– Нет!
Брат рвется из рук солдат.
– Я расскажу, не надо, я все расскажу!!!
– Нет!!! – герцог пытается остановить сына, но все бесполезно.
– Это доверил нам Король. Это…
Мальчишка вдруг замирает.
Хватается за горло и принимается дико кашлять. Сначала просто так, потом кровью, и ее становится все больше. Кровь льется у него из ушей, из ноздрей, глаз, рта…
Он захлебывается, корчится на полу в луже крови, солдаты, отпустив тело, уже тело, растерянно смотрят на него…
– Это же…
Таламир неверяще смотрит на герцога, и тот выпрямляется.
– Это – закон! Да покарает предателя кровь Моря!
Глаза Таламира зажигаются дикой злобой, но сказать он ничего не успевает. Герцог поворачивается лицом к распахнутому окну.
– Я предаю свою жизнь Морю!
А в следующий миг с совершенно чистого неба вдруг бьет зарница.
Громадная, раскалывающая камень на берегу, сотрясающая всю округу… на миг отвлекаются все, и герцогу этого хватает.
Он не ждет, пока ему станет плохо, он хватает кинжал из ножен у ближайшего солдата и по рукоять всаживает себе в грудь. И этого хватает с лихвой.
Чудеса там или нет, а смерть – она одна для всех.
Тело герцога оседает на пол, и на лице его – спокойствие. Он не предал свой род.
Таламир смотрит на него несколько минут, потом взмахивает рукой.
– Унести. Выкинуть.
Солдаты послушно подхватывают тела, а Таламир принимается размышлять. Это… плохо.
Титул ему обещан, но если начать расспрашивать последнюю из оставшихся Карнавонов… тут можно лишиться всего. Вообще всего. А потому – молчание.
Выходить девчонку, получить от нее сына. А уж потом попробовать как-то в обход узнать, что надо. Или правда замок разбирать, или как-то еще…
План сложился, да и девчонка оказалась понятливой, почти ничего и не выкидывала, так, разок взбрыкнула…
Все было настолько идеально, что Таламир расслабился, и совершенно зря. Аккурат до побега.
* * *
Алаис покачала головой.
– Мама. Папа…
Понятно, почему к ней отнеслись так лояльно. Спасибо, папа, за концерт, после такого любую дуру зауважали бы. Просто за то, что она – твоя дочь.
Луис многообещающе поглядел на Таламира.
– Ну ты и тварь.
Ант не среагировал. Вот еще не хватало, и так все болит. Понятно же, что выбора у него не было, кто бы на его месте поступил иначе?
Сейчас у него тоже выбора не было.
Допрос продолжался, но Алаис почти не слушала.
Тогда – Тимары, потом опять Тимары… да чтоб вам!
Надо, надо вводить в меню этого мира новое блюдо – осьминоги-гриль. Только вот на кого их заменить? Если верить магистру, из конструкции нельзя убирать элементы, она развалится, а Тимары есть, они никуда не денутся…
Занятая своими мыслями, Алаис настолько отвлеклась, что прикосновение к плечу прошло мимо сознания, пришлось повторить.
– Ваша светлость…
– А?! Да?!
– Вы не хотите еще что-то спросить у негодяев?
Алаис хотела.
– Кто предал Карнавонов? Кто открыл вам замок?
Оказалось – управляющий. Герцогский сын с его дочкой побаловал, вот папа и отомстил насильнику, как смог. Сам при штурме «случайно» погиб, но дочке на приданое оставил – десяти порченым хватит.
Алаис пожала плечами.
– К герцогу у меня нет вопросов.
– Какую кару вы для него хотите?
Алаис подумала пару минут, а потом зло улыбнулась.
– Хочу. Пусть его судит Море.
* * *
Море штормило, море бушевало, море ревело и плевалось ошметками пены в наглых людей.
Алаис вышла из пещеры и тут же принялась отплевываться – ветер подхватил прядь волос и засунул ей в рот.
– Ирион! Надо было короче их обрезать!
– Не надо. – Луис не собирался оставлять свою женщину одну. – Тебе идет…
Алаис кивнула. Мысли ее были далеко.
– Мой брат погиб, когда хотел предать. А мы? А Тимары?
– Мы пока никого не предаем. Мы храним доверенное Королем, чтобы отдать достойному. Я такого не вижу.
– Если в ком-то из потомков Тимаров течет кровь Королей…
– В наших жилах – тоже. Может, и побольше…
– Моего брата это не спасло. Как спаслись сами Тимары? Они ведь подстрекали против нас, фактически стремились к нашему уничтожению…
Луис покачал головой.
– Всего мы не узнаем, малышка. Но… я думаю, что Таламир просто перестарался. Тимары только хотели забрать у вас регалии, чтобы вручить их достойному. Но твой отец не согласился… ты ведь не знаешь, возможно, ему это предлагали?
– Не знаю. Никогда теперь не узнаю… Я любила их.
– Я тоже любил и мать, и Родригу… я виновен в смерти своего брата. Это был несчастный случай, я не хотел этого, но я виновен.
Алаис коснулась лица любовника. Едва-едва, кончиками пальцев.
– Косвенно и я виновата. Я уцелела там, где они умерли.
– Ты только косвенно, а я прямо. Я никогда не перестану задавать себе один и тот же вопрос, никогда не перестану думать, можно ли было этого избежать… Мать доверила мне младших, и что же? Лусия с ее браком, Родригу умер, Эрико… он хуже, чем умирает, Элисса больна ореховой болезнью, так что рано или поздно…
Алаис покачала головой.
– Бедный мой, бедный…
И вдруг замерла, пораженная озарением так, что даже пальцы, которые перебирали волосы любовника, остановились.
– Боги!!!
– Алаис?
– Луис, ты никогда не задумывался о том, как хранилась чистота крови?
– То есть?
– Короли никогда не ограничивались одним ребенком. Никогда. При таких условиях земля должна быть в три слоя покрыта потомками Королей, но выживали… единицы. Я чего только не передумала, а это… судьба?
– Судьба?
– У одного народа, о котором ты не знаешь, было такое емкое слово – кисмет. Предопределенность. То, что на роду написано, и как ты ни старайся, не изменишь…
– Думаешь, мне было предначертано убить брата, тебе увидеть гибель родных…
– Нет, не совсем так… это другое. У человека есть его ноша, – Алаис тщетно пыталась облечь в слова то смутное, что осознавала самым краем сознания, а оно уходило, пряталось, дразнилось, не давая вытащить себя на свет божий. – Если мы ее принимаем, несем и стараемся двигаться вперед, она делает нас сильнее. Если нет – мы ломаемся…