Метро 2035. Царица ночи - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Баранова, Константин Бенев cтр.№ 27

Волков, спокойный и, кажется, всем довольный, поднимался на платформу Ботанической. Никакого намека на вчерашнюю ярость, никакого сожаления.

– А ты, Виктор, голова. Сразу видно – ученый, не чета нам. Я бы так не смог, а ты самую суть уловил, по полочкам разложил. Есть мы, есть Царица. И никаких я. И только так. И тебе этого, Миха, не понять, чужой ты. – И, повернувшись в сторону Хранителя: – Чего звал, начальник?

– Сейчас. Горшок, ты еще тут? Я же тебе русским по белому сказал: уебен! Повторить?

Мишка ушел… От обиды Горшку хотелось реветь. Он уже забыл, когда плакал. В детдоме? Нет, там нельзя, покажешь слабину – заклюют. Потом? Тем более. Даже когда выяснилось, что его хитро кинули с жильем, а в армию не берут по причине слабого здоровья. Помотался он по свету. А тут, на Петроградской, неожиданно для себя, осел. Наивный, он думал, что нашел дом, друга, а оказалось… А оказалось, что, как всегда, Горшок никому не нужен. Кроме, наверное, Мультика.

Кот встретил его на пороге кухни, мявкнул и резво забрался на шею.

– Мишка, сними с себя этого блохастого, с ним не пущу!

Горшок был настолько расстроен, что даже не «включил» свою обычную придурковатость.

– И больно надо. Пошли, Мультик.

Мишка повернулся, чтобы уйти.

Аркадьевна, увидев это, испугалась.

– Ты чего? Обиделся, что ли? Стой, иди сюда, ладно, только уж за стол без кота садись!

Голод не тетка, а пахло с кухни вкусно, и Горшок позволил поварихе затащить его за стол. А та и рада, накормила подопечного до отвала.

– Спасибо, Аркадьевна! После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать! Пойду я к себе.

«К себе» – это на Ботаническую. Откуда его выгнали совсем недавно. А куда еще идти? Только если прочь отсюда. Пока не стал этим самым «мясом». Только куда?

– Эй, Михаил, зайди на огонек.

Мишка моментально «нацепил» привычную маску местного дурачка. Роман Ильич…

– Чего изволите, начальник?

– Зайди, говорю. Чаю попьем, а хочешь, и покрепче чего налью.

– Мишка хочет! Покрепче! А с Мультиком можно?

– Можно, бери своего кабысдоха.

В кабинете Смотрителя Горшок был не впервой, поэтому тут же по-хозяйски расположился в кресле. Роман Ильич усмехнулся.

– Меня подсиживаешь?

– Кресло мягкое, Мишке тут хорошо. Где чай? Или покрепче?

– Нет, ты давай все-таки пересаживайся, а то я что покрепче просто не достану.

Конечно, с юродивого хватило бы и бражки, да только самому Ильичу эту бурду пить совсем не хотелось. Пришлось плеснуть в чашки коньячку.

Горшок выпил залпом, и потянулся за новой порцией.

– Мало. Еще налей!

– Да не спеши, коньяк крепкий, свалишься.

– Мишка не свалится, Аркадьевна кормила.

– Ну, хорошо, – Ильич плеснул еще, посмотрел, как Горшок выпил.

– А я вот что тебя спросить хочу: куда это вы вчера с Хранителем ходили?

От коньяка Горшку стало хорошо, спокойно, захотелось вдруг все рассказать, поделиться, поплакаться Смотрителю в жилетку. Мишка уже открыл было рот, но вовремя вспомнил: Ильич тоже из этой компании. И их терки с Хранителем ничего не меняют. Они все равно свои. А Мишка, да, Мишка – чужой. Они скорее Мишку кактусу скормят, чем против этого кактуса пойдут! Горшок поежился, ему стало страшно: эти могут. Надо будет – скормят и не поморщатся. Мя-а-со…

– Мишке Царицу показать. Мишка ее ни разу не видел. Витька показал.

Роман Ильич улыбнулся: конечно, да, «Витька Мишке Царицу показал». Врет, гаденыш! Врет, и не морщится! «Я у мамы дурачок»… Этот дурачок поумнее многих тут будет.

В отличие от остальных, Роман Ильич сразу не поверил в дефективность Горшка. Это другим Мишка был пофиг, а начальник станции на то и начальник, чтоб ко всем присматриваться и все про всех знать. Горшок слишком усердно изображал из себя юродивого, и Роман Ильич тут же сделал выводы. Правда, Горшков никому не мешал, и даже был по-своему полезен, поэтому Смотритель его не трогал. До поры до времени. И пока это время еще не пришло.

– И как тебе Царица? Понравилась?

– Красивая. Цветет. Пахнет вкусно. Как Принцесса у Витьки на Ботанической. Коньяк дай!

Смотритель послушно плеснул в чашку ароматную жидкость.

– А скажи-ка мне, Михаил, кто это с вами еще ходил?

То, что Горшок и тут ему соврет, сомнения у Смотрителя не вызывало, но не задать этот вопрос он не мог.

– Сталкеры. Ночь, темно, холодно. Мишка боится.

Больше Смотрителю задерживать гостя никакого резона не было. И так весь коньяк у него выжрал. А сказать – ничего не сказал. Эх…

Горшок, сытый и пьяный, еле добрался до Ботанической, залез за кадку, начисто забыв о прошлом страхе и обидах, уснул.

Проснулся он от того, что кто-то бубнит за перегородкой. Прислушался: Хранитель. А второй – Женька Волков.

Мишка осторожно, стараясь не обнаружить себя, подобрался поближе, припал глазом к едва заметной щели между досками. Точно: они. Сидят за столом, с бутылочкой. Горшок потянул носом, сглотнул слюну: не самогон пьют, не бурду какую. Эх! Организм тут же отозвался ломотой в висках и сухостью во рту…

– Чтоб через два часа духу вашего тут не было.

Хранитель наполнил стопки. Настоящие, из стекла, какие раньше стояли в каждом серванте каждой российской семьи.

– Вздрогнули!

Рюмочки звонко стукнулись… Горшок сглотнул слюну.

– Слушай, Витек. А хозяева нашего дона предъяву так и не кинули?

– И не кинут. Война. Спишет все.

– Тревожно как-то…

– Вот поэтому и торопись.

– И как я этого муринца притащу? Черт его знает… Не мешок картошки и не ребенок малый.

– А Царице без разницы: ребенок, взрослый. Кровь у всех одинакова.

– Жертва.

– Жертва… Я знал, что когда-нибудь так и будет. Долго она молчала.

– Лиза.

– Лиза, да. Принцессе. Но это без разницы. И все. Дон Педро потом.

– Она его выбрала?

– Только дошло?! Даешь…

– Так откуда мне знать? Она мне не докладывает!

– Все, давай на посошок, и иди, собирайся. В лепешку разбейся, но человека мне доставь.

– Не сомневайся. Будет.

Волков ушел. Хранитель еще немного посидел за столом, потом налил себе полную стопку, залпом опрокинул ее. Но этого Мишка уже не видел: как только Волков встал из-за стола, он осторожно вернулся на свое место. И когда Хранитель заглянул за перегородку, его ничего не насторожило: Горшок все так же посапывал, свернувшись калачиком под одеялом.