Бронеходчики. Гренада моя - читать онлайн книгу. Автор: Константин Калбазов cтр.№ 70

– У моей матушки есть имение с сотней гектаров пахотной земли, пастбищем и сенокосом.

– Гектар – это по новой мере земли?

– Да. По старой испанской – около ста пятидесяти шести фанегад ^[17].

– Не сказать, что такое уж великое богатство. Но и немало, – вынес вердикт Рауль.

– Согласен. Богатством это назвать сложно, но при должном уходе и обработке получается вполне достойно.

– А как же крестьяне? Говорят, коммунисты хотели раздать землю крестьянам, заводы – рабочим, но дворяне задушили революцию, оставили все хозяевам и вернули на трон императора.

– Рауль, а ты не опасаешься вести такие разговоры с офицером русской армии? – вздернул бровь Григорий.

Оно и самому вовсе не улыбалось оказаться под следствием за пропаганду, и парней подставлять под молотки не хотелось. Нормальные ребята, свято верящие в то, за что сражаются. Что же касается самого Азарова, то тут, конечно, могут случиться и проблемы, но в то же время за ним правительство России, и вот так запросто его съесть не дадут. Но ведь он тут как бы для другого.

– Да, с этим у нас строго. Но ведь любопытно, как оно у вас, в России. Опять же, император на троне, а помогаете республике. Хотя и должны были поддержать Франко.

– Ну, отчего помогаем именно вам, а не мятежникам, это понятно. Все так, у нас на престоле император. Но в то же время есть конституция, и крестьяне все же получили землю. Многие помещики лишились своих имений и могут потерять их впоследствии.

– Это как? Нам рассказывали…

– Не знаю, что там вам рассказывали. Но дело обстоит так. Те землевладельцы, что участвовали в перевороте семнадцатого года, запятнали свои руки военными преступлениями, совершили уголовные преступления, подпадающие под конфискацию имущества, и лишились владений по приговору суда. Их земли были розданы крестьянам. Кроме того, прежние земельные участки отошли крестьянам без выкупных платежей. Сегодня помещик лишается пахотной земли, если не обрабатывает ее в течение пяти лет. Кроме того, любой желающий может получить ссуду на поднятие хозяйства и надел в осваиваемых краях. Казенных земель в России все еще хватает.

– И как ваша матушка сама обрабатывает пашни?

– С помощью семьи наемных рабочих, пары тракторов и комбайна. У нее еще и небольшое стадо коров. Не роскошествует, но и не бедствует.

– А как у рабочих? – вернулся Рауль к более близкому ему вопросу.

– Заводы тех, кто имеет прегрешения перед законом, либо отошли казне, либо выставляются на торги. Я знаю несколько предприятий, владельцами которых являются сами рабочие, сумевшие взять в банке ссуду и выкупить их у государства. Кроме того, приняты законы о восьмичасовом рабочем дне, обязательных выходных, отпусках и минимальной заработной плате. Там много чего, но я, признаться, в подробности не вдавался.

– Это похоже на сказку, – качая головой, озадаченно произнес Рауль.

– Это сегодняшняя Россия, дружище. Меньше верьте россказням о кровавом царизме. Давай крепи тягу.

– Ага. Держите. Сейчас все сделаю.

Разговоры – это замечательно, но за ними не следует забывать о деле. «Крестоносец» в ближайшие дни должен встать в строй. А ведь еще предстояло освоить практически незнакомую машину и научиться в одиночку управлять двухместным бронеходом.

– Клим, что значит ты собираешься заночевать на станции скорой помощи? – отставив от себя чашку с чаем, нахмурилась Катя.

– Извини, дорогая, но дежурный фельдшер заболел, и так уж вышло, что заменить его некем.

– Это недопустимо. В конце концов, ты платишь им жалованье, – не скрывая своего возмущения, заметила супруга.

– И они сполна его отрабатывают. Катенька, до сих пор мы обходились без семейных сцен, и мне хотелось бы избежать этого впредь.

– Я вовсе не собираюсь устраивать скандал. Просто хочу сказать, что коль скоро ты организовал некое предприятие, то тебе не помешало бы научиться быть руководителем, а не взваливать на себя обязанности подчиненных, – деловым тоном заметила она.

– Я обязательно подумаю над твоими словами, дорогая. И непременно приму их к сведению. Но сегодня что-либо менять уже поздно, – не придав значения некоторой перемене в поведении супруги, пообещал Клим.

После ужина молодой человек заперся в рабочем кабинете. Таковой у него имелся, правда, ввиду своего студенчества хозяин использовал его по большей части для учебы. Защита диплома предстояла только через год. Так что стол был завален различными учебниками, рефератами и курсовыми работами.

Но сейчас рабочий стол ему понадобился по более серьезному поводу. Вчера дуэльный комитет вынес вердикт, и Кондратьеву, наотрез отказавшемуся идти на примирение с Бабичевым, предстоял поединок. Что бы там ни говорил другой его знакомый офицер, Азаров, результат его непредсказуем. А потому не помешает привести свои дела в порядок.

Вооружившись ручкой и бумагой, Клим быстро составил завещание. Нотариально оформленная бумага имела бы больший вес, чем написанная в произвольной форме, но и вот такое предсмертное послание вполне отвечает закону. Он опасался распространяться по поводу поединка, чтобы слухи не дошли до Кати. Не хотелось расстраивать ее раньше времени.

Закончив с оформлением своей последней воли, он покинул квартиру и, поймав извозчика, доехал до своего детища. Под станцию был отведен старый, но довольно просторный кирпичный дом. Некогда в его подвале располагался трактир. Злачное место, притягивавшее темных личностей.

Но после Гражданской войны владелец находящегося неподалеку завода предпочел выкупить это гнездо порока и прикрыть, от греха подальше. Заводчику вовсе не улыбалось, что кто-то будет спаивать его работников. А вот под станцию скорой медицинской помощи он выделил его не задумываясь. Разве что ремонт и приведение помещений в надлежащий вид ложились на плечи Кондратьева.

– Клим Сергеевич? – с искренним удивлением встретил его дежурный фельдшер.

– Здравствуйте, Геннадий Петрович.

– Что вы здесь делаете так поздно?

– Не возражаете, если я немного подежурю с вами?

– Не рановато вы начинаете прятаться за работой от молодой супруги? – заговорщицки подмигнул подчиненный.

Клим вполне нормально относился к подобному тону. Хотя бы оттого, что Геннадию Петровичу сорок пять лет. Невысокий толстячок с бородкой клинышком, мясистым носом и в пенсне располагал к себе с первого взгляда. Впрочем, добродушный облик скрывал под собой стальной стержень.

Вот так сразу и не скажешь, но за плечами у фельдшера Великая война, Гражданская и сотни, если не тысячи, спасенных жизней благодаря своевременно и качественно оказанной первой медицинской помощи. А там приходилось порой и вести полный курс лечения, и оперировать.