Солдат императора - читать онлайн книгу. Автор: Клим Жуков cтр.№ 27

Как шли дела у храбрых наших врагов, тогда еще никто не знал, но вид их необъятного лагеря, изъязвившего ночь оспою тысяч костров, определенно внушал тревогу и уважение. Много позже стало известно, какую баталию дали друг другу в большом парчовом шатре Ода де Фуа виконта Лотрека его хозяин и вождь швейцарцев – бывший крестьянин захолустного лесного кантона Унтервальден Арнольд Винкельрид.

Француз шипел и требовал полного подчинения наемников, а Винкельрид надменно отвечал, что будет биться, как велит честь солдатская и швейцарский обычай. Ему вторил молчаливый и непреклонный рыцарь Альбрехт фон Штайн, оберст бернских наемников.

И сколько не ярился именитый француз, брат знаменитого, но несчастливого воина Гастона де Фуа ^[35], что так нелепо погиб в минуту высшей своей славы под Равенной, а ничего поделать не мог. Райслауферы не получили жалования в срок, а значит, справедливо полагали себя свободными от всяких договоров.

Собственно, именно они вынудили осторожного полководца к немедленному наступлению, пригрозив, в противном случае, убраться восвояси. Анн де Монморанси, граф де Сен-Поль и Лескан потягивали вино из высоких тонконогих кубков зеленоватого стекла, переглядываясь с командиром венецианских союзников Франческо Мария делла Ровера герцогом Урбино. Тот отмалчивался и прятал в усы сочувственную улыбку, при виде торжества товарно-денежных отношений над рыцарской честью, бедная Франция, о-ля-ля!

Теперь уже, когда прошло столько лет, можно честно признать, что разведка имперцев сработала из рук вон плохо. Жгучий красавец Франческо Мария как его там герцог Урбино и так далее, привел не тысячу венецианцев, о которых докладывал Фрундсбергу его секретарь. Далеко не тысячу. Гораздо больше!

Двести копий страдиотов составляли лишь половину его конницы, да еще полторы тысячи стрелков, да пять тысяч пехоты. Кроме того, с ним шел, горя местью, Джованни ди Медичи, который навербовал в Германии и Италии свой знаменитый отряд. Еще пять тысяч аркебуз!

И если Франческо от прямых ответов о его участии в предстоящей баталии тактично уклонялся, то Медичи сто раз громогласно требовал поставить его в авангард! Еще бы! Надо ли говорить, что Сфорца и его приспешников он люто ненавидел. Герцог же Урбино всем своим неприступным видом давал понять, что доволен скромным местом в арьергарде.

У него были свои резоны. Республика и лично он никаких выгод в предстоящем бою не видели. Только воля старого дожа заставила жирных пополанов ^[36] развязать кошельки и вложить шпаги в руки наемников. Но дож, прямо скажем, дышал на ладан. Он ведь помрет не сегодня завтра, а с молодым и жестоким Габсбургом ссорится по-настоящему совсем не хотелось. Политика!

Делла Ровера думал больше не о сражении, а о своей юной любовнице, для которой он заказал небывалой роскоши ожерелье у флорентийской знаменитости Бенвенуто Челлини. Что же, если мощь швейцарцев переломит хребет имперцам, то слава деве Марии и святому Георгию. Он с удовольствием добьет врага и пограбит лагерь. Если нет, то погибать и посылать на смерть своих парней он не намерен. О нет, только не сейчас. И ради чего? Ради ссоры этих мужланов? Да никогда, гореть им в аду!

Так, не договорившись ни до чего путного, вожди союзников разошлись. Швейцарцы намеревались ударить первыми, чтобы вся добыча в лагере досталась им. Винкельрид и фон Штайн согласились только подождать, пока пушки разметают вал, а аркебузы Медичи подвыкосят авангард имперского войска. Монморанси должен был принять общее командование над швейцарской пехотой. Понтодорми и Лескан получили предписание смести бронированным валом своей конницы правый фланг имперского войска. Лотрек и Сен-Поль возглавляли центр, а венецианцы формировали тыльную линию построения.

На том и порешили.

Но это все было вчера, а сегодня мы стояли в поле, перечеркнув гранью острых пик дорогу на Милан. Месяцы подготовки, споры и переговоры, интриги, предательства, целые реки золота и серебра – все это теперь ничего не значило.

Все теперь решали простые солдаты. Впереди – мсье и их главные козыри: свирепые швейцарские пастухи. Между нами – поле с ниточкой дороги. Поперёк – девять огромных уступов вала с батареями пушек в вершинах и рвом пять на десять футов у подножья. Затем, курящиеся дымом фитилей роты аркебузиров по пять шеренг в каждой: если смотреть сверху, длинный такой пунктир на пять тысяч стволов. Ну а за ними – мы.

Четыре коробки баталий, ощетинившиеся лесом пик и алебард не хуже напуганных ежей. Три ежа, по четыре тысячи ландскнехтов в каждом, приползи из под Мюнхена, а один ежик был испанский.

Большой откормленный, надо сказать, ежик чуть меньше пяти тысяч солдат. Ему, растопырившему вместо игл новомодные испанские пики, а точнее – копья с широкими, в ладонь, наконечниками с загнутыми назад краями, доверили беречь наш левый фланг. Там же держал флаг маркиз Пескара.

Центр и правый фланг облюбовали людские квадраты ландскнехтов. Стояли мы шагах в пятидесяти от вала, что было разумно. Не ясно ведь куда точно ударят французы крепкими руками своих щвейцарских наёмников. А так, мы имеем шанс везде поспеть, прямо таки в любую точку фронта, без промедления. А там, добро пожаловать в гости! Ха-ха-ха.

Да и от огненно-чугунных жал французских пушек подальше.

Сами атаковать мы не собирались, надо ли пояснять очевидное! Ждали мы, ждали атаки. Ну а в тылу, далеко за пехотным строем развернулась вся наша броненосная конница. Три тысячи германских рыцарей и тысяча испанских идальго.

Вдали за кавалерами виднелся лагерь, окруженный вагенбургом.

Еще дальше стоял городок Бикокка, чье имя сегодня кровавыми буквами будет занесено в книгу истории… а еще дальше ждал трепещущий в страхе Милан, опасаясь мести французов, в случае их победы, или радостного буйства торжествующей солдатни, в случае победы нашей. И непонятно еще чего больше.

Для бюргеров что o-la-la, что Hoсh Keiser звучало одинаково страшно. Да в гробу они видали всех нас и всех наших родственников, если честно.

Сколько раз за долгие века старались императоры прибрать к рукам эту золотоносную землю?! В 1176 году у Леньяно сам Фридрих Барбаросса обломал зубы о ломбардское кароччио ^[37]! А вот теперь свершилось. То, что не удалось Гогенштауфенам, исполнили Габсбурги. Только что за счастье в этом для простых горожан?