Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан И. Израэль cтр.№ 37

На местном уровне размах влияния Дальнейшей Реформации был в значительной степени связан с политическим балансом между соперничавшими политико-теологическими группировками в городах и ратушах. Там, где муниципалитеты находились в руках регентов, проявлявших симпатии к воэцианцам, последним явно представлялись большие возможности, чем там, где ключевые должности в городском управлении занимали их противники. Но не следует полагать, что там, где в ратушах преобладали сторонники партии-фракции Штатов, Дальнейшая Реформация не оказывала никакого влияния на общественную жизнь. Ее сторонники прочно обосновались в консисториях, а это неизбежно означало, что ее поддерживала значительная часть городского населения. Так, Воэций и его последователи добились более плодотворного сотрудничества с регентами Утрехта в 1640-х гг., и снова после 1673 г., когда в городе доминировала «церковная» партия, чем в промежуточный период, когда у власти находились «арминиане». Но, несмотря на это обстоятельство, и разочарование, испытанное Лоденстейном и другими после их поражений, Дальнейшая Реформация достигла в это время в Утрехте ряда впечатляющих успехов, добившись усиления борьбы против проституции, издания указов, запрещавших театры и ограничивавших танцы, и, в 1659 г., запрета петушиных боев . В Амстердаме консистория в 1650-90-х гг. оказывала более сильное давление на власти города, чем раньше или позже, благодаря проведению расследований и вызову на допрос лиц, уличенных в прелюбодеянии, незамужних матерей и девушек, забеременевших до брака. Более того, в тот же самый период она предприняла попытку пресечь в городе наиболее вызывающие формы проституции . В течение второй половины XVII в. магистрат ежегодно отправлял за решетку от 80 до 200 содержателей борделей и проституток, что составляло около 20% всех арестов в городе.

Несмотря на это, переход политического контроля в чужие руки мог привести к большим изменениям в культуре и общем настроении жителей города. Арнем, сравнительно менее либеральный в третьей четверти XVII в., испытал, подобно другим городам, оккупированным французами и мюнстерцамив 1672-74 гг., заметное ослабление дисциплины и полную религиозную терпимость, которая преобладала в те годы. Даже при этом (что бы ни утверждали впоследствии некоторые реформатские святоши), город едва ли погряз в трясине порока. Французские солдаты были достаточно дисциплинированы, а многие местные женщины оставались равнодушными к их заигрываниям, даже служанки в тавернах. Один недовольный французский офицер писал другу о женщинах Арнема, что «невозможно увидеть их грудь, так как они так тщательно ее закрывают, что выглядят похожими на святых» . Несмотря на это, после ухода французов консистория при поддержке нового оранжистского муниципалитета воспользовалась реакцией против французов, католиков, и предполагаемого упадка нравов, чтобы на длительное время вновь изменить облик города, не в последнюю очередь благодаря тому, что предупредила своих собратьев, что только посредством тщательной реформы морали и образа жизни можно уберечься от Божьего гнева в будущем.

В последующий период raad Арнема стал принимать более активное участие, чем до 1672 г., в разгоне католических молитвенных собраний и борьбе с супружеской изменой, сводничеством и танцами. Что эти меры носили не показной характер, доказывают свидетельства городских реестров крещений. После 1675 г. произошло заметное сокращение количества детей, рожденных вне брака, и зачатий до даты свадьбы, указывая на то, что внебрачные половые связи в Арнеме пошли на спад. Такая ситуация оставалась неизменной до конца периода конфессиональной нетерпимости, наступившего около 1720 г. В разгар кампании, в 1678 г. воэцианская консистория подала петицию городскому совету, прося взять пример с «других городов» и ввести штрафы за грех прелюбодеяния среди пар, намеревающихся пожениться.

Характерной чертой Дальнейшей Реформации было требование консисторий и проповедников освободить их от контроля городских советов. С точки зрения воэцианцев, именно власть, не расположенных к ним, или недостаточно поддерживавших регентов, и была главным препятствием для церковного прогресса. Воэцианцы зачастую относились с нескрываемой враждебностью к «арминианским» регентам, поддерживавшим режим де Витта. Один проповедник в 1672 г. отмечал, что хотя регенты, которые господствовали в Штатах Голландии и пытались заставить замолчать консистории, номинально были членами официальной Церкви, фактически были не «истинно верующими», но лицемерами, которые подрывали устои общества, государства и Церкви. Он утверждал, что после заключения мира с Испанией в 1648 г. «арминиане, вместе с их союзниками, социнианами и атеистами, проникли в консистории и ратуши, и тем самым получили возможность исподволь внушать нашей молодежи новые мнения, поощряя изучение в наших университетах растлителя Декарта» . Единственное лекарство от «болезни», поразившей нидерландское общество, уверял он читателей, заключается в том, чтобы вернуть проповедническим кафедрам их «прежнюю вольность и свободу». «Лицемеры» в консисториях, были, естественно, кокцеянцами, которых воэцианцы считали сообщниками партии-фракции Штатов. Некоторые воэцианцы были склонны усматривать в сотрудничестве кокцеянцев с «лувестейнцами» часть зловещего теолого-политического заговора с целью отмены института штатгальтерства, ликвидации Союза, подрыва духовной власти консисторий, отказа от повиновения Национальному Синоду в Дордрехте, замены аристотелевской философии и науки «новой философией» Декарта и искажения моральной ткани общества.

Последняя крупная волна Дальнейшей Реформации в Голландии (в других провинциях она сохранила свое влияние дольше) совпала с растущими опасениями в отношении амбиций Людовика XIV и предполагаемого международного католического наступления в 1680-х гг. Беда, постигшая гугенотов, встревожила нидерландское общественное мнение, создав ощущение небезопасности, и в то же время усилила давление за «необходимое реформирование» общества. В Делфте консистория в ноябре 1685 г. подала vroedschap'у петицию, в которой требовала более решительных мер по ограничению свободы католических богослужений, закрытия борделей, более строгого соблюдения субботних дней, ужесточения штрафов за прелюбодеяния, и издания указа, запрещавшего празднование дня Святого Николая и других «суеверных праздников». Также от vroedschap'а требовали, «в соответствии со многими другими городами», запретить выступления бродячих комедиантов, жонглеров и канатоходцев во время ежегодных ярмарок . Искоренение проституции было особенно высоким приоритетом. Но проституция в Делфте была столь незаметной, что городской схоут мог заверить vroedschap, что, насколько ему известно, в городе не было ни одного адреса, где бы занимались проституцией .

Подобное же давление возникло в Амстердаме, особенно в ноябре 1688 г., когда армада Вильгельма III, готовившаяся к вторжению в Англию, напряженно ожидала благоприятного ветра. Консистория, ссылаясь на то, что «над отечеством и Церковью сгустились мрачные тучи», подала петицию бургомистрам с требованием провести более решительные реформы нравственности, особенно в плане искоренения проституции, «закрытия таверн и других мест, которые служат в воскресные дни очагами разгула», и ликвидации танцевальных залов . Часть консистории хотела также возобновить атаку на городской театр, но другая предпочла на время не касаться этого вопроса. В марте 1686 г. даже преимущественно кокцеянская консистория Лейдена почувствовала некоторую необходимость откликнуться на всеобщие чувства и потребовала закрытия городского (гугенотского) танцевального зала, но только по воскресеньям, — характерная кокцеянская уловка .