Тиргартен - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Зотов cтр.№ 31

Колокольный звон в голове Лютвица не прекращался.

– Оберштурмфюрер Альберт Рауфф, – произнёс Вольф. – Следователь по особым делам. Ему сослуживцы донесли, что я выражал сомнение в нашей святой победе над плутократами и большевиками. Видимо, он нашёл тому лишние подтверждения, искал меня на работе… Там в курсе – я отбыл в Тиргартен вместе с моим ныне покойным помощником. Кстати, а где потроха господина Рауффа? Простите за низменное удовольствие, полюбовался бы на его отвратную морду в развороченном виде.

– От морды ничего не осталось, – хмыкнул шарфюрер, натягивая мундир. – Снаряд упал почти на том самом месте, где вы уложили обоих. Я нашёл лишь горящие ошмётки мяса и чёрной материи. Этим же взрывом вас, как пёрышко, подкинуло метров на пять, и вы потеряли сознание. А вот тело Пройсса как раз целёхонькое. Хотите полюбоваться?

– Какая сладчайшая новость, – скривил рот Лютвиц. – Впрочем, осмотреть труп лишним не будет. О, да о чём я… Вы уже обшарили карманы покойного герра Пройсса?

– Он меня больше не интересует – я выполнил свою задачу, – моргнул небесно-голубыми глазами шарфюрер. – Мы провели нечто вроде импровизированного суда. Я выступил одновременно и как судья, и как прокурор-обвинитель, и далее – как палач.

– Ну, безусловно, – вздохнул Лютвиц. – Рад вашему славному везению – получили, о чём мечталось. А вот мне вместо выезда по адресу Диснея и его ареста надо заново начинать расследование. Но какие проблемы, у нас же так много времени. Что ж, я пока обыщу тело. Как я упоминал, моя машина стоит на окраине парка, – если, конечно, в неё не попал снаряд, пока утюжили Тиргартен. Доберёмся на работу, запрёмся в моём кабинете и хотя бы пару часов поспим? Я не отличаю сон от яви. После поедем по трём адресам. Составите компанию – или вам не терпится пасть на поле брани за фюрера и Германию?

– О, с этим я вполне могу немного подождать, господин комиссар.

– Спасибо.

…Труп Бруно Пройсса существенно обгорел с левой стороны. Голова валялась метрах в трёх от туловища, созерцая Лютвица забитыми пылью глазами. Вольф, кряхтя, опустился на четвереньки в раскисшую от крови, пахнущую гарью грязь. Глубоко засунул обе руки в карманы убитого. Пачка фотографий: любительские, отпечатаны дома – качество среднее, без ретуши, самая дешёвая бумага. На карточках отрезанные головы: четыре девушки, две по виду славянки. Деликатно, словно опытный любовник на свидании, гауптштурмфюрер расстегнул оплавленные пуговицы френча Пройсса. Упустить ничего нельзя, любая мелочь позволит обнаружить Диснея. Вольф осматривал тело по сантиметру и вскоре был вознаграждён за дотошность. Он получил значительно больше, чем ожидал.

Задремавший Комаровский не слышал, как комиссар подошёл сзади.

– Я приношу извинения, – сказал Лютвиц. – Позвольте спросить, давно ли вы в СС?

– С сорок третьего года, – заученно ответил Комаровский. – А почему интересуетесь?

– Не следовало мыться в ручье. Мы с вами не так интимно близки, чтобы при мне раздеваться. У вас нет на левом предплечье татуировки группы крови, она делается всем членам отрядов СС. – Комиссар положил руку на рукоять шмайссера, который теперь висел у него на шее. – Не то чтобы я был склонен поверить покойному коллекционеру голов на слово… Но не будете ли добры объяснить, кто вы вообще такой?

Я с величайшим трудом добрался до дома. Господи, что творится. Полнейший хаос. Секретная связь не работает – вы будете смеяться, но офицеры звонят наугад по обычному городскому телефону, спрашивая берлинцев в северных и южных районах: русские уже идут по их улицам или ещё нет? Слухи традиционно ужасны (а какими ещё могут быть слухи?). В очередях за водой говорят, большевики захватили аэропорт «Темпельхоф», тысячи мёртвых солдат вермахта валяются на взлётных полосах. Войска красных вплотную приближаются и к моим охотничьим владениям, Тиргартену, ориентируясь на блеск статуи богини Виктории с колонны Победы. Деревья в парке горят, и я вижу, как чёрный дым тяжело нависает над городом, подобно свинцовой туче. Жители, похоже, уже ко всему равнодушны. Им бы сидеть в подвалах – дома трясёт от грохота гусениц русских танков-«тридцатьчетвёрок», – однако люди наводнили улицы, растаскивают товары из разбитых магазинов. И, хотя за мародёрство полагается расстрел, обычно грозные полиция, жандармы и СС уже сутки как перестали обращать внимание на эту бешеную саранчу: все волокут за собой стулья, связки туалетной бумаги (!), полотенца. Боже, зачем? Когда в их квартире появятся русские, будут отбиваться полотенцем? Я вспомнил, как снаряды большевиков обрушили стену крупнейшего универмага «Карштадт», и немцы, благовоспитанные немцы, целыми толпами рванули за бесхозными товарами, набирали в обе руки, поджимали сверху всю гору добра подбородком. Один заряд из миномёта разорвался совсем близко, разлетевшимися осколками убило нескольких человек – это печальное действие никого не остановило. Правительство (если можно назвать власть над несколькими кварталами столицы рейха разновидностью управления) первые дни пыталось бороться с мародёрством кровавым путём расстрелов на месте. Но вскоре утомилось, закрыв глаза на внезапное помешательство берлинцев.

Вот сомневаться в победе над большевиками нельзя. Тут сразу вздёрнут.

…Я торможу у низенькой чугунной ограды. Наконец-то. Дороги в Берлине больше нет, ездить на машине стало пыткой. Рассказывают, что отчаянные лётчики-фронтовики ещё сажают самолёты, приземляясь на чудом уцелевшие автомобильные шоссе. У особняка столпились человек шесть. Я слышу крики, ругательства. Долговязый юнец из фольксштурма и человек в грязной форме ефрейтора СС, подхватив под руки, тащат к старому, раскидистому дереву моего пожилого соседа – достопочтенного Фридриха Вайсмюллера, коему в марте стукнуло семьдесят пять. Того самого большого патриота нашего великого фюрера, который недавно сдал свою неблагонадёжную жену в гестапо за распространение пораженческих настроений. Пост охраны, расположенный в двух шагах (особая пристройка), не реагирует, у них другие задачи. На плече у роттенфюрера моток грубой бечёвки с закрученной петлёй. Очень профессионально размотав её, он ловко перебрасывает верёвку через толстый сук. Герр Вайсмюллер видит меня. Он вопит, называя моё имя, умоляя вмешаться. О, надо же. Я думал, в таком возрасте принято заказывать качественный памятник на кладбище, а не цепляться за жизнь. Подхожу, предъявляю удостоверение и значок. Эсэсманн и мальчишка-фольксштурмовец меняются в лице, щёлкают каблуками, вытягиваются.

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер, господа. Что здесь происходит?

Из сбивчивых объяснений понятно – вина герра Вайсмюллера ужасна. Чей-то воспалённый мозг отметил: его, кажется, видели в окне с белым полотном. Тут же донесли. Обыск показал – на кровати у старика лежали целых ДВЕ свежеприготовленные простыни. А зачем ему две? Налицо государственная измена – мы же, как уверяют плакаты на обгоревших стенах, никогда не сдадимся. По морщинистым щекам соседа катятся слёзы. Он уверяет – в жизни бы не подумал о капитуляции. У него три сына погибли на фронте! Он обожает фюрера! Просто собирался стелить себе постель… а что простыня двойная – стариковская давняя привычка, теплее в холод, он очень мёрзнет. Фольксштурмовец и роттенфюрер выжидательно смотрят на меня. Они устали, голодны, их лица покрыты слоем кирпичной пыли с чёрными разводами. У обоих даже нет огнестрельного оружия, лишь у эсэсовца на поясе кинжал. Я честно колеблюсь. Повод-то идиотский. Может быть… нет, пожалуй, всё же нет. Мне нужно завершить охоту, не подвергая себя риску. Берлин, по всем признакам, продержится недолго… Но кто знает, куда отправятся с доносом двое этих мудаков?