Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан И. Израэль cтр.№ 54

Более того, Испания была в то время серьезно ослаблена, и ее полезность в качестве союзника вызывала неизбежный скепсис. И со стратегической, и с экономической точек зрения де Витту — и многим другим — представлялось, что первоочередная задача Республики состоит в том, чтобы уклониться от вовлечения в конфликт с Францией. Таким образом, именно штатгальтер Вильгельм III (1672-1702 гг.) стал крупнейшим поборником стратегических связей между севером и югом.

Единство южных Нидерландов в конце XVII в. было экономическим и политическим, но, в первую очередь, религиозным и культурным. Прежний пыл Контрреформации в южных Нидерландах после 1650 г. неизбежно ослабел. Но к этому времени она уже выполнила свою задачу и превратила юг в неприступный бастион ортодоксального католицизма; единственной крупной проблемой на религиозном и культурном фронте было запутанное разделение Церкви и университетов на янсенистскую и антиянсенистскую партии (см. стр. 77-78 выше). Если большая волна строительства церквей и заказов по их украшению, которая возникла с началом Двенадцатилетнего перемирия, пошла на убыль в середине столетия, и художники и ремесленники стали гораздо реже привлекаться к работам над церквями, часовнями, иконами и другими предметами культа, сформировавшаяся культура по-прежнему обладала нерушимым господством над всеми слоями населения. Во всяком случае, в городах и начальное, и высшее образование, стимулируемое программой повторного насаждения католицизма, получило впечатляющий размах. За десятилетие 1656-65 гг. число учеников школ в Амстердаме превысило 4 000 человек, составляя почти половину антверпенских детей в возрасте от 7 до 15 лет . Фактически, все дети посещали религиозные занятия по воскресеньям.

Преобладание католической веры было теперь настолько сильным, что присутствие во многих городах крупных нидерландских гарнизонов, начиная с 1689 г., не вызывало никаких опасений и оказало мало, или вообще никакого, влияния на сельское общество. Само собой разумеется, ни одна форма неуважения по отношению к Церкви со стороны некатоликов не была терпима. Даже португальской общине «новых христиан» в Антверпене, по крайней мере часть которой составляли криптоиудеи, не было позволено отбросить свое наружное почтение к Церкви, как разрешили сделать с 1640-х гг. «новым христианам» во Франции. Давление против такого отступничества сделало церковные и гражданские власти в Антверпене чрезвычайно подозрительными к существованию контактов между португальскими «новыми христианами» в Антверпене и голландскими иудеями-сефардами, приходившихся, в некоторых случаях, близкими родственниками друг другу. К 1670-м гг. в Антверпене сохранялась лишь небольшая группа ревностных иудеев, которые отказывались крестить своих детей, преклонять колени или снимать шляпы перед иконами. Епископ не смог убедить Тайный Совет в Брюсселе изгнать их из Испанских Нидерландов. Но и церковные, и светские власти оказывали достаточное давление, чтобы добиться того, что иудейский культ отправлялся только втайне .

Испанские Нидерланды не были Испанией. Между ними существовало определенное пространство для разногласий, при условии, что они были достаточно завуалированными. Если папство жаловалось в Мадрид в апреле 1671 г. на то, что власти в Брюсселе закрывают глаза на тайные иудейские богослужения в Антверпене , то французские картезианцы отмечали в 1670 г., что, несмотря на осуждение картезианской философии и науки со стороны Церкви, в Лувене остались придерживавшиеся картезианских воззрений профессора, которые скрытно, но также беспрепятственно распространяли запрещенные идеи . Но факт остается фактом, что ни власти, ни учению Церкви нельзя было бросать открытый вызов. Таким образом, хотя антикартезианское наступление, которое началось в университетах юга по наступлению папского интернунция в 1662 г., не смогло искоренить картезианское влияние, тем не менее, верно и то, что разрешалось публиковать только нападки на Декарта. Ни один университет в южных Нидерландах не мог открыто издавать изложение доктрин Декарта, и на юге не существовало абсолютно никаких параллелей с жаркими философскими и теологическими диспутами, которые кипели в университетах севера.

Открытое несогласие было просто нетерпимым, и существовало несколько тому примеров. Один из наиболее показательных — дело французского еретика-кальвиниста, возможно, еврейского происхождения, Исаака де ла Пейрера (1596-1676 гг.). Ла Пейрер прибыл в Испанские Нидерланды в качестве секретаря принца Людовика Конде, одного из высших аристократов Франции, который бежал в Брюссель после краха Фронды. Ла Пейрер написал сенсационную книгу «Prae-Adamitae», в которой утверждал, что на земле были люди до Адама, и что Библия, в том виде, в каком она была известна, представляет собой лишь искаженную вследствие ошибок переписчиков версию оригинального откровения Бога. Его труд был издан в Амстердаме в 1655 г. и немедленно подвергся запрету как богохульство Hof'ом Голландии. В этот момент сам Ла Пейрер проживал в Намюре, где епископ приказал публично предать анафеме его книгу во всех церквях города, месяц спустя после ее осуждения в Нидерландах. Ла Пейрер вернулся в свите Конде в Брюссель, но был арестован и брошен в тюрьму в феврале 1656 г. После нескольких месяцев допросов он сломался, отрекся от своих еретических взглядов и обратился в католицизм .

Возможно, самым загадочным столкновением на почве культуры XVII в. в Брюсселе и Антверпене было то, в котором оказалась замешана незаурядная личность королевы Кристины Шведской. Она находилась в Испанских Нидерландах в 1654-55 гг., вскоре после отречения от шведского престола. И Леопольд-Вильгельм, и церковные власти горячо приветствовали ее официальную миссию, которая состояла в прохождении католической индоктринации и отречении от лютеранства, в котором она была воспитана. Но Кристина вынашивала мистические, мессианские теолого-политические идеи и во время пребывания в Брюсселе уделяла много времени пропаганде своих грандиозных планов по примирению католицизма и протестантизма, христианства и иудаизма, и — для ровного счета — вдобавок Испании и Франции, делясь своими замыслами с такими людьми, как амстердамский раввин Менахия бен Израэль, и секретарь Конде, Ла Пейрере, который также выполнял функции посредника между ней и Конде, которому она отводила важную роль в своих планах . И словно всё это было недостаточно тревожным для испанских властей, она во всеуслышание объявила после своего тайного обращения в католицизм в Брюсселе в канун Рождества 1654 г. о своем желании стать вице-королем Испанских Нидерландов после Леопольда-Вильгельма, который в то время уже готовился покинуть страну.

Ослабление Церкви и уменьшение количества придворных заказов после 1648 г., а также общий упадок специализированных отраслей промышленности в Антверпене, Брюсселе и Генте в конце XVII в., в свою очередь, привели к неизбежному упадку декоративных и изящных искусств к югу от рек. Но, учитывая внушительный объем и превосходное качество художественных достижений в Испанских Нидерландах в начале XVII в., еще оставался резерв для существенного сокращения, прежде, чем искусства на юге окажутся в состоянии полного прозябания. Рубенс умер в 1640 г., ван Дейк в 1641 г., и после завершения великолепной церкви бегинок в Брюсселе в конце 1650-х гг. больше не предпринималось никаких крупных барочных архитектурных проектов . Эпоха подошла к концу. Но изящные искусства продолжали процветать, хотя и на меньшем уровне, в Антверпене и Брюсселе на протяжении третьей четверти века. Только в 1680-х гг. великий расцвет искусств, который сопутствовал Контрреформации в южных Нидерландах, окончательно прекратил свое существование.