Мир без конца - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 13

— Но отчего умер король? — спрашивала Сесилия.

— Удар, — ответил Антоний.

Годвин надрезал гуся.

— Могу я положить вам немного грудки, мать-настоятельница?

— Да, пожалуйста. Удар? — недоверчиво переспросила она. — Вы говорите так, словно король был дряхлым стариком. Ему исполнилось всего сорок три года!

— Так говорят его тюремщики.

Когда короля свергли с престола, он томился в заключении в замке Беркли в нескольких днях пути от Кингсбриджа.

— Ах да, тюремщики, — повторила Сесилия. — Люди Мортимера.

Аббатиса не любила Роджера Мортимера, графа Марча. Он не только поднял мятеж против Эдуарда II, но и соблазнил жену короля Изабеллу. Настоятель и настоятельница приступили к обеду. Годвин надеялся, что ему что-нибудь останется.

— Вы говорите так, словно что-то подозреваете, — произнес Антоний.

— Ну что вы! Правда, кое-кто подозревает. Ходят слухи…

— Что его убили? Знаю. Но я видел обнаженное тело. Никаких следов насилия.

Годвин знал, что нельзя встревать в разговор, но не удержался:

— По слухам, когда король умирал, его предсмертные крики слышала вся деревня Беркли.

Аббат посерьезнел.

— Когда умирает король, всегда ходят слухи.

— Король не просто умер, — возразила Сесилия. — Сначала его свергнул парламент. Такого еще не случалось.

Антоний понизил голос:

— На то были серьезные причины. Гнусный грех.

Это звучало загадочно, но Годвин знал, что имеется в виду. У Эдуарда были фавориты — молодые люди, к которым он, как утверждали, питал противоестественную привязанность. Один из них, Питер Гавестон, добился такой власти, получил такие привилегии, что вызвал зависть и недовольство баронов, и в конце концов его казнили за измену. Но ему на смену пришли другие. Неудивительно, говорили люди, что королева завела любовника.

— Я в это не верю, — мотнула головой Сесилия, страстная роялистка. — Может, разбойники в лесах и предаются этим порокам, но особа королевской крови не может пасть так низко. А есть еще гусь?

— Да, — ответил Годвин, пряча досаду.

Он срезал последний кусок мяса и положил настоятельнице. Антоний продолжил:

— Во всяком случае, новому королю ничто не угрожает.

Сын Эдуарда II и Изабеллы был коронован под именем Эдуарда III.

— Ему четырнадцать лет, его посадил на трон Мортимер, — возразила монахиня. — Кто же станет истинным правителем?

— Стало спокойнее, дворянство довольно.

— Особенно дружки Мортимера.

— Вы хотите сказать, и граф Роланд Ширинг?

— Он сегодня выглядел очень бодрым.

— Но ведь граф не…

— …связан как-то с «ударом» короля? Разумеется, нет. — Настоятельница доела мясо. — Об этом опасно говорить, даже с друзьями.

— Воистину так.

В дверь постучали, и вошел Савл Белая Голова. Еще один ровесник Годвина. Может, это и есть соперник? Умный, способный плюс одно большое преимущество — дальнее родство с графом Ширингом. Но Годвин сомневался, что Белая Голова хочет в Оксфорд. Савл набожен и робок, из тех, кому смирение не вменяется в добродетель, поскольку оно для них естественно. Но все возможно.

— В госпиталь прибыл раненый рыцарь, — доложил Савл.

— Интересно, — отозвался Антоний, — но вряд ли настолько важно, чтобы позволять себе врываться в зал, где обедают настоятель и настоятельница.

Монах испугался.

— Прошу меня простить, отец-настоятель, — пробормотал он. — Но возникли разногласия относительно того, как его лечить.

— Ладно, гусь все равно кончился, — вздохнул аббат и встал.

Сесилия пошла с ним, следом двинулись Годвин и Савл. Они прошли по северному рукаву трансепта, [2] затем по крытой аркаде и очутились в госпитале. Раненый рыцарь лежал на ближайшей к алтарю кровати, как ему и полагалось по положению. Антоний невольно издал возглас изумления, и на секунду в глазах его промелькнул страх, но он быстро взял себя в руки, и лицо приняло прежнее бесстрастное выражение. Однако от Сесилии это не укрылось.

— Вы его знаете?

— Кажется, это сэр Томас Лэнгли, один из людей графа Монмаута.

Бледного, изможденного красавца, широкоплечего, длинноногого, раздели по пояс; на торсе виднелись старые шрамы.

— На него напали на дороге, — объяснил Савл. — Ему удалось отбиться, но затем пришлось идти больше мили в город. Он потерял много крови.

Левое предплечье рыцаря было вспорото от локтя до кисти — судя по всему, острым мечом. Стоявший возле раненого старший врач монастыря, тридцатилетний брат Иосиф, невысокий человек с большим носом и плохими зубами, сказал:

— Рану следует оставить открытой и обработать мазью, чтобы появился гной. Тогда скверные соки выйдут и рана заживет изнутри.

Антоний кивнул.

— И в чем же дело?

— Мэтью Цирюльник придерживается другого мнения.

Мэтью, низенький, худой, с ярко-голубыми глазами, очень серьезный, был городским хирургом-цирюльником. До сих пор он почтительно держался позади, но теперь вышел вперед с кожаным чемоданчиком, в котором хранил дорогостоящие острые ножи. Антоний, не высоко ценивший Мэтью, спросил у Иосифа:

— Что этот здесь делает?

— Они знакомы, рыцарь послал за ним.

Антоний обратился к Томасу:

— Если хотите, чтобы вас лечил мясник, почему пришли в госпиталь аббатства?

На белом лице рыцаря мелькнуло подобие улыбки, но сил ответить, судя по всему, не было. Мэтью, очевидно, не испугала презрительная реплика Антония, и он уверенно сказал:

— На полях сражений я видел много подобных ран, отец-настоятель. Лучшее лечение самое простое: промыть рану теплым вином, затем туго перевязать.

Он только на первый взгляд казался почтительным.

— Интересно, а у наших двух молодых монахов есть мнение по этому вопросу? — спросила мать Сесилия.

Антоний нетерпеливо повел плечами, но Годвин понял ее намерения. Это экзамен. Наверно, все-таки его соперник в борьбе за деньги — Савл. Но ответ лежал на поверхности, и он ответил первым:

— Брат Иосиф изучал древних и, несомненно, знает больше. Я думаю, Мэтью даже не умеет читать.

— Умею, брат Годвин, — возмутился тот. — И у меня есть книга.

Антоний рассмеялся. Цирюльник с книгой — все равно что лошадь в шляпе.

— И что же за книга?