Тайные страницы истории - читать онлайн книгу. Автор: Василий Ставицкий cтр.№ 7

Граф Алексей Григорьевич Орлов в свое время одним из первых попал под властное обаяние тогда еще простого командира Санкт-Петербургского пехотного полка и решительно заявил государыне, что не примет под свое начало первый полк империи — Преображенский, если не получит в заместители Юрия Владимировича. Так, по крайней мере, писал в своих мемуарах сам князь. Сломив же однажды матушку, Орлов, отъехав за границу, уже чуть ли не в первом послании из Италии ультимативно потребовал, чтобы и туда ему немедленно прислали премьер-майора лейб-гвардии Преображенского полка Долгорукова. Вот, впрочем, как об этом рассказывает Юрий Владимирович: «Граф Орлов писал ко двору, что он представляет свои услуги, если прислан будет флот и войско, но что он начальства не примет, если меня к нему на помощь не пришлют». Делать нечего, царица согласилась («Сие мне предложено»). Если что несколько смущает и мешает вообразить слезы радости, выступившие на глазах Алехана при виде долгожданного гостя, так это то досадное обстоятельство, что именно за состоявшуюся уже отправку агентурной группы Юрия Владимировича извинялась Екатерина перед Алеханом («Прежде получения вашего письма, на которое я ответствую, отправлены отселе к вам князь Юрий Долгоруков, Николай Маслов, от артиллерии Лецкой, да еще четвертый, которого имя я забыла (Внуков ^[5]). А теперь, по желанию вашему, отправления удержаны»). Получается, что Орлов знать ничего не знал о своем ультиматуме царице по поводу Юрия Владимировича и его появление было сюрпризом, трудно даже сказать, приятным или не очень. Казус…

Впрочем, по зрелом размышлении автор все-таки склонен думать, что неожиданный визит купца Барышникова со товарищи обрадовал Алехана. Ведь приехали опытные пехотные и артиллерийские офицеры, в которых вот-вот должна была возникнуть нужда. Князь Юрий Владимирович, наверное, нравился ему — скор на слово и дело, решителен, не ведает, кажется, сомнений. Кроме того, автор подозревает, что Алехана точил червь некоторой неуверенности, особенно в компании людей, успевших понюхать пороху. И соответственно он испытывал повышенный пиетет к последним, к их суждениям, к умению быстро ориентироваться в сложных ситуациях и, не теряя присутствия духа, принимать самые верные решения, а в нужную минуту лично возглавить атакующих или контратакующих, показав пример храбрости, хладнокровия и искусного владения оружием. Конечно, обо всем этом он узнавал из рассказов самих героев, по жанру, как легко было догадаться, приближавшихся к «охотничьим». Но все же… Вон даже брату Федору есть что вспомнить. Что же говорить о князе Юрии Владимировиче, неоднократно отличившемся в той же Семилетней войне, да еще перенесшем трепанацию черепа. Его ведь, как он говорил, после перемены фронта на 180 градусов при Петре Федоровиче ни за что не хотел отпускать из армии прусский король — знаменитый, хотя и много раз битый русскими полководец. Что он даже пил за его здоровье. А граф Захар Григорьевич Чернышев, его начальник, едва умолил Юрия Владимировича остаться у себя в корпусе, вручив ему Петербургский полк. Тут кого хочешь страх проймет. И брат Иван перед ним будто бы сгибался в поклоне…

Помимо всего прочего, приезд Юрия Владимировича должен был обрадовать Алехана уже теми вестями, которые он доставил. А вручил он ему кроме своих «бумаг» еще и записку, по-видимому от императрицы, «что весьма скоро к нему придут девять линейных кораблей, несколько фрегатов и пять тысяч десантного войска». Ну, скоро — это, разумеется, как смотреть. В письме от 6 мая Екатерина уведомляла, что флот раньше середины или даже конца лета не двинется. Но это все-таки был реальный срок. И прийти должна была настоящая боевая эскадра, а не те несколько суденышек, которым в случае встречи с французскими или испанскими кораблями рекомендовалось, так сказать, слиться с морским пейзажем. Наверное, и этих сил в будущем окажется недостаточно. Но начинать уже можно. Появление русского флота воодушевит греков и славян. Небольшие деташементы русской пехоты, усиленные артиллерией, придадут крепость и организованность полуразбойным «кучам» повстанцев. Кроме того, матушка пишет, что к посланному с князь Юрием реестром имеющих прибыть кораблей скорее прибавит, чем убавит. Необходимые «снаряды» брат Григорий уже отправляет, и «на первый случай корабль нанял». Денег матушка обещает еще триста тысяч. Это только на восстание, не считая расходов по флоту. Даже о чае и ревене не забыла. Еще каких-нибудь несколько месяцев — и его изнурительно-напряженная работа тайного резидента, ткущего паутину народного мятежа, закончится и Орлов-разведчик, Орлов-конспиратор уступит место Орлову-воителю. В письме от 4 апреля он подробно изложил императрице план предстоящего выступления, указал места, в которых оно должно начаться, последовательность действий, ближайшие и отдаленные цели, силы и средства, которые он предполагает привлечь, их соотношение с силами противника и т. д. И кажется, матушка поняла, что это сообщается ей для сведения, а не для выслушивания мудрых советов. Она сделала, так сказать, «на караул», как, бывало, при государе Петре Федоровиче, когда стаивала на часах под ружьем. То есть отвечала на «благоразумное расположение» Орлова следующее: «Оно вообще разумно, осторожно и вашему проницанию честь делает. Совершенно вам почти на месте бывшему лучше судить можно, где начать, и так я ваш план без изъятия апробую и не нахожу чего прибавить, и хотя оный время требует, но не более мешкать, как то требует осторожность разумная…»

Братья Орловы, помимо всего прочего, уделили очень большое внимание пополнению местными уроженцами будущего русского десанта. Ведь предназначенный к отплытию отряд насчитывал всего пять тысяч человек. Больше суда эскадры без риска поднять не могли. Да и из тех, кто ступит на палубу в Кронштадте, многие ли доберутся до греческих берегов здоровыми и боеспособными? Путешествие через тридевять морей — не шутка. Поэтому поиск волонтеров на месте выглядел насущной необходимостью. Рюльер говорит, что Орловы не пренебрегали никаким средством, чтобы компенсировать «крайнюю слабость» ожидаемого русского десанта. Суммы, которые они раздавали повсюду под благовидным предлогом милосердия, привлекли к ним во всей Италии великое множество греков и славян. Вся эта страна была наполнена тем сортом людей, которых называют вербовщиками; они заставляли дезертировать солдат и под предлогом нанять крестьян, чтобы дать тем в России земли для распашки, приманивали их к берегам, где они были волей или неволей (degre ou de force) анбаркированы (посажены на суда) и увезены на фрегаты, предназначенные присоединиться к эскадре (опять крохотная ложечка дегтя — «волей или силой»— и свист возмущенного европейского читателя обеспечен). Эти фрегаты, приобретением которых они стали, продолжает Рюльер, казалось, приготовлялись единственно для того, чтобы идти в Архипелаг и препятствовать турецкой торговле. Но их настоящее и секретное предназначение — доставить в Магон (английский порт на острове Минорка близ берегов Испании) и в некоторые другие порты все для подкрепления физических сил (les rafrachissemens), а также новобранцев, в чем у эскадр после их прибытия возникнет нужда.

Рюльер уверяет, будто для прикрытия этой операции, то есть принудительных или добровольных наборов и многочисленных закупок оружия, боеприпасов и кораблей, Алехан распространял слухи, что суда направляются на помощь черногорцам. И насколько он и его подручные окутывали тайной, реальна ли такая помощь, настолько старались придать этому благовидному предлогу всю гласность, какая только была возможна. Поэтому-де умышленно выбрали для такого дела «самых шумных (les plus bruyans) эмиссаров», чтобы выставить напоказ быструю помощь, которую реально отправляли в горы. Один русский генерал прибыл сюда с большой свитой и таким манером, что вся Европа тотчас узнала эту новость. Позаботились даже опубликовать, что три больших судна, отплывших от берегов' Италии, транспортировали в Черногорию шестьдесят офицеров, множество боеприпасов и некоторое число солдат (из числа навербованных греко-славянских «дезертиров», естественно).