Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - читать онлайн книгу. Автор: Глен Кук cтр.№ 34

Впрочем, и меня упрекали в подобном. Мне часто говорили, что я снисхожу до упоминания отдельных имен исключительно в перечнях погибших. И в этом, пожалуй, есть правда. Может быть, причина проста: больно писать о тех, кого пережил. Даже об ушедших живыми и то больно. Отряд – моя семья. Нынешние солдаты мне почти как дети. Мои Анналы – памятник им, а для меня это возможность выговориться. Но, даже сам будучи ребенком, я мастерски глушил и скрывал свои чувства…

Впрочем, я говорил о развалинах Чо’нДелора, о следах былой битвы.

Пастельные войны вряд ли были менее жестоки, чем те, в которых мы поучаствовали на севере, однако они затронули меньшую территорию. Оставленные ими шрамы все еще выглядят устрашающе. Такие зарубцовываются тысячелетиями.

Дважды во время прогулки мне казалось, что краем глаза я вижу ходячий пень, который наблюдал со стены Храма отдохновения странствующих. Пробовал приблизиться и разглядеть, но он всякий раз исчезал.

Да и было то всего лишь мельканием на самом краю поля зрения. Может, просто показалось.

Тщательно осмотреть развалины мне не удалось. Я склонен был задержаться, но встретившийся пожилой крестьянин отсоветовал: не стоит-де ночевать среди этих развалин. Он сказал, что по ночам Чо’нДелор полон злобных созданий, и я, вняв предостережению, вернулся на берег. Там меня встретил Могаба, желавший знать, что мне удалось найти. Он не меньше моего интересовался историей Отряда.

С каждым часом я все пуще уважал черного здоровяка. Этим же вечером я официально утвердил его в должности командира пехотного подразделения Отряда, которую он уже занимал фактически. А заодно утвердился в решении обучить Мургена премудростям летописца.

Может, то было просто интуицией, но именно тогда я понял, что внутренний распорядок в Отряде приведен к надлежащему уровню.

До сего момента местные жители боялись нас, пестуя в себе старую неприязнь. Возможно, в низовьях реки найдется кто-нибудь не столь пугливый, но куда менее доброжелательный.

Мы подошли к границе тех земель, которые описывались в первых, утраченных томах Анналов. Самый ранний из оставшихся в наличии продолжал повествование о странствиях Отряда в городах на севере от Трого Таглиоса – этих городов уже не существовало. Как же мне хотелось вытянуть из местных подробности! Но жители не проявляли желания откровенничать с нами.

Пока я бродил по Чо’нДелору, Одноглазый нашел южного шкипера, согласившегося доставить нас прямиком в Трого Таглиос. Цену тот заломил несусветную, но Плетеный Лебедь заверил, что дешевле мы не найдем. Прошлое Отряда неотвязно преследовало нас.

И Лебедь со товарищи ни словом об этом прошлом не обмолвились.

Что это за компания, для нас оставалось тайной. Женщина запретила своим общаться с нами, к вящему неудовольствию Корди Мэзера, жаждущего послушать, что нового в империи. Я узнал, что старика зовут Копченым, но имя женщины не упоминалось ни разу. Оно бы не ускользнуло от слуха Жабомордого.

Осторожные люди, однако.

В то же время они старательно следили за нами – казалось, даже замечают, сколько раз за день я подходил к борту и увеличивал количество жидкости в реке.

И не только это мне досаждало. Еще вороны, которые были повсюду. И то, что Госпожа в эти дни почти ни с кем не разговаривала. Она выполняла служебные обязанности наравне с прочими, но при этом очень редко попадалась на глаза.

Меняющий Облик с подружкой вообще не показывались. Исчезли, когда мы выгружались в Обмолоте, но я пребывал в тревожной уверенности, что они где-то рядом.

Если добавить ко всему этому всеобщую осведомленность о нашем походе, станет ясно, почему меня не покидало ощущение, что за нами непрестанно следят. Как тут не стать параноиком…

Миновав стремнины Первого Порога, мы отправились дальше – к рассвету истории Отряда.

На моих картах город назывался Троко Таллио. Местные выговаривали: Трого Таглиос. А чаще, для краткости, Таглиос. По словам Лебедя, Трого представлял собой более старый город, поглощенный «младшим братцем», более энергичным Таглиосом.

То был самый большой из всех виденных мной городов. Не будучи опоясан стеной, он неуклюже раскинулся по местности, быстро разрастаясь вширь. Вот северные города растут ввысь – никто не желает строиться вне крепостной стены.

Таглиос расположился на юго-восточном берегу, на некотором расстоянии от реки, оккупировав змеящуюся меж полудюжины холмов протоку. Мы высадились в городке-спутнике под названием Махеранга, выросшем при порту на великой реке. Пожалуй, вскоре эта Махеранга разделит судьбу Трого.

Последний сохранил какую-никакую индивидуальность лишь потому, что являлся резиденцией правителей княжества, административным и религиозным центром.

Таглиосцы на первый взгляд казались точно такими, как описывали их в обрывочных дорожных беседах Лебедь с Мэзером: дружелюбными, мирными и крайне набожными. Однако за всем этим чувствовался страх. О чем Лебедь не упомянул ни словом.

И боялись жители вовсе не Отряда. Нас встретили уважительно и вежливо.

Лебедь со своими исчез, едва мы пришвартовались к пристани. Даже не пришлось напоминать Одноглазому, чтобы присматривал за ними.

Мои карты показывали, что от Таглиоса до моря всего сорок миль, но то – по прямой к западу, через реку. А вниз по реке, со всеми излучинами и лабиринтом дельты, до соленых вод выходило все двести. На карте дельта была похожа на многопалую паучью лапу, вцепившуюся в брюхо моря.

Пожалуй, вам нелишне узнать о Таглиосе побольше, потому что Отряд, вопреки собственным ожиданиям, не говоря уже об ожиданиях горожан, задержался в нем на весьма приличный срок.

Я пошел в Таглиос, как только убедился в нашей безопасности. Отряд остался в Махеранге, а мне предстояло провести кое-какие исследования. Как-никак мы дошли до самого края карты, имеющейся в моем распоряжении.

Первым делом я обнаружил, что в процессе знакомства с Таглиосом придется прибегнуть к помощи Лебедя с Мэзером. Без них можно полагаться лишь на Одноглазова чертеныша, а это мне вовсе не улыбалось. По причине, которую я не взялся бы объяснить, бес не вызывал у меня доверия. Возможно, из-за его чувства юмора, столь близкого к чувству юмора его владельца. Ведь Одноглазому можно верить только в безвыходной ситуации, когда на кон поставлена сама жизнь.

Я надеялся, что мы забрались достаточно далеко на юг и теперь можно будет проложить остаток маршрута до Хатовара перед возобновлением путешествия.

После того спора на реке Госпожа справно несла службу, но в свободное время по-прежнему почти ни с кем не общалась. Возвращение и враждебность Ревуна сильно потрясли ее. Когда-то он был ей верным другом.

Она все еще будто пребывала в чистилище, между прежней Госпожой и будущей, и веления сердца слишком сильно расходились с доводами разума. Сама она не могла выбраться из этого состояния, а я, как ни болел за нее душой, не мог просто взять ее за руку и вывести.