Время колоть лёд - читать онлайн книгу. Автор: Чулпан Хаматова, Катерина Гордеева cтр.№ 64

Мы сообща придумываем эту историю, но почему-то совсем не озадачиваемся вопросом, кто будет режиссером концерта и кто – сценаристом.

ГОРДЕЕВА: Потому что как данность принимается факт, что концерту, организуемому телеканалом “Россия”, режиссер не нужен. Мы с Панюшкиным пишем сценарий. Я мотаюсь с бумажками из телецентра к нему в “Сноб”. А ты вдруг становишься исполнительным продюсером мероприятия. И открываешь для себя волшебный мир популярной российской музыки.

ХАМАТОВА: Не только. С текстами, которые вы с Панюшкиным написали, я ношусь по всей Москве: созваниваюсь с драматическими артистами, которых мы хотим заманить на концерт, еду к ним в гости, в гримерку, на площадку, где они снимаются, куда угодно. И читаю ваши тексты вслух. И чтобы всё успеть, отказываюсь от предстоящих съемок в каком-то кино.

ГОРДЕЕВА: В каком?

ХАМАТОВА: Можешь себе представить, не помню. Тогда это показалось неважным. Съемки надо было бы вписывать в график подготовки к концерту, а они не вписывались. И я плюнула. Важно было сделать концерт.

В общем, кому-то я звонила и читала по телефону с выражением монологи. А к кому-то, как к Косте Хабенскому, приезжала на репетицию, в перерыв. Помню, как мы с ним сидим напротив МХАТа, я читаю ему “его” монолог и рассказываю, как это нужно будет сделать на сцене. И он, не моргнув глазом, соглашается приехать на прогон в восемь утра. Потом я с этой же целью еду к Геннадию Викторовичу Хазанову. И пока я читала, он расплакался. Помню какие-то бесконечные встречи в кафе с Женей Мироновым. Разговор с Константином Райкиным в “Сатириконе”, который превратился в итоге в страстный рассказ о том, что мы делаем в фонде. Райкин расспрашивал меня, кажется, часа два так подробно, как никогда не расспрашивали журналисты. И, наконец, я приехала домой к Валентину Иосифовичу Гафту и Ольге Михайловне Остроумовой, это было очень смешно, потому что они, великие артисты, повторяли мне, утешая: “Вы только не волнуйтесь, мы обязательно всё выучим наизусть”. А это действительно было важно, чтобы артисты те тексты, которые вы с Валерой написали, произносили дословно, не своими словами, а именно как литературный фрагмент. Но при этом не читали по бумажке. И артисты, драматические артисты, это прекрасно поняли и с готовностью согласились.

Самым же страшным в той истории были музыканты, певцы. Тех артистов, которых мы любим, того же Юру Шевчука, мы не могли не пригласить. Он наш талисман. Но ситуация складывалась сложная. Всё понимая, я поехала в Петербург на встречу с Юрой. Мы с ним прогуливались по набережной Фонтанки и я, заикаясь от ужаса, пыталась объяснить ему суть дела: почему мы не можем его не позвать, как он важен для нас, как мы его любим, но речь идет о телеканале “Россия”. И потому надо звать еще и тех, других артистов, которых любит народ и рекомендует руководство телеканала. Юра вдруг остановился и сказал: “Старуха, ты сошла с ума. У тебя свои дети есть, а у меня – свои”.

ГОРДЕЕВА: Что он имел в виду?

ХАМАТОВА: Что есть дети, подопечные “Подари жизнь”. А есть его дети, которые ходят на его концерты и слушают его песни, и он не может их обмануть. “Старуха, как ты себе представляешь меня на одной сцене с вот этими вот?!” – возмутился он. На что я почти уверенно произнесла: “Это – водяное перемирие. Ради жизни и здоровья детей”.

ГОРДЕЕВА: А при этом буквально на днях Шевчук, между прочим, набил морду Киркорову. И они теперь – представители двух враждующих лагерей. Да, хотя мы тогда еще не вляпались во всякие политические противоречия, но уверенно оказались в центре вражды рока и попсы.

ХАМАТОВА: Но я стою на своем. И повторяю, и повторяю заученные слова про водяное перемирие. Юра остается при своем мнении: “У тебя своя правда, у меня – своя. Компромиссы ни к чему хорошему не приведут”. Я еду обратно в поезде ни с чем. И думаю: возможно, это и к лучшему? Конечно, концерт без Юры – это, по меньшей мере, странно, потому что он – человек, на чье плечо мы опирались всегда и продолжаем опираться. Но, с другой стороны, отказать – это его право, и, может быть, это избавит его от какой-нибудь некомфортной встречи или ситуации с непредсказуемыми последствиями. Внутренне я уже смиряюсь с тем, что нас ждет первый концерт фонда, на котором не будет Шевчука.

Но через несколько дней Юра звонит сам: “Ты во всем права, старуха. Дело – важнее. Я буду с вами. Но у меня есть одно условие: я буду первым. И сразу уеду, чтобы никого не видеть”. Я обрадовалась: “Юра, конечно!” И немного выдохнула.

Но ненадолго, потому что немедленно навалились другие вопросы, которые надо было срочно решать.

Например, позвонила певица Валерия и сообщила, что очень бы хотела спеть на нашем концерте свою новую песню про женское рабство. Я ей говорю: “Валерия, наверняка это очень хорошая песня, но у нас концерт, посвященный детям, которые болеют раком!” Она и слушать не желает. Тогда я звоню ее мужу, Иосифу Пригожину, и пытаюсь убедить его подумать, вдруг есть еще какая-то песня, которую Валерия готова спеть.

ГОРДЕЕВА: А мы все, как по команде, вставляем в машинах диски Валерии и отчаянно слушаем.

ХАМАТОВА: Так обнаруживается чудесная песня “Мы вместе”. Я шлю и Валерии, и Пригожину восторженные эсэмэски и прошу спеть именно ее. Они долго не сдаются, но в итоге соглашаются. Потом оказывается, что Дима Маликов категорически не хочет петь старую песню “До завтра”, поскольку у него написано много новых песен, с которыми он хочет познакомить слушателей. А Диана Арбенина, которая впервые участвует в нашем концерте, присылает свою новую песню “Держи меня за руку”, против которой неожиданно восстает наш Артур Смольянинов. Сейчас я не помню ни одного его довода, но помню, что вопрос стоял так: или песня, или Артур.

ГОРДЕЕВА: И по этому поводу мы собираем экстренное заседание “Подари жизнь”. По-моему, Артуру казалось, что песня слишком грустная и слишком взрослая. Никто из нас тогда не был знаком с Дианой лично, и никакой возможности тактично попросить у нее другую песню не было. И мы отложили вопрос об утверждении песни аж до мая, практически до последних дней подготовки концерта. К тому же надо прослушать бешеное количество других песен, к которым ты поручила мне сделать видеоклипы, видимо, решив, что раз режиссера у концерта нет, а ты всё равно высвободила себе время, то будешь еще и режиссером.

ХАМАТОВА: Я слушаю, слушаю, слушаю. Слушаю музыку, к которой я, мягко говоря, не совсем приучена. Слушаю бесконечно весь репертуар Кристины Орбакайте, Витаса, Маршала.

Слушаю всё – за исключением Надежды Кадышевой. Ее слушать у меня никак не получается: знаешь, бывает такое тембральное несовпадение, когда твой слух просто не может воспринимать какие-то звуки. Так что ее песни я выбираю просто по текстам.

Но на самом-то деле я прекрасно понимаю, что людям по ту сторону экрана этот концерт – как раз то, что нужно. И мы должны быть благодарны каждому артисту, каждому музыканту, кто с такой готовностью согласился в этой акции участвовать. А все, кстати, повели себя очень благородно!