Лекции о будущем. Мрачные пророчества - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Лимонов cтр.№ 5

Цитирую из книги «Гумилёв — сын Гумилёва»:

«Хунны, муюны, кулы и даже табгачи были несовместимы с китайцами. Разница стереотипов поведения вызывала в лучшем случае непонимание, а в худшем — отвращение. Например, у хуннов и вообще у всех степняков Центральной Азии того времени был обычай: после смерти старшего брата его жёны переходили к младшему брату, а жёны и наложницы отца после его смерти переходили к сыну (кроме, разумеется, матери). Китайцев такой обычай шокировал, они считали это легализованным инцестом. Когда молодой хуннский шанъюй и по совместительству китайский император начал посещать гарем своего отца, первый министр империи китаец Цзинь Чжун объявил, что император живёт с «собственными матерями», и поднял китайских патриотов на борьбу с потерявшим стыд варваром. Императора убили, его семью — истребили.

Степняки и китайцы жили как нервные, раздражительные и абсолютно чуждые друг другу соседи по коммуналке, только контакт на уровне этническом намного масштабнее и страшнее персонального уровня коммунальных споров.

Жизнь двух и более враждебных друг другу этносов на одной и той же территории превращает государство и общество в химеру — образование нестойкое и опасное для людей, в него входящих».

Избавлю тут вас от дальнейших исторических примеров, перейду сразу к современности. Вы помните новогодние праздники в германском Кёльне, когда мигранты насиловали и подвергли сексуальным нападениям немецких женщин? После этого Европу и Германию в частности потрясли тысячи преступлений подобного же рода. Мигранты атаковали европейских женщин и атакуют, только ради общественного спокойствия об этом стали меньше писать (или совсем не писать, замалчивать) европейские СМИ. Причина всё та же: африканцы и выходцы с Ближнего Востока восприняли европейских женщин как легкодоступную добычу, сексуальные объекты, тогда как в немецкой традиции женщины вели себя обычным образом — веселились под Новый год.

Это происшествие и подобные ему последующие происшествия проясняют опасный характер складывающихся в Германии и вообще в Европе с приходом мигрантов обществ-химер. Ближневосточные арабы и африканцы — арабские африканцы Магреба и чёрные африканцы классической «чёрной» Африки — чуждые и противоположные европейцам племена. Однажды они массово перережут друг друга. Немассово уже режут.

Между тем, запаздывая, — так всегда бывает, — официальные идеологии правящих классов Европы учат европейцев, как быть снисходительными к «огрехам», к «ошибкам» арабов и африканцев. Мол, научатся, будут ассимилированы. Призывают к толерантности. Не научатся и не будут ассимилированы. Европейцы и их незваные гости противоположны. Толерантность — это лишь ловкий эвфемизм к старинному левацкому «интернационализму».

Проехали ведь тот исторический период интернационализма. Разве нет? Почему такой старомодный взгляд? Такая старомодная идеология?

Потому что это идеология верхушки европейских обществ, выросшей в левых пара́х, под левым влиянием интернациональных (особенно в случае Франции) элит своих государств. Это не идеология народов, у народов, что у китайского, что у европейских, существует здоровое отвращение к иностранцам, хватающим их женщин за задницы.

Пусть европейцы и ослаблены были поражениями в двух мировых войнах, но инстинкты, я уверен, ещё теплятся в их среде и своё сопротивление энергичным, мускулистым пришельцам они ещё окажут. В чью пользу будет выиграна война в обществах-химерах, я не берусь предугадывать, я лишь предвижу большую резню.

Нельзя безнаказанно втаскивать принципы толерантности в жизнь чуждых друг другу этносов.

В известном смысле даже в самой Европе, у которой границы кое-как устаканились в XIX веке, не хватило толерантности для создания единой Европейской империи, европейцы всё же разделились на страны по принципам религиозным, языковым и этническим. И мы видим, как недолгий опыт ЕС заканчивается раздором. Нельзя безнаказанно заставлять жить заведомо чуждые друг другу народы на одной территории. Европейская идеология джет-сетовой толерантности сливок общества (когда в одном самолёте летят и китаец, и индус, и европеец, и негр) отказалась работать в Кёльне и не будет работать нигде в Европе. Завоз в Европу ближневосточных и североафриканских арабов и африканских негров добром не кончится. Весь этот христианский пацифизм, столкнувшись с исламским энергичным высокомерием, закончится резнёй.

Толерантность. Ишь чего вздумали…

В отношениях между народами нет места христианской морали (того слюнявого христианства, которое установилось в конце концов в Европе в 60-е годы XX века, потому что христианство Средних веков было агрессивным христианством).

Если размышлять глубже, то возможно предположить, что толерантность есть чувство раскаяния и вины европейцев за действительные преступления и колониализма, и правозащитных войн, и, возможно, даже Крестовых походов. Вероятно и такое объяснение. Однако я склонен обвинять в насаждении толерантности жрецов западных обществ — их интеллигенции, их властителей дум и влиятельных журналистов.

Ислам официально — религия, но он прежде всего — политическая система, «ключ в руке». За решениями всех вопросов в исламе обращаются к шариату.

Когда ислам впервые появляется в немусульманской стране, ничего значительного не происходит, поскольку он в меньшинстве. Его представители не имеют других желаний, только обозревать возможности для своего процветания. Демография и иммиграция доделывают остальное. Ислам имеет достаточно времени.

Измерение времени никогда не было принято в расчёт теми, кто нами правит. Они анализируют ислам как ещё одну религию среди других, по образцу религии христиан. Однако ислам продемонстрировал за столетия, что он может проскользнуть в общество и заменить мало-помалу религии, которые ему предшествовали. Христианский Египет — лучший пример, копты могут свидетельствовать, так же как и народы изначально христианские — Византия (Турция) или Палестина, одновременно христианская и еврейская до того, как ислам там устроился.

Арабо-мусульмане себя навязали, и чаще всего через войну, это также потому, что они встретили народы, которые быстро обратились (в ислам). По своей воле или насильно. Перед лицом многочисленных агрессий ислама различные религии сдали свои свободы и согласились стать «dhimmis» — сюжетами ислама, существами низшими по определению, с минимальными правами и платящими налог.

Верующие становились униженными существами.

Сопротивляющиеся, если таковые имелись в те эпохи, были вырезаны.

Что следует сказать сегодня: единственное средство победить эту религию — вооружить себя духовно и вести религиозную битву. Физическое сопротивление ведь и запрещено — и невозможно.

Часть толерантности, но толерантность в завышенной дозе.

Сродни изуверству, показному в случае римских пап, которые раз в году омывают ноги бездомным бродягам. Своего рода покаяние за грехи европейских завоевателей. Мои современники навидались изуверских сцен встреч мигрантов на европейских вокзалах.