть его сын! Пусть не по крови, но принц Эразм запятнал свои руки отцеубийством, а это смертный грех. Он мог бы остаться безнаказанным… и останется, если промолчим. Но мы не промолчим, братья!.. Бог с нами, и сила тоже!.. Мы должны вернуться, как и приказывает принц Эразм, объявивший себя королем, но мы вернемся только для того, чтобы предать суду отцеубийцу! А на трон посадим лучшего из ваших лордов, что давно и честно служат королевству, ничем не запятнан, и кому вы готовы принести присягу!

Лорд Фродвин, поймав мой требовательный взгляд, то и дело гоняет слуг, чтобы кубки у лордов были всегда полными, что-то ощутил, а я, помимо него, уже высмотрел среди военачальников тех, на кого могу надеяться, а также тех, на кого могу положиться полностью.

К середине ночи выработали план и поклялись на Библии быть верными клятве вернуться в столицу и, свергнув отцеубийцу, очистить трон для новой династии.

Король Фальстронг был силен и жесток, часто беспощаден, потому сейчас даже неустрашимый полководец граф Меганвэйл охотно переложил на меня ответственность за то, что я изъял из армии почти всю конницу, тяжелую и легкую, и повел ее быстрым маршем обратно в Варт Генц.

Сам он остался, как и велел Фальстронг, руководить армией, но я подтвердил приказ короля ничего не предпринимать, с места не двигаться, никаких наступлений, только оборона, хотя я так распорядился совсем по другой причине.

Фальстронг просто желал всем руководить сам, а я понимаю, что с прибытием Гиллеберда ситуация резко обострилась, а боеспособность турнедцев резко возрастет.

Со мной рядом скачут графы Арнубернуз, Фродвин и Буркгарт, то и дело подъезжает барон Хельмут, могучий и широкий настолько, что уже проломил бы спину простой лошадке, но под ним такой битюг, что даже непонятно, как может так долго и без видимой усталости идти галопом, а то и карьером.

— Будем надеяться, — приговаривал граф Фродвин через каждые полчаса, как молитву, — что успеем избежать большого кровопролития… будем надеяться…

Я наконец сказал раздраженно:

— Граф? Вы воин или где?

Он вздрогнул, посмотрел на меня скорбно. На лице два шрама, один так глубоко рассек бровь, что глаз уцелел буквально чудом, явно не трус и с битвами знаком.

— Ах, сэр Ричард, — ответил он со вздохом. — Чем старше становлюсь, тем больше не хочу воевать с теми, с кем вместе дружил в детстве, пировал, ездил на охоту, играл в кости… турнедцы — другое дело, эти уроды даже пояса не так носят, их всех можно перебить, а вот начинать распри в моем Варт Генце…

— Нет ничего хуже, — согласился я, — чем гражданская война, когда сосед на соседа, брат на брата, сын на отца… Но я уже сталкивался, знаю, как не допустить ее ужасов.

На меня смотрели с надеждой не только графы Арнубернуз, Фродвин и Буркгарт, но подъехали Габрилас, Елиастер, Фитцуильям и другие военачальники отрядов.

Я сказал с нажимом:

— Всех виновных в заговоре… а также поддерживающих или даже одобряющих — карать на месте быстро и без разговоров!.. Только так успеем погасить огонь в зародыше и не дать разгореться в пожар!

Они малость опешили, граф Фродвин сказал нерешительно:

— Я понимаю насчет схваченных с оружием в руках… но что значит «одобряющих»?

— Это значит, — сказал я резко, — людей, которые, сидя в своих поместьях, нанимают тех, с кем будете драться до скончания века, потому что те будут идти и идти!.. Змею надо бить в голову, вы это понимаете?

Он тяжело вздохнул, лицо омрачилось, но кивнул, взгляд стал невеселым, но понимающим.

Я опасался, что кто-то из нашего лагеря может помчаться впереди нас, чтобы предупредить принца Эразма о расколе в войске, когда большая часть осталась, а меньшая пошла на столицу, потому торопил и даже вечером всего лишь дал отдохнуть немного лошадям, покормиться и перевести дух, а затем мы продолжили опасный рейд на столицу и ночью.

Небо скрыто облаками, луна едва просвечивает сквозь темную пелену, звезды проглядывают в разрывах туч, везде темень, только сама дорога желтеет впереди смутно и призрачно, как ненастоящая.

Далеко слева проступила темная неопрятная роща и снова исчезла, едва луна пошла блуждать по недрам туч.

Я сновал взад-вперед, проверяя, нет ли сильно отставших, Пес рыскал по окрестностям, выискивал вражеских лазутчиков, заодно давил зверей прямо в их норах или лежбищах, я указал ему на графа Фродвина, и Бобик совал обомлевшему лорду в руки то оленей, то кабанов, то просто откормившегося толстого барсука, так и не успевшего проснуться.

Я все присматривался и прислушивался к разговорам, составлял в уме характеры, приклеивал ярлыки, распределял, кому что можно поручить, а что ни в коем случае, наконец кивком подозвал к себе одного из немолодых уже рыцарей, битого и повидавшего жизнь, барона Бальдфаста Бредли из старинной, но сильно обедневшей дворянской семьи.

Он моментально подъехал и, сняв шляпу, отвесил учтивый поклон. Наши кони пошли рядом, я нарочито подал Зайчика в сторону, чтобы остальные не слышали наш разговор.