Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан И. Израэль cтр.№ 103

Среди достойных упоминания примеров такой перепланировки был замок в Миддахтене, около Арнема, разрушенный в 1672 г. Он был полностью перестроен ценой больших затрат, по планам ван Веннекола, Годардом ван Реде ван Гинкелем, одним из самых испытанных генералов Вильгельма, которому он даровал в 1691 г. титул графа Атлона. Также сильно пострадал в 1672 г. старый замок в Амеронгене в Утрехте, который был великолепно перестроен в конце 1670-х гг. по планам архитектора Морица Поста, сына Питера Поста. В некоторых случаях, как с замком в Батенбурге, замок сохранил свой внешний вид, но был целиком обновлен изнутри. В Батенбурге эти работы были предприняты еще одним из военных любимцев Вильгельма III, Виллемом Адрианом, графом Хорном, который успешно снова превратил замок в главный центр блестящей дворянской жизни в Гелдерланде.

Архитектура и сады в 1680-е и 1690-е гг. отражала реалии изменения власти, которые произошли в Республике в 1672 г. Несмотря на то, что Голландия осталась казной и движущей силой государства, тон в нидерландской культуре на данное время задавала новая элита из дворян-фаворитов, генералов и бюрократов.

XVII век, век «Новой философии», «Научной революции» и «Кризиса европейской мысли», знаменует одну из самых значительных переломных вех в интеллектуальной, культурной и религиозной истории западного мира. Но этот переход не произошел одновременно во всей западной Европе — процесс был, скорее, в высшей степени неравномерным. Три страны, в частности, находились в его авангарде — Англия, Франция и Нидерландская Республика. И последняя, в некоторых отношениях, была впереди двух других. Соответственно, интеллектуальная и научная история Соединенных Провинций в XVII в. имеет решающее значение для надлежащего понимания интеллектуального кризиса Европы в целом.

Именно в Голландии и Утрехте Декарт написал и опубликовал свои основные труды, и здесь всерьез началась общеевропейская борьба вокруг — ко десятилетий до того, как это произошло в самой Франции. После первой схватки Декарта с воэцианцами в начале 1640-х гг. стало ясно, что попытки сокрушить картезианскую механистическую философию в голландской научной среде на данный момент потерпели неудачу. Знание идей Декарта и споры из-за них не только не были искоренены, а проникли во все университеты и высшие школы и охватывали все больше и больше сфер мысли и исследования. К концу 1640-х гг. в нидерландской интеллектуальной жизни произошли глубокие изменения.

Воэцианцы настаивали на том, что картезианство было основано на сомнении и означало отказ от принципов аристотелевской науки и философии, доходивший в своей основе до разновидности скрытого атеизма. Но хотя они убедили университетские власти, что картезианство подрывает саму основу того, чему обучают в университетах, и угрожает самой вере, как и гармонии в Церкви, вследствие чего органы университетского управления запретили картезианство, они не смогли пресечь или замаскировать разрастающийся идейный конфликт, наэлектризовавший нидерландский академический мир, или быстрое негласное распространение картезианской философии и науки. Таким образом, между официальной академической политикой и тем, чему в действительности обучали и обсуждали «закулисно», возникло вопиющее несоответствие. Регент колледжа Штатов в Лейдене жаловался кураторам в июне 1648 г., что его коллега, Йохан де Рай, открыто разъяснял картезианство на лекциях, «в связи с чем благие намерения ваших сиятельств, направленные на искоренение этой секты из университета, не принесли желаемого результата» . Университет подтвердил свой запрет, но не смог осуществить его на практике. «В Лейденском университете, — отмечал ван Велтхейзён в 1656 г., — почти все студенты, изучающие философию — картезианцы» . Проблема приобрела еще большую остроту в июне и июле 1651 г., когда граф Нассау-Диленбург, столкнувшись с проникновением картезианства из нидерландских университетов в кальвинистские высшие учебные заведения Германии, должен был принять решение, позволить ли изучать картезианство в Херборнском университете в своих владениях. Он предложил последовать примеру нидерландцев, как было в порядке вещей в Херборне, и, чтобы выяснить их мнение по данному вопросу, отправил циркулярное письмо всем пяти нидерландским университетам с просьбой сообщить, какую позицию они занимают в отношении картезианства . Все пятеро ответили, что картезианство является предосудительным учением и должно быть запрещено, в частности, Утрехтский университет сослался на свое постановление от 1642 г., запрещавшее картезианское мышление как несовместимое с «philosophia recepta» («общепринятой философией» (лат.)) и ортодоксальной теологией, а Лейденский — на свое отрицательное заключение от 1648 г., тогда как Хардевейский университет осудил картезианство как «тлетворное». Однако гронингенские власти несколько подпортили общее впечатление, добавив, что их университет, в отличие от Лейденского и Утрехтского, придерживается этого запрета и на практике.

Антикартезианскую кампанию сдерживали ведущие профессора, которые все более открыто пропагандировали идеи Декарта, «обратив» в картезианство значительную часть студенчества и, тем самым, интеллектуальной и политической элиты Республики (и кальвинистской Германии). Более благоприятная обстановка для картезианства возникла в Утрехте, после победы партии-фракции Штатов на выборах во vroedschap в 1651 г., позволив таким людям, как Хенрик Регий, профессор медицины и до того тайный апологет картезианской науки, выступать все более открыто . В Лейдене один из трех профессоров теологии, Абрахам Хейдан (1597-1678 гг.), близкий союзник Кокцеюса, вскоре стал открыто высказываться в пользу картезианства. Уже в начале 1653 г. Кристофер Виттихий (1625-87 гг.), бывший одним из ведущих светочей нидерландского картезианства и кокцеянства, издал спорный труд на латыни, в котором доказывал, что те места из Священного Писания, которые приводил Воэций как несовместимые с картезианством, не следует воспринимать буквально . Даже в Гронингенском университете ведущий профессор, Тобиас Андреа (1604-76 гг.) — немецкий кальвинист, как Хейдан и Виттихий — решительно сжег за собой все мосты в 1653 г., выступив, в ответ нанападки Ревия, защитником картезианства. Регию, Хейдану, Виттихию и Андреа приходилось отбивать ожесточенные атаки воэцианских теологов и приверженцев аристотелевской философии и науки на протяжении всей оставшейся части своей карьеры.

В начале 1650-х гг. университетские власти в Лейдене и Утрехте благоволили, или, по крайней мере, не препятствовали распространению картезианства, но при этом не отменяли прежнего официального осуждения идей Декарта . Неудивительно, что это вызвало бурные разногласия относительно того, разрешено ли обучать картезианству или нет. В Утрехте Ламберт ван Велтхёйзен, занимавший главенствующее положение в новом vroedschap'е, считал, что картезианство теперь было дозволено . Воэций настаивал, что нет . В определенном смысле, оба они были правы. Один ведущий профессор теологии, Маресиус, в Гронингене, враг и Воэция, и Кокцеюса, придерживался неоднозначных мнений в отношении Декарта, в результате чего к нему попеременно обращались за поддержкой обе стороны. В «Высших школах» Неймегена, Бреды, Хертогенбоса и Девентера наблюдалась аналогичная двойственная тенденция, с официальным потворством пропаганде картезианства некоторыми профессорами .