Просто Рим. Образы Италии XXI - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Ипполитов cтр.№ 36

* * *

Пьяцца Навона – центр Рима. Кто ж с этим будет спорить? Папа Иннокентий X так и замышлял. Благодаря голубю, парящему над египетским обелиском, его стеммой, имя Памфили высоко вознесено над площадью. Особое внимание папы Пьяцца Навона заслужила потому, что на ней находится Палаццо Памфили, строившийся архитектором Джироламо Райнальди для донны Олимпии Нини и Памфилио Памфильи, только сочетавшихся браком. Дворец строился на деньги донны Олимпии, но поселилась она в нём уже одна, инда муж за время строительства успел умереть, а деверь, с которым она тесно сошлась и карьеру которого финансировала, – стать папой. Иннокентий X, никогда, конечно, во дворце не ночевавший, но часто его посещавший, чтобы дорогому другу не скучно было глядеть в окно, когда Папесса у окна сядет ждать его одна, решил площадь разукрасить. Так возник Фонтана делле Кватро Фиуме, фонтан фонтанов, лучший в мире, что уже одно делает Пьяцца Навона его, мира, центром.

Кажущаяся совершенно сухопутной, Пьяцца Навона напрямую связана с водой. Она была сооружена на руинах Чирко Агонале, как называли древний цирк, форму арены которого овальная площадь практически повторяет. В 86 году н. э. император Домициан выстроил здесь стадион, ставший первым местом публичных атлетических соревнований в Риме – греческое влияние, римляне до того тешили себя только гладиаторами и знали только цирки. Отсюда два его названия: Стадио ди Домициано, Стадион Домициана, а также Чирко Агонале, Цирк Состязания, от греческого слова ἀγών, [агон, борьба]. Греческий Агон в итальянском произношении и превратился в Навона. Древняя история Площади Состязания показана в забавном музее Стадио ди Домициано, недавно устроенном прямо под площадью на месте подземных раскопок, открывших часть арены и древние стены цирка. При императоре Гелиогабале, славном тем, что он первым в мире узаконил однополые браки, сюда перекочевала Субурра, и в аркадах завели бордели, имевшие отношение не только к сфере платных сексуальных услуг, но и к иеродулии, то есть священной проституции на общественных началах, подобно той, что практиковалась в Вавилоне жрицами Астарты. Гелиогабал, принявший имя в честь финикийского бога солнца, был поклонником восточных культов. Именно сюда приволокли стражники бедняжку святую Агнессу, хранившую девство для Бога. Её хотели заставить отдаваться всем и каждому, и сорвали с неё одежды, и били её плетьми, но нагота её была вмиг закрыта отросшими по велению неба власами, как то и изобразил Хосе Рибера на своей самой популярной, прекрасной, но не лучшей, картине «Святая Агнесса и ангелы» в Дрезденской галерее. Кто говорит, что Агнессу мучили по велению Гелиогабала, что не слишком похоже на правду, так как он терпимо относился к христианству, сам будучи единобожником, кто – что по приказу Диоклетиана, которого историки церкви сделали главным мучителем истинно верующих, хотя, судя по всему, это не так.

Сменивший Гелиогабала, растерзанного легионерами в восемнадцать лет, Александр Север предпринял восстановление и расширение цирка на доходы – по сплетням – всё тех же борделей, потерявших значение священных, но продолжавших коммерческую деятельность. Цирк получил третье имя – Чирко ди Алессандро. При Александре Севере цирк был оборудован специальными машинами, заполнявшими арену водой, и на ней устраивались наумахии, морские битвы. О традиции помнили и после гибели империи. Расположенная вблизи Тибра в месте, изобилующем грунтовыми водами, Пьяцца ди Навона всегда была славна фонтанами: их здесь было три и до папы Иннокентия, только простых и скульптурами не украшенных. В жаркие дни Феррагосто, августовского римского праздника, учреждённого ещё в Античности, стоки фонтанов закрывались, а площадь полностью заливалась водой – есть несколько картин, в том числе и Каналетто, изображающих это замечательное событие. Неудивительно, что Бернини избрал символику водной стихии, вокруг обелиска, установленного на груде диких скал из травертина, разложив четырёх обнажённых гигантов-атлетов, символизирующих четыре главных реки мира: Дунай, Ганг, Нил и Рио-де-ла-Плата. Реками означены четыре континента, на то время известные, и вся композиция посвящена величию папства, властвующего над Европой, Азией, Африкой и Америкой. Вокруг речных божеств раскиданы каменные гиппокампы, змеи, дельфины и крокодилы.

Площадь недаром называется Площадью Состязания. Она стала ареной борьбы двух гениев барокко. Проект фонтана Борромини, состоящий из обелиска в окружении четырёх раковин, был отвергнут в пользу более эффектного Фонтана Четырёх Рек. Первый тур Бернини выиграл, но Борромини получает заказ на окончание постройки церкви Сант'Аньезе ин Агоне, начатой строиться на год раньше под руководством Джироламо Райнальди. Можно себе представить, как его тошнило от гениальности всех этих каменных пальм и рептилий, что навалил Бернини прямо посередине площади. Что ж, раз от них никуда уже не деться, надо им соответствовать. Церковь возводилась ровно на том месте, где Агнесса, чьё имя значит «агнец», как агнец и была зарезана ударом ножа в горло, после того как язычникам не удалось ни изнасиловать её, ни сжечь на костре. До того на этом месте была непрезентабельная средневековая молельня. Джироламо Райнальди умер в 1655 году, и его сменил Борромини. Он сильно изменил первоначальный проект, особенно интерьер, стараясь создать белоснежный гимн непорочной деве. Вместо картин он спроектировал белые мраморные алтари, посвящённые, как и святая Агнесса, римским по рождению святым: Алессио, Эрменциане, Эустакию и Чечилии. До окончания строительных работ Борромини не дожил, они после его смерти были переданы Карло Райнальди, сыну Джироламо, а купол украсила сумбурная фреска Чиро Ферри «Появление святой Агнессы среди Славы Рая», пестрящая красными и синими пятнами.

* * *

В том же 1655 году умер Иннокентий X. Олимпии, его пережившей на два года, было всего шестьдесят четыре, но судя по всему, у неё уже начиналась деменция. Мёртвый папа лежал в одной из комнат Палаццо Апостолико в Ватикане, а Пимпачча даже не удосужилась туда прийти, занятая тем, что обирала папские дворцы, не принадлежавшие фамилии Памфили, так как они должны были перейти во владение нового папы, стараясь вынести всё, что только можно. Занятая этим важным делом, она на просьбу помочь похоронить тело ответила: «Что тут может сделать бедная вдова?» Своим поведением Папесса себя окончательно скомпрометировала. По настоянию нового папы Александра VII, урождённого Фабио Киджи, Олимпия тут же была выслана из Рима в своё родное Витербо, где и погребена в борго, маленьком городке, Сан Мартино аль Чиминио, находившемся в её владениях. Иннокентий был засунут в простой гроб, сделанный на деньги его слуги, и захоронен в базилике Сан Пьетро в простейшей могиле. После смерти Пимпаччи осталось два миллиона скуди, состояние по тем временам огромное. Много позже внучатые племянники Иннокентия перенесли его прах в Сант'Аньезе ин Агоне в семейный склеп Памфили, устроенный семейством в этой церкви уже в самом конце сеиченто, а у входа воздвигли приличествующий кенотаф, надгробие без праха. Иннокентий X вернулся на Пьяцца Навона. Олимпия к нему из Витербо прилетает время от времени. Обрюзгшие лица папы и его папессы по ночам часто прижимаются к тёмным стёклам окон Палаццо Памфили и вглядываются в то, чем всё закончилось.

То, что они видели и видят, не особо их радует. Дворец после их смерти достался сыну Камилло, которого Пимпачча успела родить от Памфилио. Он матушку терпеть не мог и окончательно с ней рассорился, когда она стала возражать против его брака с Олимпией Альдобрандини, вдовой князя Паоло Боргезе, на основании того, что жениться на вдове неприлично. Такое ханжество – «мама, мама, что Вы говорите! А Вы с моим папой…» – было просто возмутительным. Для того чтобы молодая Олимпия как можно реже сталкивалась со свекровью и тёзкой, новобрачные выстроили новый дворец на Виа Корсо, который и продолжает быть фамильным дворцом семейства по сей день, называясь Палаццо Дориа Памфили. Сын Папессы даже изменил написание фамилии, из Pamphili сделав Pamphilj. Всеми преимуществами, что давал ему дядя, он, однако, пользовался, занимал высокие должности и был кардиналом. Кардиналом и женился? Да запросто. В XVI веке вдобавок к cardinale laico, «кардиналу-мирянину», при папском дворе была введена специальная должность cardinale nipote, «кардинала-племянника», специально для ближайших родственников, в том числе – для сыновей. Кардиналы-племянники имели все права кардиналов, даже могли заседать в конклаве, избирающем папу, но не имели никаких священнических обязанностей и обязательств и могли жениться. Камилло был единственным наследником рода, его нельзя было лишать возможности размножаться. Размножился он на славу, родив пятерых детей, которые и перезахоронили его дядю – при жизни Камилло прах Иннокентия продолжал лежать в скромной ватиканской могиле. Палаццо Памфили на Пьяцца Навона, весь внутри покрытый фресками, опустел: Камилло, как и его наследники, сдавал его по частям. На гравюре Джованни Баттиста Пиранези середины XVIII века с видом этой части площади заметно, что все нижние этажи дворца превращены в лавки. Затем дворец отошёл государству и стал посольством Бразилии, попасть в него и посмотреть на фрески практически невозможно, что жаль, так как Палаццо Памфили мог бы стать изумительным музеем барокко. Вид из окна дворца не радует Иннокентия с Папессой: на площади в сезон день и ночь туристы, яблоку негде упасть, везде кафе да рестораны, а о них никто не помнит. Особенно Папессу раздражает то, что римляне, позабыв не только свои оскорбления в адрес Олимпии, но и её самоё, жмут вовсю деньги из её фонтанов, давно вернув то, что Пимпаччей из них было высосано.