Окажись я в ситуации, когда от моего выбора зависела бы судьба империи, как бы поступила: последовала зову сердца и вышла замуж по любви или согласилась на союз, который принес бы мир и процветание моим землям.
На брак по расчету то есть.
– Какой-то глупый вопрос.
Собиралась только об этом подумать, в мои планы не входило облекать свои мысли в слова. Это само собой как-то получилось.
– Ну почему же глупый? – оскорбилась морканта.
– Потому что в жизни нам не предоставляют выбора. Да и вообще, наши чувства – не что иное, как побочный эффект обручальной привязки. Какая уж тут любовь.
– И ваши чувства тоже, эсселин Сольвер?
Сколько же в вас иронии, господин Герхильд!
– Не надоело напоминать о своем благородстве?
– Приходится. Вы ведь все время о нем забываете… Возвращаясь к вашей проблеме с памятью.
Эссель Примела вертела головой из стороны в сторону. Поворачивалась то ко мне, то к его благородию, пытаясь уследить за нашим с тальденом словесным пинг-понгом.
– Так что же все-таки выберете, Фьярра? И постарайтесь в этот раз ответить честно с первого раза, – запустил в меня «мячиком» Герхильд.
– Выберу первый вариант. Ну а вы, как это водится, – другой.
Стены зала излучали безмятежное жемчужное мерцание. Это значило, что я сказала правду. Я бы больше не рискнула лукавить, а морканта не стала бы мне помогать.
Побоялась бы лишиться клиентов и репутации. Да еще и впасть в немилость будущего императора.
– Я заложник долга, Фьярра.
Отмазывается.
– Или все дело в том, что вашему великолепию не знакомо это чувство? Любовь, – отбила подачу. – Зачем выбирать то, о чем не имеешь понятия?
Хорошо, что в тот момент я не видела лица Скальде. Зато в полной мере прочувствовала его взгляд и теперь маялась выбором: сгорать или окоченевать.
– Эсселин Сольвер, следующий вопрос, – нервно кашлянула хозяйка замка. Наша с Герхильдом пикировка ей определенно не нравилась. – Иначе мы здесь никогда не закончим.
«Никогда» в нашем случае – страшное слово. Поэтому поспешила сфокусироваться на третьем листочке.
Возвращаясь к теме вдовства… Что буду делать, если потеряю мужа?
а) снова выйду замуж;
б) останусь верна своей половинке до смертного одра.
Жуть как интересно, что же выберет Герхильд…
Сама того не осознавая, я вглядывалась в пятно света, на месте которого должен был находиться его великолепие.
– Какие-то проблемы, эсселин Сольвер? Вы застыли.
– Если честно, не знаю, как бы поступила. Жизнь – штука сложная. Непредсказуемая. Разве могу отвечать за будущую себя?
Недовольная таким ответом, колдунья закатила глаза.
– Дальше, эсселин Сольвер, дальше.
– А что бы выбрало ваше великолепие?
Не пойду я ни в какие дальше, пока не услышу, что он скажет!
– Мое великолепие выбрало бы второе. У дракона может быть только одна ари. Странно, Фьярра, что вы об этом не знали, – получила по лбу «мячиком». – Моя мать ни за что бы не искала замену отцу. И мой отец не захотел бы себе другую жену. Они всю жизнь были верны друг другу.
– Как жаль, что вы не пошли в родителей…
– Мы с вами еще не женаты, эсселин Сольвер, – ненавязчиво напомнили мне о недавних обвинениях в измене.
– И хвала Ясноликой.
– Если продолжите в том же духе, никогда не будем.
– Продолжу что? – вздрогнула от драконьего рыка. – Говорить искренне? Ну так ведь этого вы от меня и требуете.
– А давайте посмотрим следующие задания, – снова выступила в качестве рефери морканта и взволнованно потребовала: – Фьярра, да читайте же!
Остальные вопросы тоже касались брака, а также долга монархов, их ответственности перед подведомственным государством.
До сегодняшнего дня я не задумывалась, каково это – на самом деле быть императрицей. Да, не раз в своих тщеславных мечтах представляла себя на троне с короной на голове, возле любимого мужа – этой Ледышки.
Уже нелюбимой.
Кстати, нужно почаще себе об этом напоминать, а то ведь получится, что Скальде прав: я действительно страдаю провалами в памяти и часто забываю, что с недавних пор он мой нелюбимый дракон.
Одно дело думать о себе как о правительнице, проводящей жизнь в праздном безделье. И совсем другое – вдруг осознать, что быть монархом – это ответственность. Даже в какой-то степени бремя. А уж стать супругой про́клятого императора – бремя в квадрате.
Ради империи и своих подданных Скальде готов пойти на любые жертвы. Я же не готова жертвовать собой ради чужого мира. Мира, который не понимаю. Людей, которые не желают принимать меня такой, какая я есть.
В этом одно из наших с Герхильдом многочисленных отличий. Испытание морканты помогло их выявить.
«Готовы ли вы дать продолжение императорскому роду, зная, что, возможно, его магия принесет страдания вашим детям?»
Ну и вопросик.
Я даже не стала думать над ответом. Потому что думать здесь не о чем. Отложила последний листок и призналась:
– Не готова. Не готова обрекать свое дитя на страдания, на возможные безумие и смерть. Не хочу, чтобы мой ребенок становился убийцей. Хоть и не по собственной воле, но все же…
– Спасибо за честность, Фьярра.
Свечение меркло, и теперь я снова видела Скальде. Его усталое лицо и улыбку, в которой не было насмешки. Только грусть.
– Ну хоть в чем-то ваши мнения совпали, – как-то уныло подытожила морканта. После чего объявила, почти радостно: – Мы закончили! Вы свободны, Фьярра.
Гип-гип ура!
Сферы одна за другой гасли, Визари как будто засыпала. В зал вернулся мягкий полумрак, по которому так соскучились мои глаза.
– Задержитесь, Фьярра.
А?
Плюхнулась обратно в кресло, да так и застыла под жестким взглядом тальдена. Кажется, начиналась фаза дополнительных вопросов.
И как в воду глядела.
– Вы что-то скрываете от меня, Фьярра? – скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Секреты есть у каждого…
– Не увиливай, – подался вперед Скальде. Хищная поза, будто сейчас набросится. Хищный взгляд и сталь в голосе, от которой дрожь рассыпается по позвоночнику. – Фьярра, что ты пытаешься от меня спрятать?
Себя.
– Не припомню этого вопроса в конкурсном списке.
– Забудь о списке.
– Ваше великолепие, это ведь испытание?