Париж.ru - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 28

Да. На портрете в книге «Приключения людоеда Васи» был изображен именно тот человек, которого Вениамин видел мертвым – и не просто мертвым, а убитым, с ножевой раной в боку.

– Это что, та самая Галери Лафайет? Нет, правда, та самая?! – услышал Мирослав восторженный голос рядом и сначала удивился, что кто-то здесь говорит по-русски, потом подумал, что русских-то как раз в Париже в наше время не считано, и только после этого наконец-то вспомнил про своего спутника.

Похоже, Париж окончательно заставил Шведова позабыть о его переживаниях. А вот Мирослав никак не может отвлечься от своих. Мобильник Николь по-прежнему не отвечает. Придется идти на авось. Конечно, не совсем ловко будет ворваться в дом, где тебя не очень-то рады видеть, тем более – ворваться без предупреждения, но ладно, ничего: пусть его посчитают русским медведем, главное – разузнать, где Николь и как с ней можно повидаться.

Совершенно непонятно все-таки, что имеют против него эти рафинированные французы, ее маман и пэр, так сказать. Ну ладно, пусть они потомственные, хоть и обедневшие аристократы, насчитывающие седьмой век родословной, однако же в четырнадцатом веке их прародитель – тот самый Брюн! – был не кем иным, как норманном, нормандским разбойником с большой дороги, вернее, с большого моря. Примерно таким же, как первый Понизовский – лихой волжский ушкуйник [11]. Тот и другой были пиратами, так что не фиг особенно кичиться благочестием!

Заводя сам себя, Мирослав уже почти бежал по узеньким тротуарам, и толпа, всегда клубящаяся вокруг Галери Лафайет, расступалась перед ним. В кильватере он слышал загнанное дыхание Шведова, но не мог замедлить шаг. Вот наконец-то закончилась рю Лафайет, начался квартал Друо. Вот рю де-Прованс, поворот на рю Друо, почтовое отделение, аптека, китайский ресторанчик, овощная лавка, витрины антикварных магазинов – ну вот он, этот дом! Синяя кованая решетка на двери, бронзовый кодовый замок. Не сменился ли код? Ура, хоть с этим все в порядке!

Гулко отдавались шаги в крутом дворике, громко капала вода в раковину – пасть льва. Мирослав вспомнил про Шведова, обернулся, придержал готовую захлопнуться дверь, давая ему пройти. Глаза у того все такие же – вытаращенные:

– Ваши знакомые живут в таком доме?!

– Да в центре Парижа практически все дома такие, – невольно усмехнулся Мирослав. – Что ни здание, то архитектурный шедевр. Безликие современные уроды иногда встречаются только на окраинах. Ничего, привыкайте к тому, что Париж не зря называют красивейшим городом мира. Так оно и есть. Проходите, проходите, нам сюда, налево.

Вошли в подъезд. При виде огромного – во всю стену – зеркала в совершенно антикварной мраморной раме и ковровых дорожек на узкой лестничке, штопором ввинчивающейся вверх, Шведов снова начал бледнеть. О господи, вот уж дитя Совдепии, поросль, взращенная в хрущобах!

Мирослав торкнулся в лифт. Ну что же, чудес не бывает: у кого нет ключа, тот топает пешком.

– Здесь лифты запираются, ключи только у хозяев, – пояснил он. – Ну да ничего, нам всего лишь на четвертый этаж. Ничего страшного.

Лесенка узенькая, почти отвесная, зато дубовые ступени и перила отполированы до зеркального блеска, а дорожка придерживается медными прутами, каждый из которых – антикварное достояние.

На третьем этаже Мирослав оглянулся. Шведов был бледен.

– Что с вами?

– Голова закружилась...

Да, лестница слишком крутая, слишком, так сказать, винтовая. Пришлось сделать привал.

– Да я ничего, – пробормотал Шведов. – Это так, с непривычки. Очень уж много впечатлений. Пошли, что же я вас задерживаю.

На самом деле Мирослав и сам был не прочь перевести дух и слегка одуматься. Давно надо было этим заняться, между прочим. Во-первых, дома у Николь может никого не оказаться. Во-вторых... во-вторых, как бы не вышло у него совершенно то же, что и у Александра Андреевича Чацкого: «Спешил, летел, дрожал – вот счастье, думал, близко!» Что ждало бедолагу потом, общеизвестно. Не пришлось бы и Мирославу Понизовскому восклицать: «Сюда я больше не ездок! Карету мне, карету!»

Да, не исключено, что его ждет большая позоруха. Но теперь уже обратной дороги нет. Печально, что свидетелем возможного скандала окажется этот растерянный мальчонка. Да уж ладно, Шведову выбирать не из чего: либо оскандалившийся помощник, либо никакого!

Подбадривая себя таким нехитрым и не самым веселым балагурством, Мирослав поднялся на четвертый этаж, оглянулся на пыхтящего Шведова, сделал глубокий вдох, повернулся к двери, уже занося руку к звонку, – и вдруг заметил, что дверь приоткрыта. Ну слава богу, значит, дома кто-то есть!

– Пардон? – Мирослав несколько раз стукнул в дверь. – Мадам Брюн? Мсье?.. Пардон? Пюиж антрэ? [12]

Никто не отзывался, и какое-то время царила полная тишина, как вдруг до Мирослава долетел сдавленный стон, перешедший в какое-то мычание, а потом дробный перестук. Было такое ощущение, что кто-то изо всех сил бьет ногами по полу.

Забыв о церемониях, необходимых в этом дворянском гнезде, Мирослав рванулся вперед и влетел в квартиру. Влетел – и остановился на пороге столовой, онемев, оглохнув и ослепнув при виде царящего вокруг разгрома.

Гнездо оказалось разорено, да еще как! До основания!

Картины сорваны со стен, стулья перевернуты, обивка из лионского шелка распорота, фарфор перебит, серебро раскидано по всей комнате. Мирослав тихо, горестно вскрикнул, увидав разбитыми часы, которые всегда приводили его в восторг, потому что пастушка казалась ему слегка похожей на Николь. Теперь от часов осталось только белое мраморное крошево и выломанный циферблат, слишком тяжелый и прочный, чтобы погнуться. Фигурные стрелки, правда, замерли в полной неподвижности: часы остановились от удара.

Боже мой! Кто это сделал?! Зачем?! И где Николь?

Услышав шаги за спиной, Мирослав резко обернулся, но это был Шведов, который пробежал мимо него в дальний угол. Только сейчас Мирослав заметил, что там кто-то лежит, придавленный перевернутым тяжелым креслом. Видны были только длинные стройные, очень загорелые ноги, которые судорожно молотили по воздуху, да слышалось то же сдавленное мычание.

Николь?! Мирослав кинулся вперед и помог слабосильному Шведову сдвинуть кресло.