Ричард Длинные Руки - курфюрст - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 83

— Ваша светлость, хорошо бы хотя бы небольшой привал… люди и кони едва передвигают ноги…

Я сказал с болью:

— Продержитесь… Продержитесь еще миль пять…

— А потом? — спросил он с надеждой. — Отдых?

— Увидим Савуази, — сказал я. — Наша цель.

Он произнес с беспокойством:

— Ваша светлость… люди валятся с седел. Никто не сможет даже меч вытащить из ножен, какой там штурм…

Я посмотрел на него с укором.

— Совсем за дурака считаете? Как только приблизимся к Савуази, сразу привал, отдых коням и людям, крепкий сон…

Он просветлел измученным лицом, с силой потащил коня в сторону своих рыцарей.

Последние пять миль дались нам тяжелее, чем первые сорок. Затем в страшное зарево заката поднялись высокие остроконечные башни огромного города-крепости, таким Савуази видится каждому путешественнику.

На прочном скальном основании, приподнятом над землей на три-четыре роста, окруженная массивными каменными стенами толщиной в пять-шесть футов, высится необъятная крепость, размером с иное королевство, десятки башен с остроконечными крышами, несокрушимые с виду здания, массивные и тяжелые, идеально приспособленные для обороны.

Чем ближе мы подъезжали, тем тише переговаривались рыцари, потрясенные огромностью и несокрушимым величием города-крепости.

Сэр Вайтхолд вскрикнул устрашенно:

— Сэр Ричард! Этот город не взять и целой армии!..

— Гиллеберд умеет воевать, — пробормотал за нашими спинами сэр Клемент. — Такой город можно вообще оставлять без охраны…

— Охрана там есть, — угрюмо сказал граф Эдгар. — А еще отсюда в двух конных переходах со стороны севера расположено лагерем элитное войско герцога Кристофера Беркширского, коннетабля Его Величества короля Гиллеберда. Герцог начал разворачивать его против наступающей армии короля Фальстронга, однако может повернуть и в нашу сторону.

— Может, — согласился я. — Тогда Фальстронг ударит ему в спину. Вообще, герцогу я не завидую. Он еще ничего не знает о нашем… не побоюсь этого высокого слова, героическом переходе, но когда ему доложат…

— Что будет?

— У него голова лопнет, — сказал я злорадно. — Ну как он может понять, чего я вдруг приперся с малым для большой войны отрядом?

Сэр Вайтхолд сказал с легким сарказмом:

— Да, действительно, как он может понять?..

— Это же так ясно, — сказал ему в тон барон Саммерсет.

— Куда уж яснее, — поддакнул виконт Волсингейн. — А что, кому-то непонятно?

— Остряки, — сказал я с чувством, — значит, еще не устали, на вас еще можно воду возить…

Сэр Вайтхолд сказал просительным голосом:

— Ваша светлость, у меня трещит не только голова! Тоже от попыток понять непонимаемое.

— Не такое уж и непонимаемое, — сказал я утешающе. — Скорее недоперепонимаемое. Но это и неважно. А извозчики… в смысле, ваш лорд и сюзерен зачем?

— Чтобы думать? — подсказал барон Саммерсет с неуверенностью.

— Чтобы вести вперед! — сказал виконт Волсингейн.

— Чтобы обеспечить победу, — воскликнул сэр Клемент и потер широкие ладони с сухим стуком деревянных дощечек. — Себе славу, нам добычу.

— Все верно, — заверил я. — Все правы! И все будет.

Сэр Клемент перекрестился.

— Слава Господу, наконец-то.

Я тоже перекрестился и сказал благочестиво:

— Я долго молился, взывал к Господу и наконец-то услышал ответ, что надо верить в Его милосердие и благосклонность. Вон Христос по воде ходил, как водомерка какая, даже Петр пошел, да не поверил глазам своим и ушел в воду с головой, прорвав пленку поверстного натяжения… В общем, Господь заверил, что поможет. Я же как-никак паладин Господа, а не хто-нибудь!

Они переглянулись, померкли на глазах, сэр Вайтхолд вздохнул и сказал тусклым голосом:

— Ну да, ага, если сам Господь сказал…

— Вот так взял и сказал, — поддакнул барон Саммерсет.

Я изумился:

— Вы что, не верите Господу?

— Верим-верим, — ответил виконт Волсингейн поспешно за всех, — но говорят же, неисповедимы пути Господа. Сейчас мог пообещать, а потом передумать…

Я надменно улыбнулся.

— У Господа все продумано на века вперед тютелька в тютельку, как у лилипутов!.. Это мы, бывало, не так понимаем по гордыне и самомнению. А теперь, други мои, встречайте наше войско и устраивайте его на ночь.

Все повернулись в приближающейся колонне усталых людей и коней, заспешили встречать свои отряды, только сэр Клемент поинтересовался деловито:

— Ваша светлость, что насчет лагеря?

— А что вас интересует? — спросил я.

— Как оборудовать? — уточнил он деловито. — Только палисад с кольями в сторону противника или и глубокий ров?

— Люди устали, — сказал я, — какой там лагерь… да и зачем?

Он ответил неуверенно:

— Но если мы надолго…

— Очень, — сообщил я. — Очень надолго. Думаю, до утра. Потому постарайтесь успеть поспать хоть немного.

Он кивнул, но лицо напряглось, спросил деревянным голосом:

— А… потом?

— Следующую ночь будем спать в роскошных постелях Савуази, — заверил я, хотя у самого при таких наглых словах тут же до боли стиснулось сердце, вдруг да все рухнет. — Разве мы не заслужили?

Он подумал, кивнул.

— Вам виднее, ваша светлость. Значит, спим до утра?

— Лучше проснуться до рассвета, — уточнил я.

Он поклонился, не сводя с меня испытующего взора, и удалился принимать и размещать своих людей.

Когда при высадке на африканский берег Цезарь оступился, сходя с корабля, и упал на руки, все замерли в ужасе от этого недоброго предзнаменования, а он поднялся, отряхнул руки и крикнул весело: «Ты в моих руках, Африка!»

Небо все залито ярко-красной лавой, изредка в нем проступают оранжевые реки расплавленного металла, с востока наползают темно-сизые полосы шлака, трепет пробегает по нервам, когда смотришь в эту жуть, сердце сжимается в страхе при виде исполинской мощи, человек перед нею так мал, и я раскинул руки и сказал громко и торжественно:

— Господь, ты указываешь жестокую судьбу Турнедо… Я бы по милосердию своему пощадил, но ты говоришь устами своего сына, что не мир принес, но меч… И да зальется этот нечестивый город кровью, и да погибнут отринувшие Тебя, Господи!

Мои военачальники стоят за моей спиной, до того галдели, как гуси, сейчас затихли, сопят и переступают с ноги на ногу, наконец сэр Вайтхолд сказал с облегчением в голосе: