Аэрофобия 7А - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Фитцек cтр.№ 72

– И мы не знаем, почему он назвал нам не те духи и чей сотовый привел нас сюда к его машине, потому что он не перезвонил, да, да.

Хирш крепко, но не грубо схватил его за плечо и ненадолго остановил.

– Знаю, знаю. Не думайте, что я подтруниваю. Я так же нервничаю, как и вы, доктор. Ненавижу задания, когда шансы настолько плохи, что…

Рация Хирша щелкнула. Газовый резак умолк.

– Комиссар?

Они стояли так близко, что командира спецназа было слышно как по рации, так и вживую.

– Что?! – крикнул Хирш и побежал по коридору за угол.

Ротх последовал за ним и увидел, что трое полицейских стоят с опущенными пистолетами перед разрезанной стальной дверью внушительной холодильной камеры.

– Господи, – произнес Хирш, первым войдя внутрь.

– На сколько там внутри хватает воздуха? – спросил один из спецназовцев, но его вопрос остался без ответа.

– Ничего не трогать, – услышал Ротх голос, когда попытался заглянуть внутрь камеры.

Он видел только красное – кровь. И еще красное. И еще больше крови.

Самым страшным было перемазанное лицо Неле, словно она опустила голову в ванну, заполненную кровью, и, закрыв глаза, молилась о вечном покое. Вместе с двумя другими трупами – один с расколотым черепом, другой с перерезанной глоткой – все трое представляли собой сюрреалистичный натюрморт.

Ротх закашлялся, и его непременно стошнило бы, если бы не проблеск. Белый проблеск, который отвлек его настолько, что он даже забыл о позывах к рвоте.

Белый проблеск… в глазах Неле.

– Она жива, – услышал он чей-то голос и лишь намного позже – когда уже сам находился в холодильной камере и, стоя на коленях рядом с Неле, нащупывал ее пульс под крики мужчин, что он уничтожает улики и следы на месте преступления, – осознал, что это он произнес те слова. – Она жива.

Он повторял это снова и снова, пока Неле не открыла рот – не в состоянии говорить, обессиленная и полуживая после многих часов, на протяжении которых кислорода в камере становилось все меньше и меньше. Но Ротху не нужно было слышать, что она говорила. Он мог прочесть это по ее губам; а не сумей она пошевелить и губами, он понял бы ее мысли. Мать в такой ситуации могла задать один-единственный вопрос.

– Где мой ребенок? – спросила она его, и откуда-то издалека, из другого мира по ту сторону камеры, полицейский позвал комиссара Хирша и сказал:

– О боже. Подойдите сюда. Вы должны на это взглянуть!

Неле.

Два дня спустя

Наступала зима. В этом не могло быть сомнений. Здесь наверху, в бывшей курилке главного здания Парк-клиники, которая сейчас использовалась как комната отдыха для пациентов, уже можно было заметить ее предвестников. Панорамные окна в пол открывали вид с шестого этажа на парк санатория, который еще десять лет назад был обычной психиатрической лечебницей, но под руководством нестандартного главврача превратился в полноценную авторитетную частную клинику.

Голые ветви дубов и лип гнулись на ветру; трава на лужайке, где еще на прошлой неделе под осенним солнцем грелись пациенты и их родственники, казалась серой и жесткой. Можно было без труда представить на ней снег, который скоро повалит из грязных облаков и сменит нескончаемую морось.

Неле бросало в холод, когда она представляла, что ее похитили бы в такую холодную мерзопакостную погоду. А потом бросало в дрожь при мысли, чего еще она избежала. Благодаря женщине, которая сидела напротив в кресле-каталке и грела руки о кружку с кофе. С двумя ложками сахара, но без молока.

Молоко они обе еще не скоро начнут пить.

– Правда, уже лучше? – спросила Неле, и Фели кивнула.

Ее голова была еще перевязана – неудивительно, учитывая травму, которую нанес ей Франц. Врачи сказали, что удар металлическим прутом был не очень сильным, якобы без намерения убить, но привел к сотрясению мозга и трещине в черепной коробке. Полицейские, найдя психотерапевта в шахте заброшенного мясокомбината, сначала решили, что она мертва.

Вероятно, Фели и умерла бы там внизу, где ее бросил Франц, если бы Хирш со своими людьми вовремя ее не обнаружил.

– Все говорят, ты феномен, – улыбнулась Неле и взяла Фели за руку. – С такими травмами ни одна акушерка не смогла бы сотворить подобное чудо.

Фели улыбнулась и перевела взгляд с Неле на люльку, в которой мирно посапывал младенец с ангельской улыбкой на личике.

– Без тебя мы бы там внизу погибли.

– Без твоего отца, – мягко поправила ее Фели.

Вообще, это была заслуга обоих. Франц обыскал Фели и обнаружил у нее в кармане удостоверение врача. Когда она ответила положительно на его вопрос, сможет ли она принять у Неле роды, он с помощью троса спустил ее в шахту, несмотря на травму головы. И там внизу – в грязи, вони и тесноте – врач совершила нечеловеческий подвиг.

– Я просто вспомнила свою практику в отделении гинекологии, – пыталась умалить свои заслуги Фели.

Если бы она смелыми действиями не решила проблему с пуповиной, мать и ребенок, скорее всего, умерли бы мучительной смертью. А если бы ее отец не разгадал загадку с Ливио, полицейские никогда бы не обнаружили это место по сигналу его сотового. И никогда не нашли бы откормочный комплекс в Либенвальде.

– Ты уже выбрала имя? – спросила Фели и оторвала взгляд от младенца.

– Виктория, – ответила Неле, и обе улыбнулись.

– Победительница. Подходит, – одобрила Фели.

– Знаю.

Викторию нашли в стойле для телят. Немного переохладившуюся и голодную, но живую и невредимую. Франц не собирался убивать младенца, он хотел лишь разлучить их с матерью. Сказалось ли все произошедшее на Виктории негативным образом – в частности, заразилась ли она от Неле во время драматичных и кровавых родов, – в настоящий момент было неизвестно и станет ясно только через шесть недель. Но малышка уже сдала самый сложный экзамен в своей жизни, и все остальное было второстепенно. ВИЧ больше не приговор. Самое главное, что Виктория жива.

– Ты мой герой, – еще раз поблагодарила Неле психотерапевта.

– Я идиотка, – ответила Фели, улыбаясь. – Как психиатр, я должна была заметить, что с Ливио что-то не так.

Неле наморщила нос.

– Поверь мне, я первая, кто подтвердит, что женщин подкупает его обаяние. Я даже влюбилась в его напористость и наглость.

– Но тебя не учили различать психические отклонения. Я не заметила его скрытый нарциссизм. Моя ошибка не дает мне покоя.

Фели вытащила сотовый из кармана халата – обязательная форма одежды пациентов в клинике – и положила на стол.

– Вчера, когда ко мне вернулась ясность мышления, я позвонила в аптеку, расположенную в твоем доме. По моей просьбе они снова проверили видеозаписи всех камер наблюдения.