Просто Рим. Образы Италии XXI - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Ипполитов cтр.№ 12

Здание Нового Эрмитажа. Фрагмент портика с атлантами c Дмитрий Сироткин

* * *

Вот что понаделали Филофей с Петром и Екатериной, всунув в русское сознание свою realiora. Впервые оказавшись в реальном Риме, я был ошарашен его несоответствием детским моим представлениям. В этом я не одинок – множество воспоминаний русских о первой встрече с Римом говорят о том же: о первом разочаровании, о несоответствии тому, что представляешь и что встречает, о том, что Рим не надо судить по первому впечатлению, что к нему надо привыкнуть. Лучше всего это выразил Гоголь в повести «Рим», говоря от лица своего героя, римлянина по рождению: «Словом, он [князь] уединился совершенно, принялся рассматривать Рим и сделался в этом отношении подобен иностранцу, который сначала бывает поражен мелочной, неблестящей его наружностью, испятнанными, темными домами, и с недоумением вопрошает, попадая из переулка в переулок: где же огромный древний Рим?» Гоголь по-авангардному даже не считает нужным дать имя своему князю, ибо в данном случае князь – его alter ego. Фраза, разумеется, относится к собственным переживаниям Гоголя первой встречи с Римом, малоправдоподобно приписанных римлянину.

Рим сбивает с толку. Многие города равняют себя на Рим, так что, первый раз направляясь в Рим, ждёшь, что встретишься с величественным прообразом города, что рисовала детская фантазия, с неким идеалом. Приехав же и столкнувшись с ним нос к носу, никакой идеальности не находишь, каждая черта резко индивидуальна. И совсем не классична. Рим индивидуален и уникален так, как никакой город в мире, – все остальные чем-то похожи, как счастливые семьи, этот же не похож ни на кого. Единственный и неповторимый. Многие отличные поэты, в том числе Державин, Фет и Хлебников, баловались палиндромами-перевертнями. «Риму Мир», конечно, в подмётки не годится ни «А роза упала на лапу Азора» Фета, ни, тем более, хлебниковскому «Я Разин со знаменем Лобачевского логов. Во головах свеча, боль; мене ман, засни заря», зато весомее, проще и понятнее. Однако же есть почти гоголевское «Дорог Риму Миргород как Миргороду дорог Рим», это даже получше, чем испанское A mamá, Roma le aviva el amor a papá y a papá, Roma le aviva el amor a Mamá [В маме Рим оживил любовь к папе, в папе Рим оживил любовь к маме].

Дорог Риму Миргород как Миргороду дорог Рим: утешает, хоть и не совсем правда. После всего этого, после схизмы и Софьи Палеолог, монаха Филофея и Петра I, Екатерины с Кваренги, после Гоголя и обоих Ивановых с их Римом, могу ли я себя не чувствовать русским, когда я о Риме пишу?

Пиранези. «Кампо Марцио»

Административное деление Рима самое, пожалуй, сложное из всех европейских городов. В нём с трудом разберёшься, оно каверзно и прихотливо, как история самого города, коей и есть порождение. Разные районы разных времён даже имеют разные не только собственные, но и нарицательные имена: риони, квартьери, Муничипи и субурби. Старый город поделён на rioni [риони] – редкое слово, происходящее от испорченного лат. regionem (регион – в более близком к латыни звучании оно вошло в русский), использующееся, кроме Рима, лишь в редких итальянских городах. Всего их двадцать два, все они имеют красивые древние имена собственные, каждое – со своей историей. Риони образовались в Средневековье, но окончательные их границы определились уже в папском Риме в XVIII веке и с тех пор практически не менялись ^[3]. Риони окружены quartieri [квартьери] – так называются двадцать три района, целиком отстроенные в конце XIX – первой половине XX века. Все квартьери также имеют имена. Во многие из них в позднюю застройку включены римские руины, оставшиеся от сооружений за пределами стен древнего Рима: это в основном гробницы и катакомбы. Туристы сюда забредают только на них и поглядеть. Границы квартьери были окончательно установлены лишь в 1961 году; тогда же в пределы города вошла обширная территория, исторически называемая Агро Романо, Римское поле, давно уже переставшее быть полем, а покрытое новостройками. Агро Романо поделено на пятьдесят девять зон [zone di Roma, зоны Рима] – каждая опять же со своим именем, часто связанным с историческими памятниками: башнями, замками, гробницами. Здесь туристы почти не появляются. Существует ещё также шесть suburbi [субурби] – пригородов Рима, которые также часть города. Ко всему этому Рим ещё поделен на 155 городских зон [zone urbanistiche, городские зоны], охватывающих всю его территорию и не совпадающих с границами риони, квартьери и зон Рима. Они имеют лишь порядковые имена, но в свою очередь объединены в муниципалитеты [Municipi – пишется с заглавной], которые также снабжены лишь порядковыми номерами: Муничипио I, Муничипио II и т. д. – всего пятнадцать. Запутаешься в два счёта.

Из-за этой дробности в Риме образовалось множество центров. Вещь невозможная: центр на то и центр, что он один. В основанных ещё в Средневековье старых городах обычно есть центральная площадь, на которой стоит собор, ратуша, дворец правителя и расположен рынок. Естественным образом она становится центром, постепенно обрастая со всех сторон новыми постройками. Если город затем стал большой столицей, как Париж или Лондон, то всё усложняется: в таких городах может быть два, а то и три центра – собор, правительственный дворец, рынок. Ведь что определяет понятие центральности в городе? Местоположение, конечно, но не в первую очередь. Самое главное – количество людей: толпа на центральной площади или улице должна кишмя кишеть. В Риме толпа кишит везде, так что с ходу можно назвать более десятка центров: осуществлённая невозможность. Вроде как центр города – Пьяцца Сан Пьетро, самая большая, самая известная, самая многолюдная римская площадь перед главной церковью католического мира. На центральной площади обычно стоит главный собор, в котором служит архиепископ города, но римский собор – не Сан Пьетро, а Сан Джованни ин Латерано. Папа, по совместительству являющийся и главой римской общины, в Сан Пьетро служит как папа и глава мировой церкви, а в Сан Джованни – как архиепископ римский. Сан Джованни ин Латерано к тому же – самая первая и древняя действующая церковь всего христианского мира, вход её украшает присвоенный ей титул: Arcibasilica Papale Romana Maggiore del Santissimo Salvatore e dei Santi Giovanni Battista ed Evangelista al Laterano Madre e Capo di tutte le Chiese di Roma e del Mondo [Римская Папская Великая Архибазилика Святейшего Спасителя и Святых Иоаннов Крестителя и Евангелиста в Латерано Мать и Глава всех Церквей Рима и Мира]. То есть не просто базилика, а архибазилика, «базилика базилик». Ранг Сан Джованни ин Латерано в Риме выше, чем Сан Пьетро, поэтому площадь перед ним столь же огромна, как и Пьяцца Сан Пьетро. Разросшийся Рим давно уже переместил Сан Джованни ин Латерано с окраины в самую сердцевину города, так что когда стоишь перед римским собором, то ощущаешь себя в центре современного Рима. При этом обе базилики, как Сан Пьетро ^[4], так и Сан Джованни ин Латерано, находятся на отшибе старого Рима, в стороне от исторического центра, когда-то занимавшего район в излучине Тибра, ограниченный с одной стороны рекой, а с другой – Виа Корсо. В древности вся эта часть называлась Кампо Марцио [Марсово поле], теперь же на её территории находятся шесть риони Рима: Кампо Марцио, Понте, Парионе, Регола, Сант'Эустакио и Пинья. Примерно по их границам проходили границы средневекового Рима.